– Я бы сперва посмотрела на даты, – ответила Миранда. – Но я не знаю ни вашего дня рождения, ни тем более смерти.

– Плевать, – сказал Изергаст. – Заставь меня поверить, что это надгробье существует. Добавь красок и ощущений. Погоду, бабочек, запах.

От него так приятно пахло, что Миранда слегка потянулась над столом, вдыхая аромат. Открыла глаза – и некромант улыбнулся краешком губ.

– Я вижу себя возле памятника, – сказал он. – Это довольно странно. Я решил посетить собственную могилу? И без букета? Не верю.

– Давайте попробуем без контакта, – заявила Миранда, выдернув руки из-под ладоней некроманта.

– Как скажешь, – согласился он. – Если сложно с надгробьями, попробуй представить что-то свое. То, о чем часто думаешь.

Картинка была такой яркой и четкой, как будто Миранда проживала ее заново: высокий мужчина, что ведет ее в танце, так утонченно красив. На нем костюм, который идеально подходит к ее платью, и все вокруг уверены, что они пара. На его правой щеке едва заметная сеточка шрамов, брови темные и густые, волосы белые, а глаза зеленее травы. А потом все вокруг растворяется словно в тумане, и усмешка на тонких губах исчезает, он склоняется ниже…

Касание губ такое нежное, что дыхание перехватывает, а тело становится легким, почти невесомым…

Миранда тряхнула головой, прогоняя наваждение, и открыла глаза.

Изергаст склонился над столом и смотрел прямо на нее, и в его глазах было такое… Миранда распахнула ресницы, впитывая детали чужой фантазии, которая жила, дышала и двигалась, и казалась такой реальной, что кожу обжигало поцелуями, а тело чувствовало каждое прикосновение, каждый толчок… Белые волосы шелком скользят по обнаженной коже, тонкие пальцы рисуют на ней узоры, губы впиваются в ее рот, и это похоже на танец – неспешный, завораживающий, красивый, и хочется сорваться в дикий ритм, но зачем торопиться, если можно сдерживать страсть, чтобы потом взлететь выше неба…

Миранда сжала колени и зажмурилась.

– Прости, – глухо попросил Изергаст. – Я поймал конец твоей мыслеформы, а у меня довольно богатое воображение.

– Я заметила, – ответила Миранда, не открывая глаза.

– Это случайно вышло.

– Я так и подумала.

– Ты первая начала, – упрекнул он ее. – Я говорил – надгробье, а не поцелуй.

Миранда покусала губы, которые горели совсем по-настоящему.

– На сегодня, пожалуй, хватит, – сказал Изергаст. – Или…

Он провел пальцами по ее запястью, и мурашки рванули по коже. Миранда вскочила со стула и, едва не налетев на гроб, выбежала из кабинета.

***

Нас привезли в патруль, и уже через минуту мне хотелось сбежать отсюда подальше, забраться с головой под одеяло как в детстве, закрыть глаза и представить, что все это страшный сон – и хаос, оседающий под ноги хлопьями копоти, и запах, пропитавший тут все насквозь, и Стена. Она возвышалась до самого неба, разрывая колючими вершинами облака. Толстые стволы теснились друг к другу, а ветви сплетались так плотно – палец не всунешь.

По дороге сюда все подшучивали друг над другом, а теперь притихли и молча шли следом за Рурком.

– Достойное посмертие наших братьев, – угрюмо сказал он, махнув отросшей рукой.

Она все еще выглядела культей, но Рурк перестал прятать ее в рукаве и периодически макал короткие отростки пальцев в какую-то зеленую бурду в глиняном горшочке.

– Они живые? – спросил Джаф. – Выглядят не очень.

Кора деревьев слезала лохмотьями, как обгоревшая кожа, а редкие тонкие листья серебрились и сворачивались.

– Живые, – буркнул Рурк, – и продолжают сражаться с хаосом каждый день. Я уже присмотрел себе местечко в строю, рядом с Беатой, если меня, конечно, не убьют раньше.

Он погладил здоровой рукой ничем не отличающееся от прочих дерево и вздохнул.

– Так вот, ректор Академии мастер огня Родерик Адалхард попросил меня провести предварительный инструктаж для тех студентов, кто пойдет в хаос впервые, – вспомнил он о деле.

Нас было не так-то много: мы с Ником, парочка магов огня со старших курсов, Джаф, да еще Эммет.

