– Надо дойти, – сказал пес. – А потом можно отдохнуть.

Зимин собрался было попить, но КА82 сказал, что пить нельзя, все равно вода сразу испарится, а если попьешь, может заболеть живот. Лучше оставить воду на всякий случай…

Они пошли дальше, но теперь почему-то они шагали не рядом, теперь Зимин шел первым, а КА82 за ним. Разговаривать стало неудобно, и они больше не разговаривали. К тому же пустыня приобрела барханный характер, и Зимину теперь для передвижения приходилось прикладывать дополнительные усилия.

– Остановимся, – попросил Зимин. – Задолбался… Десять минут…

– Надо спешить, – и КА82 подтолкнул Зимина мордой. – Спешить. Тут уже рядом.

– Рядом! Полсотни километров! Это два дня идти!

Они одолели еще два бархана, и Зимин упал на колени.

– Посмотри, – КА82 указал мордой за барханы. – Нам туда. Надо немного оторваться. Отдыхать нельзя.

– Почему? – не понял Зимин.

КА82 улыбнулся, и получилось это у него, как обычно, страшно.

– Что случилось, Ка? – Зимин положил руку на голову песчаному псу. – Что?

– Там, – КА82 кивнул за плечо в сторону горизонта. – Существа. Много.

– Что за существа?

– Неизвестно. Я раньше таких не встречал. Помехи. Похоже на зверей, но это не точно. Надо идти.

Зимин поднялся и пошел. Ноги у него заплетались, но Зимин терпел. Он терпел и смог забраться еще на один бархан. Бархан оказался высоким, видно с него было хорошо. И Зимин увидел.

Над горизонтом поднялась невысокая красная пелена.

– Они… – прошептал Зимин. – Это они. Красные волки! Их тысячи!

Песчаный динго ничего не сказал.

– У тебя же огнемет, – вспомнил Зимин. – Ты можешь отпугнуть их огнеметом!

– Некоторое время, – сказал песчаный динго. – Но их слишком много, запасы горючей жидкости ограничены. Нам надо бежать. Если мы побежим очень быстро, то мы успеем. Если мы успеем добраться до моря, то я могу использовать воду. Воду можно разлагать и изготовлять горючую жидкость. Я накопил достаточное количество энергии. Мы сможем продержаться долго.

КА82 снова распустил гребень.

– Я не смогу бежать, – сказал Зимин.

– Мы побежим. Держись за выступы.

Зимин схватился за обломанный костяной шип, и они побежали по барханам. Вернее, бежал КА82, Зимин тащился за ним.

Какое-то время ему удавалось не отставать от КА82, затем дыхание у Зимина сорвалось окончательно, и он упал в песок. Он заглатывал воздух, но надышаться никак не мог, тошнило. КА82 встал между ним и солнцем, раздвинул гребень сильнее и сделал тень.

– Я не могу больше, Ка, – выдавил Зимин. – Я не дойду. Совсем. Честно не могу.

КА82 присел на песок.

– Это плохо. Они уже близко, они очень быстрые, – сказал динго. – Я попробую. А ты вставай и иди.

– Погоди, Ка…

– Прощай, – сказал КА82. – С тобой было интересно говорить. Ты так и не придумал мне настоящее имя.

КА82 развернулся, завибрировал и провалился в песок.

– Ка! – крикнул Зимин. – Ка, погоди! Я придумал тебе имя…

Но больше ничего не было. И никого больше не было на бархане. Красная полоса надвигалась. Зимин сидел и смотрел.

Потом песок вздрогнул и стал оседать. По горизонту полыхнула слепящая фиолетовая вспышка, Зимин зажмурился. Была тишина и теплый ветер.

Когда Зимин глаза открыл, красной полосы не было, одна пыль, пыль. В метре от Зимина упал оплавленный кусок блестящего шипованного металла.

– Тактический заряд, – прошептал Зимин. – Не муляж…

Зимин поднял железо, и между шипами пропрыгнула синяя искра.

Океан был совсем не такой.

Зимин представлял его сине-желто-белым, он оказался другим, менее веселым, каким-то суровым, но таким же прекрасным. Океану не было конца. Далеко, похожие на облака, парили розовые в свете солнца полосатики. Их было много, стая.

– Я дошел, – сказал Зимин. – Я обещал и дошел. Это океан, Сердце Мира. Тут все оживает. Тут я теперь буду жить. Смотри, Ка…

Он сел на кочку и закурил. На самом краю.

