Стебель лебеды вел себя довольно странно: поворачивал налево, поворачивал направо, показывал вверх, дрожал, дергался. Коровин полностью доверял стеблю, двигался вслед за ним, в результате чего мы выписывали по полю замысловатые крендели. А амбар все не приближался и не приближался, какой-то равноудаленный амбар, честное слово.

И я никак не мог понять – сама эта лебединая ветка двигается или ее все-таки потихонечку поворачивает Коровин. Так или иначе, мы перлись через всю эту растительность, потом ветка вдруг качнулась и указала под ноги Коровину.

Эльф потряс ветку. Согнутый стебель упрямо показывал вниз.

– Что это? – спросил я.

– Повезло! – Коровин упал на колени и принялся ощупывать землю. – Давай присоединяйся…

– Неужели там трюфели? Я никогда не пробовал…

– Трюфели растут в дубовых рощах, – ответил сведущий Коровин. – А тут клад.

– Клад?

– Клад, – подтвердил Коровин. – Дублоны, рупии, гинеи. Если лоза указывает в землю, это значит, что в земле спрятан клад. Верное дело, проверено, о кладах тьма идиотов мечтает. Давай, копаем.

Коровин схватил котел и стал рыть котлом.

Совершенно неожиданно для себя я вдруг понял, что мне тоже хочется раскапывать клад. Доставать из земли проржавевший сундук, пропускать между пальцами маслянистые желтые кружки и ребристые бриллианты, не говоря уже об изумрудной и аметистовой мелочи.

И понял я в сей миг, что Планета Х начала действовать и на меня. Что начал и я играть по правилам этой странной и непонятной мне земли, воздух ее отравил, что ли…

При мысли об отравлении мое настроение немного ухудшилось, но я смог быстро взять себя в руки. Потер правое ухо, чтобы выкинуть из головы здешний туман.

– Может, пойдем все-таки? – предложил я. – Недалеко уже осталось…

– Подожди, – перебил Коровин. – Тут неглубоко, я чувствую эманации…

– Чего?

– Эманации. – Коровин поднял на меня уже перепачканное в земле лицо. – Из земли идет теллурическое излучение… короче, клад уже скоро…

Я пожал плечами и стал ждать. Клад это, конечно, интересно.

Котел скрипнул по железу.

– О-па. – Коровин отбросил посуду и принялся раскапывать клад руками.

Успешно.

Клад оказался небольшим квадратным сундучком, с большой ручкой на крышке.

– Пиастры, пиастры, – сказал я. – Коровин, жажда наживы еще никого не доводила до добра…

– Я знаю. – Коровин схватился за ручку и дернул.

Сундучок не открылся. Коровин подергал еще. Бесполезно.

– Ладно, – кивнул Коровин. – Ладно. Применим старую тактику…

Он достал из-за пазухи небольшой кожаный мешочек и вытряс на руку несколько мумифицированных былинок. Понюхал. Выбрал длинную коричневую травинку, остальные спрятал.

– Разрыв-трава, – пояснил Коровин, сунул травинку в замок и принялся ворочать в нем как отмычкой.

Ворочал-ворочал, потом подергал за ручку. Бесполезно.

– Высохла, зараза. – Коровин смял травинку и бросил на землю. – Лучше ломом бы…

– Лома я не захватил, – сказал я. – Но помочь попробую. Отойди.

Я отстранил Коровина в сторону и присел перед сундучком.

Замок на сундучке оказался довольно простым, это сразу было видно. Я огляделся, поднял камень и принялся постукивать вокруг скважины. Стукну и слушаю, стукну и слушаю. Простукав замок хорошенько, я стукнул посильнее.

Замок щелкнул, крышка приподнялась.

– Как это? – Коровин поглядел на меня с удивлением.

Я многозначительно не ответил. На самом деле все было просто. На базе учили не только стрелять и плавать, а еще и другим интересным вещицам. «Спецкурс Гудини», так это называлось. Освобождаться от пут и наручников, задерживать дыхание на пять минут, маскироваться в любой обстановке. Выбираться из закрытой комнаты.

А чтобы выбраться из закрытой комнаты, надо уметь открывать замки.

Гудини мог открыть замок с одного удара, кулаком, мне на это требовалось несколько минут. Конечно, так можно справиться лишь с замками определенной конструкции, но сундучок был как раз из таких.

Я немножечко приподнял крышку и сделал приглашающий жест.

