– А-а-а… любопытно, любопытно! Что мы тут имеем? – Он бесцеремонно схватил меня за шкирку и поднял перед своим лицом. – Какая интересная трансформирующая формула!

– …в твою… душу… бога… Отпусти меня немедленно, старый пень! – со всей возможной в такой ситуации учтивостью попросил я ученого бергцверга. Однако моя просьба была полностью проигнорирована. Чертов старик крутил меня перед глазами как… как нашкодившего кота!

– Не дергайся! Так… так… очень хорошо!

– Что хорошего, ты, засушенная ящерица?! Поставь меня немедленно на пол!

Тщетно. Тонкие как палки руки оказались удивительно сильными. Старик с унизительной легкостью разложил меня на столе, небрежно сдвинув в сторону склянки с таинственными препаратами, и занес надо мною какую-то трубу, зловеще расширяющуюся на конце.

– Прощай, Булыга! – простонал я, встретившись с испуганным взглядом Андрэ, и покорно закрыл глаза.

Описывать все, что проделал со мною гражданин Эйсмарх, мне не позволяют природная стыдливость и многочисленные провалы в памяти. Очнувшись в последний раз, я сообразил, что лапы мои свободны, и хотел наброситься на мерзавца, но сил моих хватило лишь на то, чтобы наблевать ему на одежду.

– Коновал! Палач! – прохрипел я, пытаясь сползти со стола. – Тебе в инквизиции цены бы не было…

– О, инквизиция! Таки я вам скажу – это был замечательный период моей жизни! Как меня ценили! Если будете в Праге, найдите… а, впрочем, они все уже умерли. Век людской так короток. Но если бы они не умерли, то охотно подтвердили бы, как ценили старика Эйсмарха! Увы, никакого развития, никакой перспективы – специфика работы. Пришлось расстаться с ними ради чистой науки.

– Почему я не удивлен? – Голова наконец перестала кружиться и я начал немного соображать. – Судя по моему виду, у тебя ничего не вышло?

– Отрицательный результат в науке тоже считается результатом.

– Ах ты, старый сморщенный гнилой гриб! Ты чуть меня не убил и все ради чего?! Отпусти меня, Андрэ, я ему морду расцарапаю!

– Молодой человек, держите котика крепче! Или я за себя не ручаюсь!

– Неграждане, неграждане, прошу вас, не усугубляйте!

– Я убью тебя, клистирная трубка!

– Господин, может, не надо? Вы еще слишком слабы…

Увы, это была истинная правда! Вспышка гнева отняла остатки сил, и я беспомощно обвис в руках оруженосца.

– Вынеси меня отсюда, Андрэ! Я не могу видеть эти морды…

– Вот она – современная молодежь! – развел руками Эйсмарх. – Для них стараешься, а вместо благодарности…

– За что я тебе благодарен должен быть? За то, что ты меня чуть не до смерти умучил?

– Но ведь ты жив? И все органы у тебя в целости и на своем месте.

– И я все еще кот. И весь прок от визита к «лучшему специалисту» – несколько мучительных часов, и все осталось как прежде.

– Каких часов? Я тебя обследовал всего четверть часа.

– Ага, – подтвердил Булыга в ответ на мой вопросительный взгляд. – Быстро он вас, господин…

– Что же касается результата, то, прошу заметить, за столь короткое время я полностью разобрался в структуре наложенного на тебя заклятия. Увы, я не могу его снять. И никто не сможет, кроме человека, его наложившего. Так что один полезный совет я-таки могу дать – не трать время на поиск других магов, ищи именно того, кто наложил заклятие. И на твоем месте я бы поспешил.

– Это еще почему?

– Потому что заклятие еще не вошло в полную силу. Это произойдет в ночь накануне Дня всех святых.

– И тогда… – Я уже, в общем, догадался, что услышу.

– И тогда его уже никто не снимет, – равнодушно закончил старик. – А теперь убирайтесь. Я и так потратил на вас слишком много времени!

– Вы, господин, сразу видно – грамотный очень. Наверное, у вас учитель был собственный? Или вы к священнику ходили учиться?

– Да с чего ты взял? – Я прервался, пораженный как многословием, так и неочевидностью умозаключения оруженосца.

– Ну мы уже четыре мили идем, а вы еще ни разу не повторились, – с завистливым восхищением пояснил Андрэ. – Я большую часть этаких слов и не слыхал раньше!

