– Стен, – послышался из темноты голос Меснера. – Это ты стреляешь?

– Я, кому же еще, – отозвался Алексей. – Кого-нибудь убил?

– Только одного. Вы оставили для меня, как всегда, грязную работу. Но я говорю: нет проблем, траст ми. Что я могу еще сказать?

– Где Надя?

– Надя сидит в джипе. Джип на стоянке. Двое парней пытались захватить ее возле клуба, но я смог объяснить ребятам, что они зря это делают. Смешно? – поинтересовался Меснер.

– Не очень.

– Уходим. Уходим, уходим, – прервал их душевный разговор Роман, и, бросил заранее припасенный камень в ручей.

Вмиг исчезли зеленоватое свечение, черная извивающая нить и невидимая стена. По земле текла тонкая струйка воды из водопровода. Отныне самая обычная вода. Но этот фокус потребовал от колдуна слишком много сил. Роман едва стоял на ногах. Он смочил ладони в ручье и отер лоб, хотя знал, что текущая из металлических труб вода ему не поможет, а даст лишь крошечное облегчение на минуту-другую. Стен нагнал Лену и Юла, и они зашагали вместе. Им стоило поторопиться: какой-нибудь смельчак из обитателей дома, заслышав выстрелы, мог звякнуть в милицию. Наверняка будет непросто объяснить явившимся на зов ментам, откуда в этом милом лесочке оказалось три трупа и парочка раненых.

Надя преспокойно дожидалась в машине, будто не слышала ни близкой стрельбы, ни криков. Ее невозмутимость казалась немного напускной, но все равно восхищала Романа.

– Эд, как всегда, творит чудеса, – сказала Надя и чмокнула детектива в щеку.

– А меня? – наклонился к ней Роман. – Я тоже старался изо всех сил.

– Тебя целовать опасно. – Надя погрозила ему пальцем, но потом, передумав, поцеловала и его, быть может, прижимаясь к его щеке губами чуточку дольше, чем требовала простая дружеская признательность.

Все уже загрузились в машину, и Эд собирался усесться за руль, когда заметил в двух шагах от себя светлый силуэт. Поразительно, но кто-то сумел подобраться к нему почти вплотную абсолютно бесшумно. Детектив мгновенно развернулся на каблуках и направил дуло «Беретты» неизвестному в грудь.

– Не двигаться, – предупредил он.

– Можешь стрелять, – отвечал женский голос. – Все равно пуля меня не убьет.

Меснер почувствовал странный сырой запах, исходящий от женщины. Так пахнет затхлая вода в пруду к исходу осени – прелыми листьями и гниющими водорослями.

– Глаша? – изумился колдун и сделал предостерегающий знак Меснеру. – А ты-то что здесь делаешь?

– Я к вам с просьбой, Роман Васильевич, – утопленница поклонилась до земли. – Вернуться хочу назад, к детушкам. Помоги мне.

Колдун отрицательно мотнул головой.

– Если я в самом деле тебя верну, ты станешь всего-навсего разложившимся в воде трупом. Для воскрешения живая вода надобна, но как ее создать, мне не ведомо.

– Помоги мне, – повторила она жалобно и вновь поклонилась.

– Слушай-ка, не до тебя сейчас. Деток своих повидала, а теперь ступай назад в реку к водяному и не мешай. Нам отсюда убираться пора, – раздражился Роман.

Русалка расхохоталась. От ее хохота мороз подирал по коже.

– Ну, уж нет. Ты меня на волю отпустил, я теперь от тебя до конца жизни не отстану… – мстительно пообещала Глаша.

– Твоя жизнь уже кончилось, – напомнил Роман.

– О твоей жизни речь. Я за тобой хоть на край света побегу, и никак тебе от меня не избавиться. Я – твоя нареченная! Или ты забыл?!

– Что ж, беги, – бросил колдун насмешливо. – Ничего другого тебе не остается, – и повернулся к Меснеру. – Отчаливаем.

– Помоги мне!

Роман демонстративно забрался в свою «шестерку», и обе машины растворились в темноте. Но Глаша не собиралась сдаваться. Неспешно, вперевалочку, вышла она на дорогу, и здесь, ухватившись за бампер проходящей мимо «Волги», ловко вскочила на багажник. Вцепившись ногтями в заднее стекло так, что в нем остались ровненькие кругленькие отверстия, она сидела на коленях и не скатывалась вниз. Мужчина за рулем, заслышав странный скрежет, оглянулся, но увидел лишь белое фосфоресцирующее пятно, и вместо того, чтобы остановиться и проверить, что стряслось с машиной, лишь нажал на педаль газа. Так Глаша отправилась в погоню, безошибочно улавливая оставляемый в воздухе Романом след.

