Перец, заметив это, попробовал забраться выше, однако не получилось. То ли примерз, то ли сил не стало. Доминикус открыл пасть, намереваясь поразить своего хозяина огнем, однако огня из пасти не выскочило, выскочил какой-то ик. После чего Доминикус стал резко уменьшаться в размерах. Видимо, предчувствуя грядущее возвращение к прежним размерам, котяра собрал последние силы и прыгнул, стремясь если не огнем хозяина поразить, так зубами достать. Челюсти еще не успели уменьшиться, и Доминикус вцепился в самую близкую к земле часть тела Перца.

– А-а-а!!!

Ну да, и был крик его громок. В смысле, Перца крик.

Доминикус успокоился и окончательно сдулся до своих нормальных размеров, однако клыки размыкать не спешил. Видимо, заклинило. И Перец почему-то не мог вниз спуститься. Видимо, примерз.

И я едва не примерз, вися под мостом. Так можно и гайморит какой-нибудь схватить, отек Квинке, короче. Решив перестать висеть, я рывком выскочил на мост.

Картина, открывшаяся моему взору, была достойна затвора фотохудожника. Зима, мороз, мост, фонари, на одном фонаре – доблестный герой, а в мягкое место ему впился кот. Я достал аппарат и запечатлел. Перец со столба скрипнул зубами.

– Пожалуй, я назову свою новую работу так: «Навеки вместе». – Я запечатлел Перца еще. – Да-да, очень хорошо.

– Убь-бью… – проскрипел со столба Перец.

– А может, оставить вас? – раздумывал вслух я. – Вот так и оставить, в высоком единении? А как потверже станете, я серебрянку напылю. Художественно будет…

– Убь-бью… – снова предупредил Перец.

– Однообразный репертуарчик, – хмыкнул я.

После чего свистнул.

Жду три минуты…

Нет, они управились за полторы. Видимо, где-то рядом были. Двое зависли над нами, Щек опустился на мост.

Облить Перца антифризом, сунуть пару таблеток внутрь – отлип бы как миленький. Но жалко мне было антифриза на эту сволочь. И я сделал так.

– А ну-ка, – кивнул на столб, – давай плюнь легонько, пыхни. Только начальство не поджарь. Понятно?

Щек кивнул. Осторожно набрал воздуха.

– И кошку не спали. Мы из нее шапку еще делать будем, – напомнил я.

Щек осторожно выдохнул. Пламя получилось небольшое, лизнуло фонарь.

– Свободен! – велел я, и Щек отвалил.

Где-то через полминуты Перец вместе с висящим на нем котом сполз вниз. Перец шевелился и даже мог ходить. Доминикус ходить не мог. Он вообще ничего не мог, болтался, как хвост. Перец попытался снять его с себя, однако не получилось – челюсти и в самом деле заклинило.

– Ты так и ходи, – посоветовал я. – Оч-чень оригинально… Биодизайн! Знаешь, это может стать новым направлением в моде…

Перец оглянулся через плечо.

– Можно, конечно, вырезать, – продолжил я задумчиво. – Он ведь только в штаны вцепился?

Судя по зверскому взгляду Перца, Доминикус вцепился не только в штаны. Вырезание, значит, отменялось.

– Или челюсти разжать, – предложил я. – Ножом.

– Каким ножом? – возмутился Перец. – Ты же зубы ему поломаешь!

Я пожал плечами. Отошел подальше, оглядел Перца.

– Да не, правда нормально выглядит. Живопись просто. Пашка Пикассо в молодости, очень похоже. Жаль, что не увидит никто. Разве что Тытырин…

Перец попытался оторвать Доминикуса еще раз, но тщетно, только поморщился.

– Да, Тытырин увидит, и твой вид ему послужит вдохновением. Он ужо сочинит… Я даже боюсь представить название, которое он даст своему произведению…

– Давай, разжимай, – простонал Перец.

Я выхватил супербулат. Для начала треснул Доминикуса по затылку рукояткой, что, впрочем, воздействия не возымело. Тогда сунул лезвие ему в зубы и разжал челюсти.

Сломал, правда, пару зубов и язык чуть не отрезал. По мелочам, короче, обошлось. Доминикус не отреагировал, пребывал в жесточайшем отрубе. Но, судя по свирепым глазам, членовредительства он мне не забудет, будет мстить до тех пор, пока мой изуродованный труп не ляжет в сыру землю, пока рыжие муравьи не выедят мою селезенку… Как обычно и бывает в таких случаях.