Коровин вожделеюще заклокотал, оттолкнул меня, откинул крышку сундучка и погрузил пальцы в золотоносные глубины. В сундучке щелкнуло.

– Ы-ы! – зарычал Коровин и попытался извлечь руки.

Не получилось.

– Помоги! – взвизгнул Коровин. – Оно меня держит!

Я осторожно приподнял крышку сундучка и обнаружил, что под крышкой располагается крепкий кроличий капкан, в котором и зажались алчные коровинские конечности.

– Интересно как, – сказал я. – Видно, что сундучок зарыл человек с фантазией…

– Мне пальцы перебило! – простонал Коровин. – Как я буду на пианинеиграть?

– Ты еще на пианино играешь?

– Нет. – Коровин попытался стряхнуть капкан, но лишь поморщился. – Но вдруг мне когда-нибудь захочется?

– Руками любой дурак на пианино может, – сказал я. – В последнее время в приличном обществе принято играть ногами. Это гораздо сложнее и ценится выше. Это изысканно. Так что не плачь, Коровин, этот сундучок на самом деле открывает перед тобой обширные перспективы… Кстати, Коровин, ты в курсе, что волки, попавшие в капкан, отгрызают себе лапы?

– Ты что, предлагаешь мне отгрызть пальцы?! – истерично воскликнул Коровин.

– Надо попробовать…

– Доставай меня оттуда! – Коровин встряхнул сундучком. – Или я не ручаюсь за последствия!

– Ты меня забодаешь?

У Коровина перекосилось лицо, и я поспешил выручить его из сундучка. Оттянул пружину капкана.

Коровин принялся дуть на свои освободившиеся ладони, растирать их и возлагать на Доминикуса, который как нельзя кстати оказался поблизости. Боль отступила быстро, Коровин бешено огляделся и увидел сундучок.

Он схватил его, заорал и уронил о землю.

Сундучок был крепким, разбить его с первого раза не удалось, Коровин в ярости подхватил сундучок и снова уронил. Этим он занимался минуты, наверное, четыре: поднимал-ронял, поднимал-ронял, поднимал-ронял. Через четыре минуты роняния Коровин утомился и оставил сундучок в покое.

– Ты внимательно посмотрел? – спросил я. – Может, там еще чего-нибудь внутри есть? Попробуй…

Коровин схватил сундучок и собрался было забросить его в гущу лебеды, но я его остановил:

– Не стоит, Коровин. Этот сундучок – наше единственное имущество. Кроме котла.

– Ну и тащи его сам! – Коровин плюнул на сундучок, но не попал.

Коровин был перемазан в жирном черноземе, на него налипли корни, листья и синеватые неприятные личинки с большими глазами. Выглядел Коровин уныло, но при этом как-то яростно.

– Идем, – сказал он злобно. – А то на самое главное опоздаем.

– А ты уверен, что нам все-таки надо туда? – Я поднял сундучок. – Может, еще кладов поищем?

– Безоговорочно уверен. К тому же эти га… эльфы наверняка знают что-нибудь. Про того, кто тебе нужен.

Шагов через сто лоза, вернее, лебеда дрогнула и снова указала вниз.

– Интересно… – сказал я. – Что же там такое? Говорят, что, когда лоза так дергается, это к кладу…

– Нечего. – Коровин злобно подул на свои руки. – Нечего поощрять дурацких шутников. Кто их знает, чего они еще тут поназарывали…

Коровин поморщился, и я тут же представил Коровина пять лет назад.

После третьего урока Коровин прячется в кустах рядом со школой, выкидывает кошелек на леске и ждет. Первоклашки возвращаются домой, замечают кошелек. Радостно бегут за ним. Кошелек удирает. Первоклашки прибавляют скорости и нагоняют. Отталкивая друг друга, лезут внутрь. Внутри устройство, состоящее из пружины и лопатки, в которую ценящий хорошую шутку Коровин заложил жидкого куриного помета. Кошелек открывается, катапульта срабатывает, перемазанные ребятишки с ревом разбегаются.

Весело.

– Идем скорее, тут уже действительно недалеко, – снова сказал Коровин. – Черт с ними, с этими кладами…

Вероятно, Коровин тоже вспомнил себя пять лет назад.

Медленно, но, видимо, верно мы продвигались к эльфийскому амбару. Когда амбар приблизился на расстояние выстрела из рогатки, Коровин остановился, подул на пальцы и сказал: