Он выдал серию коротких фраз, сопроводив каждую резкими жестами. Вождь почесал в затылке, но, видимо, драться с демоном ему все же очень сильно не хотелось, и он в конце концов кивнул.

— Он просит нас переночевать в его племени, а тем временем гонец доставит нашу просьбу шаману. Утром мы уже будем знать его ответ.

— А если он откажется от встречи?

— Если он откажется, нам придется повернуть назад,— развел руками Боливар.— Вы, конечно, можете попытаться перебить все племя, но даже в этом случае шаман встретится с вами, только если сам этого захочет. Вы же понимаете — не будет у него такого желания, вы его просто не найдете.

— Похоже, выбора у нас нет. Ну что же, поехали, Иголка, посмотрим, что здесь и как. Коллет, хватит глаза закрывать. Никуда не денешься — такая здесь мода.

Запись в дневнике Конрада фон Кота

от 31 июля 16... г. от Р. X.

Приходится признать, что знания наши сильно ограничены даже в том, что касается нас самих — людей, наших возможностей и способностей. Самонадеянно мы поклоняемся разуму, этому новому идолу, возведенному на пьедестал учеными школярами, и в обыденной жизни это оправдывает себя. Но, столкнувшись с неведомым, разум очень часто оказывается бессилен. До встречи с Коллет я всех магов считал шарлатанами и фокусниками, за что и поплатился. До встречи с шаманом я не верил, что они обладают хоть какой-то реальной силой...

Деревня, куда привели нас дикари, оказалась... ну дикарской она оказалась. Несколько жалких хижин, криво сплетенных из толстых ветвей и лиан. Крыши из пальмовых листьев. Огороды, живо напомнившие мне огороды достопамятных троллей. Да и сам образ жизни этого племени не сильно отличался от виденного нами в Истошной Пустоши.

Впрочем, в пользу дикарей можно было сказать, что хоть они нас и считали за демонов, но принимали как богов! К сожалению, в это входил и обязательный пир, и блюда подавали примерно такие же экзотические, как и у базука.

Памятуя о тяжелых последствиях предыдущего пира, я напрочь отказался от коварного тек-тек. Да и, говоря по чести, от волнения кусок в горло не лез, в отличие от дикарей, которые стремительно смели все угощение, не менее стремительно упились и начали развлекаться в меру собственной фантазии. Фантазия у большинства дикарей оказалась довольно убогой.

— Проклятье, Конрад, придумай же что-нибудь! — воскликнула Коллет, отвешивая полноценную оплеуху очередному «кавалеру». Я по давнему опыту знал, что кулачки у ведьмы хоть и маленькие, но бьет она сильно и точно. Пьяным индейцам хватало одного удара в челюсть, после чего Николас кряхтя вставал со своего места и галантно утаскивал жертву в другую хижину отлежаться.

—Что тут придумать-то? Я не виноват, что ты им всем так понравилась. Гордиться надо — столько голозадых рыцарей у твоих ног!

—Я бы гордилась, если бы они были и впрямь у моих ног. Если бы пели мне серенады под окном, забрасывали цветами, водили любоваться восходом солнца... А эти тащат в кусты, даже не представившись! Никакой романтики!

— Ну откуда у них взяться романтике, когда они все тут голые? — резонно возразил Николас— А весь их язык одно сплошное поминание атрибутов Богов Плодородия. Дети природы — что с них взять?

— Скорее уж вернулся бы гонец! — выдохнула Коллет, отправляя в мир снов еще одного незадачливого ухажера.— А то, боюсь, скоро будут жертвы.

— Не следует считать других ниже себя только потому, что их обычаи кажутся вам странными,— нравоучительно поднял палец к звездам Андрэ.— С их точки зрения, наши обычаи не менее смешны и даже неприятны. Но на самом деле все мы — лишь частицы единой Мировой Души, временно запутавшиеся в тенетах иллюзий!

— Совершенно верно! — поддакнул Морган. — Стоит лишь освободить свое Я от этих тенет, как ощущаешь единение со всем миром, с каждой живой душой. Вот с этими аборигенами, с ночными мотыльками, сгорающими в костре, с пламенем костра, с тобою, Конрад.

— Но-но, оставь свои грязные мысли при себе! — возмутился я.— Иди единяйся себе с мотыльками в пламени костра!