– Иезус Мария! Какой неожиданный вывод… Нет, Булыга, на учителя у нашей семьи никогда не было средств, а к священнику я ходил очень недолгое время, научился немного читать и считать – вот и все. Книжная грамотность благородному человеку ни к чему – вот что я тебе скажу. Всему полезному я научился потом, как-то само собой из жизни. Что касаемо ругательств – это я за время службы нахватался. Умение по большому счету бесполезное, но иногда помогает облегчить душу – вот как сейчас.

– Да вы не расстраивайтесь, господин! Найдем мы вашего колдуна. А не найдем, так котом тоже неплохо. Я вот иногда думал – хорошо котам. Спишь себе весь день, ночью пару мышей придавишь – чтобы утром хозяйке предъявить и свое блюдечко сметаны заработать. И опять спишь весь день. Хорошо!

– Булыга, замолчи!

– Нет, правда, господин! Вот куда хуже быть собакой, или лошадью, или там какой другой скотиной…

– Булыга!

– Молчу, молчу!

Мы давно миновали развилку и теперь приближались к второй деревне – «Большим Куроцапам», как извещала надпись на почерневшей доске дорожного указателя. Как пояснил Андрэ, деревня, в которой мы недавно побывали, называлась Малые Куроцапы, но указателя не удостоилась – никому их деревушка не нужна была, да и сами селяне особым гостеприимством не отличались, боялись, что про их торговлю с бергцвергами узнают в других селах. А вот Большие Куроцапы, напротив, вели оживленную торговлю и с Либерхоффе, и с другими городами и селами, имели собственный постоялый двор, ратушу, рыночную площадь и претендовали вскорости стать полноценным городом.

Претензии эти становились очевидны при первом же взгляде на настоящий ров, окружающий село, и очень основательный забор из заостренных поверху кольев. Была ли в таковых средствах реальная необходимость или жители разорились на них из чистого пафоса, но Большие Куроцапы от вражеского нападения защищены были даже лучше того же Либерхоффе. Ворота – ввиду дневного времени – были открыты. У ворот на перилах моста сидел мальчишка в весьма приличной даже по городским меркам одежке и грыз семечки. При виде Андрэ он оживился, соскочил со своего насеста и, заложив руки за спину, обошел гиганта, демонстративно разглядывая его с ног до головы. Булыга от такого внимания к собственной персоне мгновенно растерялся и уставился на маленького нахала разинув рот.

– Ну и битюг! – Завершив осмотр, мальчишка вновь забрался на перила и вернулся к прерванному занятию. – Я тебя раньше здесь не видел.

– Раньше я здесь и не бывал, – невозмутимо ответил Булыга. – Ты местный?

– А тебе что за дело?

– Да так… Может, видел – не появлялись ли в городе бродячие циркачи?

– А что ты мне дашь, если я скажу?

– Могу в ухо дать. Больше у меня ничего нет, – честно признался Булыга.

– Не, в ухо – это ты себе дай, – отказался от щедрого предложения мальчишка. – Может, мозги на место встанут. Ты мне кота лучше отдай.

– Да на что он тебе?

– Найду на что. Вон какой вымахал – на зиму шубу себе сошью. А мясо съем.

– Да он первый тебя съест, замухрышка. Не хочешь говорить – сам узнаю.

– Да ладно, что мне, жалко? Есть тут циркачи. Уже два представления дали – ух, закачаешься! Сегодня – последнее, так что вечером обязательно на рыночную площадь приходи. Пропустишь – потом жалеть будешь.

– Пошли, хватит болтать! – прошипел я на ухо Булыге. – Тоже нашел собеседника.

– Эй… – Мальчишка с трудом удержался на перилах. – Чего это было?

– Чего? – наивно округлил глаза оруженосец. – Ты о чем?

– Это… Мне показалось…

– Тебе показалось, – отрезал Булыга и шагнул в ворота.

Стражу тут пока выставить для сбора податей не осмелились, но, судя по будке смотрителя, к тому шло. Да, богато живут Большие Куроцапы, и управляют ими, видать, люди деловые и с амбициями. Правда, в Малых-то Куроцапах все дома были как на подбор – гномы платили щедро. Здесь же окраину заселяла явная беднота – покосившиеся заборы, почерневшие от времени и непогоды стены домов – кое-где дым идет из дыр в крыше: топят по-черному. Народец одет бедно и грязно, да и сам вид имеет мрачный и изможденный.