– Можно и осторожнее было, – буркнул Перец.

Он положил кошку на плечо и потихоньку поковылял к норе. Я за ним. Настроение немного улучшилось.

В глубине пещеры Перец оттаял окончательно и сразу же приступил ко мне:

– Ну, теперь ты. Будем лечиться.

– Может, завтра?

– Сегодня. Нечего время терять.

И он потряс перед моим носом заветным пузырьком.

– А я не буду! – Я кивнул на Доминикуса. – Не впаду в неадекватность?

– Ну, если только ненадолго совсем, – заверил Перец, – на пару часиков. Зато потом никаких рыбок – рыбки с драконом просто несовместимы. Так что давай!

Глотать слезы дракона мне не очень хотелось, но, видимо, выхода другого не было. Памятуя о Доминикусе, я связался. Вернее, Перец мне помог – привязал меня к большому сталагмиту. Крепко так, чтобы я не мог пошевелиться.

После чего я выпил слезы дракона. По вкусу похоже на соленую воду. На хорошую минералку.

Было больно.

Я стащил перчатку, размотал бинт. Рука была красной. Не просто красной – огненно-красной, точно сварили ее. Такого никогда не случалось. Похоже на рожу, только вряд ли можно было ее здесь подхватить – насколько я успел разобраться с местными болезнями, инфекционными они не бывали. Хотя… Хотя это вполне мог быть какой-нибудь местный недуг. Тогда лечить вообще бесполезно, тогда остается только ждать.

А еще рука болела. Сильно болела, без перерыва. Так, что я даже не мог ничего взять – на ладони почти сразу возникали горячие пятна, которые терпеть было вообще сложно. Пришлось мне даже ладонь перебинтовать.

Можно проконсультироваться у Перца, он наверняка в подобных вещах знаток, но связываться с ним мне совершенно не хотелось. Свяжешься с Перцем – и выслушаешь целую гору ослоумия. Болит правая рука? А ты знаешь, отчего такое бывает? Не надо злоупотреблять… Ну и так далее.

Бинт помогал, револьвер держать я мог, правда, боль не прекращалась. Впрочем, обращать внимание на такие мелочи… Поболит и перестанет.

Я вернул перчатку на место и оглянулся – не заметил ли Перец моих манипуляций?

Перец сидел на самом краю моста, как раз над вечно вмороженным водяным. Сидел, полировал меч. Я стоял у него за спиной. Довольно холодно, как обычно холодно, а одеты мы были совсем не по-зимнему. Перец достал откуда-то свою героическую броню, напялил ее и стал похож на рыцаря. И как-то сразу набрался наглости и спеси.

Меня он заставил надеть бронежилет, боевой шлем (даже подключить велел), пристегнуть супербулат и обязательно взять револьверы. А что хуже всего – ботинки. Армейские дешевые тупые ботинки. Они мгновенно простыли, так что, кажется, обморожений не избежать, придется дышать на пальцы, придется глотать антифриз. А лучше так – когда вернемся, я возьму у Перца Доминикуса. Кошки отлично помогают против обморожений. Надо просто вскрыть толстое кошачье брюхо и засунуть в него пальцы ног. Старый чукотский способ.

– Раньше я думал, что здесь все можно устроить, – рассказывал Перец. – Пытался помочь всем, кто сюда попадал. Доставал то, что они хотели – оружие, машины, даже танк. Да вообще почти все. Шатался туда-сюда, осчастливливал разных психов. Знаешь, я тогда чуть ли не каждый день мог туда выходить. А потом все тяжелее и тяжелее становилось, теперь вообще очень… тяжело. Надо мощно концентрироваться, сильно устаешь…

Не знаю, подумал я, в последнее время Перец часто пропадал. Еще чаще, чем раньше. Надо бы за ним проследить… Хотя и следить не надо, я подозревал, где он ошивается. И даже знал.

В нашем северном городе полно ангаров. Не знаю почему, но тут они везде. Много их. Перец выбрал тот, что за стадионом, возле аэропорта. Я летал медведя с телемачты снимать. Летали его снимать, и как раз увидел, как Перец к этому ангару ковыляет, впряженный в саночки. А на саночках баллон газовый. Что-то мастерил, что-то там он делал – в темноте вспыхивала сварка. Но что конкретно – не знаю, меня он в ангар не пускал, а с вышки даже в бинокль недосмотришься. Мне вообще-то его таинственные дела, само собой, не нравились, но ничего не попишешь – начальство.