– А ты уже был там, – заметил Рурк.

– Толком не рассмотрел ничего, – невинно ответил Эммет. – Повторенье – мать ученья, и все такое.

– Лишним не будет, – согласно кивнул о’Хас. – Тогда сумбурно все вышло. Но ты был молодцом. В целом. За исключением того момента, когда Джемма тебе чуть голову не отрезала.

Эммет прикоснулся к длинному шраму над ухом, который почти спрятался за отросшими кудряшками, и каким-то чудом, не иначе, сумел промолчать о том, что Рурку повезло меньше. Но о’Хас уже сам осознал, что не ему укорять Эммета, сунул культю в свой горшочек и, бормоча о том, что женщинам не место за Стеной, пошел вперед. А мы гуськом двинули следом.

– А знаешь, что я заметил? – шепотом спросил Эммет. – Ты сняла перстень Адалхарда. Что такое? Поссорились?

– Я не хочу это обсуждать, Эммет, – ответила я.

Я так и не решила, что делать. Проще всего прийти к Родерику, надеть перстень и сделать вид, что все нормально, но огонь во мне разгорался лишь от одной только мысли об этом. Да, быть может, в чем-то я неправа, но и Родерик тоже! Но без него я места себе не находила. Он же продолжал вести занятия, ездить к Стене и жил себе дальше, да еще и обращался ко мне по имени-фамилии, как к остальным студентам, будто взял да и вычеркнул меня из своей жизни.

Возле одной из башен толпились патрульные – в форме и с отличиями по виду стихии, и красного среди них было слишком много.

– Вот она! – выкрикнул кто-то.

– Магичка огня? – откликнулся второй.

– Девочка Адалхарда? – оживился третий, и у них в глазах заплясали веселые искры.

Мама заезжала ко мне в Академию перед тем, как отправиться в свадебное путешествие, и заметила, что я не в духе. Слово за слово, и я рассказала ей о ссоре с Родериком. Она посоветовала заставить его ревновать, но мне претила даже мысль о флирте с другими.

– Арнелла! – от группы патрульных отделился смутно знакомый мужчина с гривой рыжеватых волос и кошачьим разрезом глаз, и я вспомнила, что танцевала с ним на балу во дворце императора. – Крис Лекис, – вновь представился он и, склонившись к моей руке, поцеловал палец, на котором теперь не хватало перстня с драконом. – Похоже, у меня появился шанс, – промурлыкал он.

– Крис, отвали, – буркнул Рурк. – У нас занятия.

– Чего там учить, Рурк? Беги быстро, бей точно – вот и вся наука, – фыркнул он. – Волчонок, мое почтение, – кивнул он Джафу. – Надо было больше на тебя ставить.

– В следующий раз не мелочись, – посоветовал Джаф.

– Рты закрыли, – сердито приказал о’Хас. – Следующий раз ему… В патруле драки строго запрещены. Мы должны горой друг за друга стоять, а не носы на сторону сворачивать.

– Изергасту нос починили – не придерешься, – похвалил Лекис. – Твоя работа?

– Может, и моя, – смягчился Рурк.

Он подвел нас к карте, нарисованной на холстине и натянутой между столбов, и по очереди ткнул в несколько красных кружочков, разбросанных по ней, а затем в сердце посередине.

– Посты и сердце хаоса, – пояснил Рурк то, что я и так поняла. – На постах есть укрепления со встроенными артефактами, которые позволяют отдохнуть и набраться сил перед следующим рывком. Там же можно оставить раненых, если таковые будут, а на обратном пути забрать.

– Но в прошлый раз мы шли другим путем, – напомнил Эммет. – Напрямик.

– Думаю, именно поэтому хаос так быстро набирает силу, – вздохнул Рурк. – Традиции и порядок – то, что работает на нас. На постах мы подпитываем артефакты, они взаимодействуют с сердцем, получается вроде как сеть. А сейчас хаос вновь жаждет крови. Горячей, свежей, льющейся из разверстых ран прямо на проклятую землю…

Крис Лекис выразительно кашлянул.

– Но вы далеко не пойдете, – опомнился Рурк. – Совет обязал отправить в хаос всех огненных магов, но не указал – как далеко. Поэтому – шаг вперед, два назад, галочка в приказе. Всем все ясно?

– Так может, сделаем это прямо сейчас? – предложил Крис Лекис. – Я прослежу.