«Егор, за мной пришли! Жди, скоро буду», — возбужденно просигналила Варвара и поспешила вслед за шустрой служанкой. Они долго петляли узкими коридорами. Постепенно Варе стало казаться, что служанка просто водит ее по кругу, путая следы. Неожиданно девушка остановилась. Задохнувшаяся под плотной накидкой, Варя с облегчением привалилась к стене, переводя дух.

— Дальше мне нельзя, — затравленно озираясь, прошептала служанка. — Иди, тебя встретят.

Она торопливо поклонилась и исчезла, словно растворясь в полумраке коридора. Толкнув тяжелую дверь, Варя шагнула в темноту и вдруг почувствовала, как сильные пальцы сжали ее локоть.

— Егор, это ты? Отпусти, мне больно!

— Молчи, — прошипел незнакомец, увлекая Варю за собой.

— Куда вы меня ведете? Где мой муж?

Незнакомец тихо свистнул. Варя почувствовала, как на ее лицо легла плотная ткань, пропитанная неприятным, сладковатым запахом. Девушка попыталась закричать, но звуки тонули в стремительно подступающей дурноте. Последним, что она запомнила, был голос Егора, глухо звучащий в ее сознании: «Варька, эта старая стерва нас все-таки обманула!»

Потирая ноющую макушку, Егор медленно приходил в себя:

— Ну вот, не успела одна шишка рассосаться, как мне вторую посадили. Что за манеры у этих стамбульцев!

Он поднялся на ноги и огляделся. Темнота надежно скрывала подробности окружающего интерьера, лишь далеко вверху виднелся бархатно-синий кругляшок неба, плотно утыканный звездами, похожими на шляпки маленьких серебряных гвоздей. Вытянув руки вперед, Егор уткнулся в шершавую каменную кладку. Глухая стена шла по кругу, не оставляя ни малейшей надежды выбраться из этого глубокого колодца. «Зиндан!» — с ужасом понял Гвидонов и поспешил связаться с женой.

Варя не отвечала.

— Если с ней что-то случилось, я эту старую ведьму из-под земли достану! — взревел Гвидонов. Небо ответило сочувственным молчанием.

«Егор, как дела?» — раздался в голове напряженный голос мэтра.

«Великолепно! Варю схватили, как только она выглянула из калитки, меня бросили в зиндан».

«Так, — протянул Птенчиков. — Теперь понятно, почему за мной никак не приходят. Боюсь, что нам нужно приготовиться к самому худшему».

«Сонька», — процедил сквозь зубы Гвидонов.

«Да, мы слишком многое объясняли присутствием в Стамбуле Антипова. А ниточки меж тем ведут совсем в другие руки».

«Мафиози из гарема!»

«Думаю, Антипов тоже встретился с Соней. Жив ли он сейчас…»

В среднем ухе Егора слабо завибрировало.

«Варька! — встрепенулся Гвидонов, концентрируясь на образе жены. — Ты жива?»

«Не знаю», — прошептал слабый голос Сыроежкиной.

«Однозначно жива! — завопил ликующий Егор. — «Я мыслю — значит, я существую!» Где ты, любимая?»

«Сложно сказать. Здесь очень душно, темно и много людей. Они стонут… — Варя немного помолчала, прислушиваясь. — Егор, если я правильно понимаю, это невольничий барак. Утром нас всех поведут на рынок!»

«Сыроежка!.. — выдохнул Гвидонов, чувствуя, что подобно Ивану Ивановичу начинает отлетать куда-то в Шамбалу».

«Егорушка, почему ты позволил этим ужасным людям меня схватить? — расплакалась Варвара. — Где ты сейчас, мой родной?»

«Меня снова застали врасплох. Оглушили и кинули в вонючую яму. Когда мы с тобой встретимся, тебе придется зажать нос…»

Заинтригованная тучка подползла к серебряным звездочкам и заглянула в колодец.

«Сижу в зиндане, как вошь в стакане», — уныло констатировал Гвидонов.

«Это стихи Омара Хайяма?» — всхлипнула Сыроежкина.

«Нет, это мои… стихи».

Повисла напряженная пауза.

«Егор! — зазвенел голос Варвары. — Возьми себя в руки! В жизни всякое бывает, но это еще не повод впадать в рифмоплетство».

