– Здесь, здесь, – подтвердил Зимин.

Перец заворочался и заругался, своим железным боком он прищемил какого-то мышиного вождя, и из сена раздался негодующий визг. Перец выбрался наружу и сказал:

– Опа.

– Чего «опа», мастер? – спросил Ляжка.

– Тучу видишь?

– Ну.

– Это не туча! – скрипнул зубами Перец.

– А что это, мастер?

– Это колдоперы! – Перец плюнул. – Чертовы колдоперы, пень им в дышло!

Зимин тоже вылез наружу. И Ляжка тоже вылез и стал рядом.

– Они кто? – спросил Ляжка.

Туча несколько приблизилась, и Зимин разглядел, что она не совсем сплошная, а состоит из множества небольших сегментов, передвигающихся самостоятельно. Эти сегменты походили на маленькие черные кляксы, они сновали туда-сюда, зависали и переворачивались.

– И рыцаря не взять дешевым колдоперам! – провозгласил Перец с вызовом, но в голосе его Зимину послышалось некоторое сомнение.

– Кто это, мастер? – спросил Ляжка еще раз.

– Жалкие колдоперишки! – Перец снова выволок меч. – Вышли на охоту! Но я им покажу!

Туча приблизилась еще, и Зимин наконец разглядел, что черные кляксы – это люди, обряженные в черные плащи с капюшонами. Но в воздухе они висят не сами по себе, а на вытянутых предметах, сильно смахивающих на метлы.

– Слишком много, – размышлял вслух Перец. – Слишком много, не справиться… Накинутся все сразу, одолеют… Но бегство – позор для рыцаря и его верных оруженосцев! Мы примем бой.

– А может, организованно отступить? – предложил Ляжка. – Передислоцироваться на новые, заранее подготовленные позиции…

Перец натянул тяжелые железные перчатки.

– От них уже не отступить, – сказал Перец. – Не волнуйся, мой верный оруженосец Ляжка, нас не убьют… Скорее всего… Но все равно приятного мало.

– Может, все же попробуем? – предложил Ляжка. – Если мы побежим быстро…

– Догонят. – Перец нахлобучил шлем и застегнул под подбородком ремешок. – Эти догонят. Доход, возьми меч и прими достойную позу. Ляжка, обороняйся тоже.

Зимин неуверенно принял тупой меч и сжал его обеими руками. Перец поднял длинный костяной рог с серебряной окантовкой и загудел в него со страстью влюбленного лося. Получилось громко и некрасиво, но туча замерла, затем стремительно перегруппировалась и двинулась к ним.

– Ну, вот и все, – сказал Перец. – Пошло добро по трубам.

– Мастер… – заныл Ляжка. – Может, это, может…

– Потом, Ляжка, – смеялся Перец. – Потом…

Потом Зимин смотрел вниз.

Внизу, не очень хорошо различимая в синих сумерках, плыла Страна Мечты. Ничего интересного в Стране Мечты не было, больше всего она походила на обычный лес с редкими огнями. Вот и все.

Летели они довольно высоко. Сразу за Зиминым тащили Перца, а справа усиленное крыло всадников транспортировало Ляжку. Ляжка летел мертвым грузом и не шевелился, опасаясь оборвать сети и разбиться в расцвете сил.

Перец был тоже запутан в сеть и переносил путешествие со спокойным достоинством. Впрочем, по-другому он и не мог – на всякий случай его связали по рукам и ногам прямо поверх брони, связали хорошо – Перец походил на кокон, одна голова торчала.

Перец оказал довольно серьезное сопротивление: он выстрелил из арбалета в пикировавших на него всадников и громко ругался матом, но был сразу же накрыт крепкой проволочной сетью.

– Получите! – заорал Перец, но был выдернут из седла и уронен на землю. – Пердолетчики проклятые…

Воздушные всадники на метлах ловко накинули ему на ногу петлю и потащили по полю, Зимин слышал, как Перец ругается и бесполезно гремит доспехами где-то в глубине пшеницы.

– За меня жестоко отомстят! – орал Перец. – Ваш долбаный кибуц разнесут по кирпичам! Да здравствует Светлозерье! Смерть пердолетчикам!

После этого Перец болезненно вскрикнул и замолчал – видимо, его ударили по голове для придания импульса послушания. Игги рванул в сторону, но за ним колдоперы не погнались, конь им был без надобности.

