— Коллет, а ну-ка посторонись! — Я шагнул к висящему в воздухе «окну». — Сейчас мы все исправим.

— Что ты хочешь…

— Иезус Мария! — Я потер ушибленный о невидимую преграду нос. — Что за напасть? Не пускает.

— И не пустит, — сварливо прогундел из-за спины ведьмы Бахус. — Ишь какой прыткий нашелся! Было бы так легко изменить прошлое, все только и прыгали бы туда-сюда.

— Так я не прошлое хочу изменить, а будущее!

— Это оно для тебя будущее, а для нас — прошлое. Ты хоть что-нибудь помнишь из того, что я тебе объяснял про Ткань Мироздания? События, которые уже произошли, невозможно изменить.

— Но для меня-то они еще не произошли! Я еще не погиб! Вот же он я — стою перед вами живой!

— Это еще не аргумент. Хотя… — Мэтр задумчиво потер подбородок. — Это удивительный парадокс. Никогда не думал о такой возможности и… и… даже не знаю, чем это может обернуться. Ты прав — у тебя есть шанс.

— Тогда ну-ка быстро расскажите мне, что произошло и как я погиб…

— Нет-нет-нет! — поспешно замахал руками Бахус. — Если мы начнем рассказывать тебе твое будущее, Ткань Мироздания начнет уплотняться, и тебе все сложнее будет преодолевать ее сопротивление… я так думаю… Проклятье! Я даже не знаю, погиб ты потому, что я рассказал тебе твое будущее, или, наоборот, потому что не рассказал! Насколько я помню, ты вернулся в Бублинг и ничего про эту встречу не сказал. Значит, ее не было! Но она же произошла?! Возможно, ты решил не говорить нам… Нет, так не пойдет. Если рассуждать с точки зрения логики…

Коллет оттеснила перешедшего на невнятное бормотание мага и попыталась протянуть ко мне руку. Невидимая преграда не позволила ей это сделать, и рука замерла, упираясь в воздух. Я поднес свою лапу, но ничего не почувствовал — преграда оставалась невидимой, но абсолютно непроницаемой.

— Конрад… Мэтр, наверное, прав. Мы ничего не должны тебе рассказывать. Боюсь, ты и так уже знаешь о своем будущем слишком много. Нам надо закрыть портал, пока не стало еще хуже, но кое-что ты должен знать: твоя смерть связана с твоими поисками. Прощай. Пожалуйста, постарайся изменить свою судьбу. Я буду ждать. Мэтр, закрывайте портал.

Мне показалось, что по щеке Коллет скатилась слеза, но из-за вновь набежавшей ряби я не мог быть уверен в этом. А когда рябь схлынула, вместе с ней исчезло и «окно» в будущее.

— М-да… — нарушил молчание Фредерик. — Ничего себе кульбит! Я бы даже сказал — сальто-мортале!

— Помолчи уж! — Мэрион вздохнула. — Обмануть судьбу — кому такое удавалось? Я что-то и не припомню.

Я поежился от этих слов ведьмы. Да уж. Если вспомнить все сказки, что довелось слышать мне в детстве, все истории, что рассказывают в кругу солдат у костра, все баллады, что поют менестрели, — везде человек беспомощен перед судьбой. И даже герои склоняются перед неумолимым роком. А я совсем не герой.

Гм…

Но помирать совсем не хотелось.

Тем более что одна сказка, известная мне с детства, все-таки давала надежду. Сказка про двух лягушек, упавших в кувшин с молоком. Так уж получилось, что на гербе рода фон Коттов изображены две лягушки: одна — покорно следовавшая судьбе и утонувшая. И вторая — барахтавшаяся до конца и сбившая молоко в масло. Я всегда жил согласно лозунгу, начертанному на нашем гербе: «Никогда не сдаваться!»

Посмотрим, так ли уж необорима судьба!

— Мэрион, Фредерик, спасибо вам за гостеприимство. Я надеялся погостить у вас некоторое время, но — сами видите — я должен спешить. Надеюсь, еще настанут хорошие времена и я вас обязательно навещу!

— И куда же ты путь свой намерен держать?

— Для начала — вернусь в Бублинг… Иезус Мария! Кто это спросил?!

— Я…

— Да кто — «я»?!

— Сеньор Хосе Альфонсо Фигейро да Бухоралес, к вашим услугам!

— Похоже, это дух, которого я вызывала, — пояснила Мэрион. — И давно ты здесь?