Волны накатывались на край мира, океан пах йодом и солью, хвоей и янтарем, неяркое солнце шло по небу и было похоже на травленую медную монету. Зимин курил и запускал по воде камешки. Зимину было хорошо и спокойно.

– И они еще долго сидели на самом-самом краю и разговаривали о разных интересных вещах… О каком-то компрессоре, кажется… Не помню откуда…

Зимин пододвинулся поближе к воде, чтобы опустить ноги в океан и пошевелить в нем пальцами.

Вода оказалась теплой и приятной для пальцев, Зимин решил искупаться. Вот только докурит, так сразу и искупается. Он никогда не купался в море.

Зимин стряхнул пепел в воду.

– Безымянный. Ты пока безымянный. Я твой первооткрыватель, а значит, я могу назвать тебя так, как захочу. Я пока не придумал имя, но я его придумаю. Я стану умней и придумаю все-таки имя, а когда я придумаю имя, я назову им и океан. Честное слово.

Зимин затянулся, выпустил дым, набрал побольше воздуха и посмотрел в небо. А затем посмотрел в море, а затем посмотрел в землю, а затем…

Затем Зимин увидел то, что сразу все испортило и все нарушило – вдоль почти бесконечного, от края до края пляжа, вдоль пляжа, похожего на обломок расколотой Вселенной, между валунами, ракушками и холмиками водорослей тянулись ребристые следы покрышек повышенной проходимости «Коростель».

Он сжал руку в кулак и ударил по ближнему валуну, разбил косточки и облизал кровь. Хотелось крикнуть что-нибудь от души, чтобы вздрогнуло, чтобы перевернулось все. Колдовство разрушилось. Из-за горизонта прилетел вонючий ветер, прибой выбросил на берег желтую стайку окурков, запахло бензином и горелым мазутом, океан стал серым и медленным, далекая чайка развернулась, прочертив снежным крылом, полетела в сторону Счастливого Завтра.

– Твари, – сказал Зимин. – Так всегда…

Ему перехотелось купаться, он встал и принялся собирать плавник и сухие водоросли для костра. Набрал большую кучу и поджег, йодом запахло сильнее, в небо отправился неожиданный дымный столб. Зимин испугался и раскидал костер, но было поздно – в месте, где море, небо и песок сходились в одну точку, появился огонек. Зимин дернулся было, но потом решил не бежать, он вернулся к костру и стал ждать.

Огонек приближался. Когда он приблизился вполовину, Зимин увидел, что это джип. Японский, определил Зимин. Блик полыхал на хромированной решетке бампера. Джип двигался не спеша, с достоинством, кто скрывается за тонированными стеклами, Зимин не видел.

Зимину хотелось выть.

Машина остановилась прямо напротив, двигатель замолчал и теперь пощелкивал, остывая. Дверцы не открылись, и никто не вышел. Зимин тоже сидел, ждал. Меч он не стал брать и, вообще, вел себя спокойно, даже никак. Делал вид, хотя предчувствия у него были самые нехорошие. Лучше бы из моря вылезло обычное чудовище со щупальцами и клювом. Лучше бы, чем этот джип. Но чудовище не вылезло, все оказалось хуже. Гораздо. Из джипа вывалился Ляжка.

– Мы менялися лаской привета, но в глазах затаилася мгла, и я понял, что умерло лето, что холодная осень пришла [67]… – издевательски пропел Ляжка.

Этот Ляжка был не очень похож на того Ляжку, которого помнил Зимин. Этот Ляжка выглядел весомо и сам по себе – на шее тяжелела серебряная цепь, на лице застыло достоинство и снисходительность, костюм был обиходный, спортивный, но видно, что дорогой. А еще черные очки и часы с толстым браслетом.

Этот Ляжка снова растолстел, но теперь полнота выглядела в высшей степени благородно.

Ляжка ступил на землю и навел на Зимина окуляры.

Вслед за Ляжкой показались два таких же круглых и угрюмых субъекта, они зачем-то осмотрели пустыню и заняли места по сторонам от Ляжки. Зимину показалось, что они близнецы, продукт генетического сбоя.

– Кого я вижу? – Ляжка растопырил руки. – Да это ведь мой старый друг-насрал-в-круг Зимин, в простонаречье Зима! Цветет и пахнет!