С Зиминым обошлись и того проще – один из всадников пронесся над ним и приложил кистенем по лбу. В глазах у Зимина взорвались искорки, управление телом сразу нарушилось, но сознание в голове удержалось, так что Зимин видел все, что вокруг происходило.

Всадники опускались один за другим, всего штук тридцать, они спешивались и сразу принимались за дело.

Для начала они приволокли из пшеницы Перца, поколотили его, а затем связали. Начальственный всадник, положение которого выделяли красная повязка повыше локтя и особая метла, молча и быстро отдавал приказания кивком головы, и все его слушались.

Ляжка сдался сам. Он поднял руки, поворачивался вокруг своей оси и кланялся, как китаец. Как не оказавшего сопротивления, его просто стукнули в солнечное сплетение и связали.

Зимина тоже связали, но не капитально, а просто – удавкой под мышки. После чего его и Перца запеленали в сети и прицепили к двум летающим метлам, тип с красной повязкой махнул рукой, всадники вскочили, оседлали свои черенки и взмыли в небо.

При взлете у Зимина закружилась голова, он взглянул вниз и увидел одинокого Игги. Конь стоял посреди бескрайнего поля и глядел вверх, морда у него была глупая и растерянная.

– До свиданья, Игги, – сказал Зимин, и конь будто услышал, задрал морду и глухо заржал.

Летели уже долго, только на то, чтобы пересечь поле, потребовался час, а может, и даже больше. Высоко – земля походила на карту. Иногда они поднимались даже к облакам и ныряли в густой, плотный, пахнущий озоном туман.

За полем последовал лес, и длился он часа три. Потом местность стала холмистой, затем через зелень леса стали прорываться синие скалы, и Зимин подумал, что тут все очень похоже на Альпы, не хватает лишь замка Нойшвайнштайн – плакат с его изображением висел у Зимина в туалете.

Но здесь на холмах никаких крепостей не было, холмы были лысые, лишь кое-где на них торчали грубые мегалиты и всяческие другие неприличные кромлехи и их развалины, да еще ручьи блестели. Потом из тумана вынырнул огонек, огонек разгорался и разгорался. Когда он разгорелся уж совсем, Зимина снова стукнули по голове. Утрачивая сознание, Зимин подумал, что это для того, чтобы он не смог выдать расположение базы колдоперов даже под пыткой.

– Я вообще такие книжки не люблю, – разглагольствовал Перец, сбившись на низкий штиль. – А больше всего не люблю эту, ну, фамилия у него еще такая дурацкая… Там про чувака, у которого на планете баньяны росли, а он их выдергивал…

– Баобабы, – поправил Ляжка. – Баобабы у него росли. Я передачу видел про него, он крутой был, его немцы сбили…

– Не вижу разницы, – Перец плюнул. – Баобабы, баньяны, рододендроны. Я эту книжку просто не перевариваю! Все восхищаются, все говорят… Фуфло! Дети эту книжку и не читают даже! Ее пенсионерки только читают! Романтически настроенные пенсионерки! Потому что она скучная! Там много морали и всякой фигни! А сам этот тип вообще похож на девчонку! Верно, Ляжка?

– Верно, мастер, – соглашался Ляжка. – Вы правы на сто двадцать процентов!

– Типа мы в ответе за тех, кого мы приручили! Чушь! А если я крокодила приручу, мне что, за него в ответе всю жизнь быть? Как меня достала вся эта моралистика!

Перец поднял кувалду, бросил быстрый взгляд в лужу – для оценки рельефности своей мускулатуры, затем ударил по штырю. Штырь загудел, как зубная боль, в стороны поползли трещинки, камень чавкнул, затем от него откололась большая прямоугольная глыба. Перец подхватил глыбу, выжал ее над головой и швырнул Зимину.

Зимин подошел к глыбе и принялся обрабатывать ее киркой. С каждым ударом от нее откалывался кусок примерно в кулак, эти кулаки Зимин переносил к большой, врытой в землю медной ступе. Когда ступа наполнялась до половины, Зимин брался за веревку. Веревка, переброшенная через блок с балкой, была привязана к двухпудовой гире, Зимин тянул за веревку, гиря ползла вверх, Зимин веревку отпускал. Гиря падала с трехметровой высоты и дробила синеватую породу.