— Почти что с самого начала, — раздалось откуда-то из-под потолка. — С почтенным мудрецом, способным бросить взгляд сквозь время, и той прелестной дамой, чье сердце бьется ради бравого солдата, явились мы на зов колдуньи в одночасье…

— Иезус Мария! Мэри, ты что, вызвала дух поэта?!

— Похоже на то, — развела руками Мэрион. — Знаешь, выбор у меня невелик — кто отзовется с той стороны, тому и рада. А тебе не все равно, с кем говорить?

— Да поэты все бестолковые! Умучаемся, пока что-нибудь из него вытянем!

— Скорблю всем сердцем, внемля сим словам жестоким!

— Вот видишь?!

— Давай все-таки сначала побеседуем с ним, — возразила Мэрион. — Дух, знаешь ли ты, для чего я вызвала тебя?

— Вопрос — глупее не бывает! Зачем же духов вызывают? Узнать ты будущее хочешь или за прошлое хлопочешь.

Ведьма досадливо поморщилась, но допрос не остановила.

— Дух, ответствуй! Что за кошмар мучает этого человека?

— То не кошмар, то вещий сон. Опасность предвещает он.

— Это понятно, что опасность. Даже я из другой комнаты почувствовала, как нечто приближается к этому миру из самой преисподней. И даже уловила слово «посланец». Но что все это значит?

— Из преисподней начал путь посланец. О пощаде позабудь!

— Посланец из преисподней? Посланец дьявола, что ли? Что за бред?! — Я стукнул лапой по столу. — Я же говорил — все поэты бестолковые. Как понимать эту рифмованную чушь? Кто такой этот «посланец из преисподней»?

— Ну… — протянула Мэрион. — Может, действительно посланец дьявола?

— В каком смысле? — опешил я.

— Я почувствовала невероятную силу в том, что приближалось к тебе в кошмаре. Это явно не какой-то обычный враг. Возможно, речь духа следует понимать буквально?

— А?.. — Сообразив, что Мэри говорит вполне серьезно, я расхохотался. — Да ну, не выдумывай! Какое дело самому дьяволу до меня?!

— Кто знает? — развела руками ведьма. — Вдруг тебе в будущем предстоит совершить нечто, чего дьяволу очень не хотелось бы. Или — помешать чему-то.

— Бред! — коротко резюмировал я, стараясь не обращать внимания на вставшую дыбом шерсть. — Просто дурацкий поэтический образ. Эй, дух! Объясни нормальными словами, кто такой этот посланец?!

— Не желаю! — раздалось из-под потолка обиженное фырканье. — К волшебной Музе кто не проявил почтенья, поэта недостоин уваженья!

— Эй, рифмоплет, не заносись! Марго, ты ведь можешь заставить его отвечать?

— Вообще-то… нет. Я когда черепом в мэтра Бахуса запустила, то разрушила нити, связывающие духа. Он теперь свободен — может делать, что захочет.

— Волшебница права, свободен я теперь! Прощайте! Ухожу! И не нужна мне дверь!

— Иезус Мария! Стой, дух! Не уходи! Давай поговорим сначала о посланце преисподней! Не уходи! Я люблю стихи!

— Бесполезно. Я его не чувствую. Видимо, уже сбежал.

— Вот зараза! — Я вернулся в кресло. — Не сказал бы, что ситуация сильно прояснилась.

— Ну кое-что мы теперь знаем точно, — возразил Фредерик. — По твою душу объявился какой-то «посланец преисподней». От дьявола ли он или просто сам по себе, но не верится, что он тебя ищет, чтобы поздравить с Рождеством.

— Это верно, — хмыкнул я. — И времени у меня до встречи с ним не так чтобы много. К следующей зиме нужно быть во всеоружии. То есть прежде всего вернуть человеческий облик. А для этого мне нужно вернуться в Бублинг и организовать экспедицию в этот город с непроизносимым названием.

Мэрион согласно кивнула.

— Ну что же, я думаю — медлить не стоит. Рик, иди оседлай его лошадку. Я пойду завтрак вам приготовлю, а вы с его величеством пока собирайтесь…

Я тяжело вздохнул.

Мне предстояло тяжелое и смертельно опасное дело.

Разбудить Андрэ.

Запись в дневнике Конрада фон Котта от 28 января

16… года от P. X.

Если быть честным с собой — а с кем же и быть-то честным, если не с собой, и дневник является лучшим вместилищем для подобной честности, — я вовсе даже ничего не имею против славы. Вряд ли меня можно назвать тщеславным, я вовсе не готов сжечь Рим, чтобы остаться в истории, но если слава сама идет в руки — не откажусь. Но! Не всякой славе я буду рад, пусть даже иные люди и готовы жилы надорвать ради нее.