Анатолий Михайлович утром был плохо выбрит и явно не в духе: недаром он нервно постукивал ручкой по столу. Секретарша заглядывала к нему в кабинет уже дважды, но начальник отсылал ее пренебрежительным жестом. Всякий раз, когда в приемной звонил телефон, он вздрагивал. Эх, Надюха, что же с ней теперь делать! Самое худшее, если девчонка ударится в панику и явится прямо сюда, в кабинет. Хорошо еще, что супружница ни о чем не ведает. Не то, чтобы Анатолий Михайлович особенно боялся своей дражайшей половины. Напротив, он даже подозревал, что, выбирая между ним и дочерью, жена выберет именно его. Никто больше не даст пожилой домохозяйке того, что давал ей супруг. Рядом с холодильником «Стинол» и телевизором «Сони» родительская любовь – величина второго порядка малости. Но Анатолий Михайлович был добрым человеком, и совершенно не хотел причинять любимой жене душевное неудобство. По официальной версии Надя погибла пять лет назад – зачем же ворошить старое и заставлять немолодую женщину вновь обретать свое дитя и вновь его терять? В том, что Надя и ее друзья обречены, у Анатолия Михайловича не было сомнений.

Когда секретарша попросила начальника взять трубку, он почувствовал, как капли пота мгновенно покрыли лицо и шею.

«Да» сказал почти автоматически. И тут же услышал грозный рык «самого».

– Что ж так облажался, Толя?! Твоя дочурка в подлые игры играет, а ты ушами хлопаешь, твою мать!

– Помощники не предусмотрели варианты, – попытался отбиться от наезда шефа Анатолий Михайлович. – Я, как оговорено было…

– Оговорено! – передразнил шеф. – Ты на оговоры-то не ссылайся. Ты же всех подставил! Или забыл, что за птица этот Гамаюн? Его давным-давно надо было раздавить, как клопа. Я надеялся, что он сдох. Но мерзавец попался живучий. Так что разговор тут короткий. Или не понимаешь? Мочить его надо, мочить!

Почему шеф так любит блатные словечки? В молодости его любимыми словами были «синхрофазотрон» и «гамма-излучение», ну а теперь он по любому поводу повторяет «подставили» и «заказали».

– Понимаю, – промямлил Анатолий Михайлович.

– Ну а коли понимаешь, так действуй – небось лучше всех нас знаешь, где дочурку твою можно сыскать. Вчера она деру дала – найди ее сегодня! И никаких «завтраков». Въезжаешь?

– Контакты уже проверяются.

Контакты – это две прежние Надины подруги и ее школьный ухажер, ныне неприкаянный пропойца, отец трех малых ребятишек. Анатолий Михайлович понимал, что контакты эти миф. Не настолько Надя глупа, чтобы податься к подобным людишкам, которые ничем ей помочь не могут, а только быстренько заложат, как говорится, по зову души и сердца. Был, конечно, риск, что Надя попытается связаться с матерью. Что тогда делать? Да ничего! Дура-баба, пусть пеняет сама на себя. Во второй раз он ее спасать не собирается. Вчера вечером, когда Надя передала ему бумаги и предложила зайти в клуб, он улыбнулся в ответ и шепнул: «Беги отсюда». А ведь было у него с боссом и присланными им людьми уговор, что он заведет Надю внутрь, и там ее тихо и без шума возьмут. Отправляясь на встречу с приемной дочерью, Анатолий Михайловбыл уверен, что исполнит то, что угодно начальству. Но как-то само собой получилось, что ослушался. Он и сам не понял – как и почему. Будто кто-то вместо него прошептал предостерегающее «беги». Надя, умница, всё поняла, улыбнулась на прощание, и с независимым видом двинулась по тротуару. Тут из толпы выскочил широкоплечий мужчина лет сорока, ухватил ее за руку, и вдвоем они мгновенно исчезли, будто сквозь землю провалились. Через минуту на другой стороне площади поднялась суета, кто-то истошно закричал и – как показалось Анатолию Михайловичу – раздался выстрел. Но, будучи человеком цивильным, он мог и ошибиться. К тому же в тот момент он уже сидел в машине шефа и совал в требовательную короткопалую ладонь полученные от Нади странички.