—Твоя грубость проистекает из невежества,— вздохнул крыс. — Гнев омрачает твое божественное Я!

— Иезус Мария! Когда уже из них этот пейотль выветрится? А то я за себя не ручаюсь!

— Судя по их состоянию, к утру останется только слабый похмельный эффект.

— Слава богу! Погоди, а ты кто такой?

Я уставился на совершенно седого старика-индейца, невесть откуда взявшегося у костра. Старик невозмутимо сидел между Андрэ и Николасом, словно провел на этом месте весь вечер. В отличие от остальных дикарей, он вполне грамотно говорил на испанском и был одет в широченные полотняные штаны и не менее широкую рубаху. На тощей, морщинистой, как у игуаны, шее болталось с фунт всяких бус, побрякушек и талисманов.

— Ты, случаем, не шаман? — кивнул я на эту кучу украшений.

— Иногда меня так называют.

— А... Э... — Я почувствовал, как язык присох к небу от волнения. Заготовленная еще в Бублинге речь немедленно выветрилась из головы,— Здрасте!

— И ты будь здоров, оборотень,— кивнул шаман.— Зачем ты в таком виде, когда опасности нет? Это опасно!

— Дьявол меня раздери, если я в этом уже не убедился! — воскликнул я.— Слушай, дед! Ты и впрямь очень мудрый — вон как сразу меня разгадал! Помоги мне вернуть человеческий облик!

—Хм. Догадаться, что кот, говорящий по-человечески,— оборотень, было нетрудно,— проворчал старик, внимательно меня разглядывая.— Не знаю, не знаю... Трудно будет тебя расколдовать!

У меня перехватило горло, так что следующий вопрос больше походил на хриплый мяв:

— Но возможно?

— На свете нет ничего невозможного,— пожал плечами шаман.— Было бы твое желание истинным!

— Истиннее не бывает! Я бы перекрестился, да боюсь — ты исчезнешь!

— Ну я же не дьявол! — рассмеялся старик.— Что же, тогда прошу в мой дом! Если, конечно, не желаете догулять праздник...

— Не желаем! — хором воскликнули я, ведьма и ярл.

Задремавшего Андрэ при помощи согнанных шаманом индейцев как-то удалось взгромоздить на Максимилиана. Остальные — из уважения к пешему шаману — тоже шли пешком.

Дом старика оказался всего в паре миль от деревни дикарей. Здесь уже начиналось подножие горы, пока еще пологое и поросшее густым кустарником. Шаман жил в просторной пещере, без труда вместившей весь наш отряд, за исключением лошадей, оставшихся пастись снаружи. Пещера выглядела вполне обжитой, хотя не сказать чтобы комфортной: полки с какими-то мешочками и свертками на стенах, тюфяк в углу и очаг посредине — вот и все признаки человеческого жилья.

— А небогато живет старичок,— хмыкнул Жак, оглядывая спартанскую обстановку пещеры.— Что называется, ни удавиться, ни зарезаться.

—Тяга к бессмысленной роскоши — признак незрелого ума,— пробормотал сквозь дрему Морган.— Иллюзии, друг мой, все это иллюзии.

—То-то у вас во дворце на кровати четыре перины было! — возразил Кошон, вовсю пользуясь необычным состоянием патрона.— И балдахин шелковый!

— Заткнитесь, вы, оба! — прошипел я и обернулся к шаману: — Так что надо делать?

— Ну... — Старик огляделся и кивнул на метелку и совок в дальнем углу пещеры.— Для начала займись уборкой.

—Уборкой? — Мне показалось, что я ослышался.— Я, потомок славного рода фон Котт, буду заниматься уборкой?

—Ложные представления о себе затмевают твой разум,— спокойно ответил шаман, усаживаясь возле очага.— Что значит «потомок славного рода», если сейчас ты всего лишь кот? Ты искал мудрости? Так не отказывайся от нее, если она горька!

— Вообще-то я искал не мудрость, а средство от заклятия,— буркнул я, пытаясь половчее ухватить метелку лапами.— Иезус Мария! Никто не хочет мне помочь?!

— Это твое испытание, милый! — сочувственно вздохнула Коллет.— Колдуны часто подвергают взыскующих Истины всяким испытаниям, так что я не могу помогать — не будет нужного результата.