«Узнаю свою жену, — улыбнулся непризнанный поэт. — Ладно, будет тебе Хайям».

Он задумался, подбирая к текущей ситуации что-нибудь пронзительное:

Вина пред смертью дайте мне, в бреду!

Рубином вспыхнет воск, и я уйду…

А труп мой пышно лозами обвейте

И сохраните в дремлющем саду.

«Гвидонов, — прошептала Варвара, — поклянись мне…»

«Клянусь любить тебя вечно», — охотно подхватил Егор.

«Поклянись, что больше никогда не будешь читать мне стихи!»

Унизанная массивными перстнями рука небрежно сбросила на ковер расшитые золотой нитью подушки и приподняла край парчового покрывала. Затем с ощутимым усилием она сдвинула в сторону тяжелый матрас — сосредоточенно-суровый Антипов нырнул в открывшийся взгляду полый квадрат. Нащупав на дне золотое кольцо, он потянул на себя крышку люка и оказался на лестнице, крутыми ступенями сбегающей вниз. Задержавшись возле простой деревянной полки, предусмотрительно подвешенной у входа, он зажег масляную лампу, вернул матрас над своей головой на прежнее место, захлопнул люк и на всякий случай задвинул щеколду.

Ступеньки уводили в глубину, но даже когда они закончились, узкий лаз продолжал идти под уклон, спускаясь с холма, на котором был построен дворец, к берегу моря. По чьему приказу был прорыт этот ход, история умалчивала. Сработали его на совесть, единственное неудобство представлял собой низкий потолок: человеку приходилось сгибаться в три погибели.

Отомкнув в конце туннеля еще одну дверь и продравшись сквозь кусты, маскирующие узкий лаз на склоне холма, Антипов поправил на плечах драную ветошь, прикрывающую дорогой султанский халат, и пошел вдоль берега к тому месту, где вскоре должна была материализоваться машина времени.

Низкая вибрация вплелась в ленивый шорох прибоя, раздался легкий хлопок, и на побережье стало одним валуном больше. Поверхность камня расползлась светящейся трещиной, и из кабины перемещений выбрался юный султан.

Не скрывая радости, Антипов поспешил к нему и крепко обнял за плечи:

— Молодец, сынок, не подвел!

— Точность — вежливость султанов, — пробормотал Абдул-Надул, высвобождаясь из объятий.

— Ну как тебе Флоренция?

— Хороша. Жаль, что пришлось так быстро уехать.

— Сейчас я верну машину в режим подключения к Центральному компьютеру ИИИ, и ты мне все расскажешь подробно, — засуетился Антипов.

Он быстро покончил с техническими манипуляциями и поспешил вслед за сыном к подземному ходу.

— Так ты нашел Леонардо?

— Нашел, его во Флоренции все знают, — пропыхтел султан, протискиваясь в узкую щель. — Явился к нему в мастерскую и сказал, что хочу стать его учеником.

— А он?

— К сожалению, он так и не понял моего итальянского. Но я жестами убедил Мастера позволить мне остаться и наблюдать за его работой.

— Интересно, какие для этого потребовались жесты, — пробормотал Антипов. Султан почему-то смутился и перевел разговор на другую тему:

— Леонардо как раз писал портрет жены какого-то местного купца, торгующего шелком. У нее еще фамилия такая… веселая, а улыбка печальная, как будто она все про всех наперед знает.

— Да ты поэт, — заметил Антипов, выбираясь из подземелья и вновь задвигая на место матрас. Утомленные подъемом, они дружно повалились на парчовые подушки. — А что это за веселая фамилия?

— Ла Джоконда. По-итальянски это означает «веселая, игривая женщина»…

— Как ты сказал? — перебил сына Антипов.

— Ла Джоконда, — поморщился султан, не привыкший повторять.

— А звали ее случайно не Мона Лиза?

Абдул-Надул с тревогой заглянул отцу в глаза:

— А что это ты так разволновался? Она твоя знакомая?

— Ее знает весь мир, — простонал Антипов. — Ты присутствовал при рождении шедевра! Чтобы полюбоваться этой картиной, в Парижский Лувр ежедневно приходят тысячи людей…

— Наверное, она дорого стоит? — уважительно предположил султан.

— Она бесценна.

— Ну тогда тебе понравится мой подарок.

Абдул-Надул распахнул полы халата и извлек на свет длинный свиток.