Гобзиков взглянул на Лару. Та отрицательно помотала головой.

Кипчак топнул. Маленькое существо просто кипело от ярости, просто взорваться готово было.

– Дети! – крикнул он. – Сделайте два шага вперед!

Из шеренги гномов выступили детишки, человек пятнадцать. Вернее, гномов пятнадцать. Маленькие, желтые, тощие. Интересно, чем они здесь питаются, подумал Гобзиков. Тут же полная пустыня. Ни огорода никакого не видно, ни грядок, ни кустов. Манна, что ли, тут на них падает?

– Идите ко мне! – велел Кипчак.

Дети подошли к нему, Кипчак потрепал их по головам. Взрослые же сгрудились возле колодца. Кипчак зыркнул на них и скрипнул зубами.

– Сейчас я вас буду туда кидать! – Кипчак свирепо шевельнул ноздрями и направился к желтым. – По одному! А потом замурую! Всех! Никого не останется! Крапивное семя! Никого…

Кипчак замолчал и хлюпнул носом.

– Всех до одного замурую…

Это Кипчак сказал уже совсем негромко. Затем отвернулся от гномов, отошел в сторону, приложился рукой к стене и уткнулся лицом в рукав.

Гобзиков подумал, что Кипчак не просто стоит – Кипчак плачет.

Кипчак действительно плакал. И только тут, к своему огромному удивлению, Гобзиков разглядел, что Кипчак совсем мальчишка. Великий Кипчак Беззаветный, воин и темник Алмазной Орды, был совсем маленьким. Гном-подросток. Во дела…

– Ладно, шагайте отсюда, – сдулся Кипчак через минуту. – По норам. Эту тварь сжечь. Очистить территорию. Старший, ко мне!

Старший подбежал.

– Значит, так… – Кипчак смотрел в глаз предводителю желтых гномов. – Отныне и навсегда территория объявляется пустынным улусом Алмазной Орды. Ты, одноглазый, назначаешься полномочным протектором, Левой Рукой Кипчака Беззаветного. А все остальные назначаются моими вассалами. Я наведу здесь порядок! И давай расскажи по-нормальному, что здесь произошло, пока я не впал в животную ярость и не побросал вас всех обратно в колодец!

– Да-да, я расскажу. Расскажу, как тут все происходило… Оно появилось, мы увидели и спустились в колодец. Потом оно ворвалось сюда.

– Понятно, дальше можешь не продолжать. Иди, работай, – отпустил его Кипчак. – И чтобы все было сделано. И еще…

Жильцы пуэбло разбежались.

Кипчак обозрел опустевший внутренний двор и вдруг рявкнул:

– Ко мне!!! Все быстро ко мне! Сюда!

Гномы шустро появились обратно.

– Памятник! – провозгласил Кипчак. – Вы должны воздвигнуть памятник!

Кипчак извлек из-под своей брони похожий на термос футляр, а из футляра небольшую статуэтку, изготовленную, как показалось Гобзикову, из глины, смешанной с соломой. Статуэтка изображала карлика с гигантскими руками, поднятыми к небу. Карлик зачем-то показывал всем большие фиги.

Гобзиков снова чуть не рассмеялся.

– Оригинальное скульптурное произведение, – прошептал он Ларе.

Та кивнула.

– Вот по этому образцу вы должны здесь, во внутреннем дворе, воздвигнуть памятник… Большой… – Кипчак оглядел пуэбло. – Вровень с крышей.

Желтые гномы вздохнули.

– Да, вровень с крышей, – повторил Кипчак. – Рецепт приготовления материала для памятника я изложу дополнительно. Но памятник должен быть. Неукоснительно.

– А зачем он нам? – спросил кто-то из желтой толпы.

– Памятник – это символ власти, – тут же ответил Кипчак. – Только памятник может вам помочь стать цивилизованными гномами. Поставите памятник – и все наладится, поверьте.

Гномы недоверчиво переглянулись.

– Ну, конечно, не сразу, – поправился Кипчак, – не сразу все наладится. Вот если бы мы могли захоронить мощи…

Гобзиков едва не поперхнулся. Оказывается, Кипчак был человеком… то есть гномом с масштабом. Ему памятника мало, ему еще мощи подавай!

– Вот если бы мы могли захоронить мощи, тогда бы все точно сразу завелось. По воле небесных сил! Поверьте, стоит захоронить какие-нибудь мощи, как дело сразу на лад начинает идти. Будто само собой!

– А что такое мощи? – спросил кто-то из гномов.

– Мощи… Мощи – это мощи. От слова мочь. Мощи – это могущество, собранное в одной точке. – Кипчак погрозил гномам кулаком. – Если вы захороните мощи, то могущество их будет распространяться и на вас.

– Как хоть они выглядят, мощи-то? – снова спросили из толпы.

– Ну, как… – слегка замялся Кипчак. – Никто не знает! Потому что они хранятся в мощехранительницах. А если кто откроет мощехранительницу, тот сразу ослепнет! Да, ослепнет от мощи мощей.

Лихо вывернулся, подумал Гобзиков. Вот ведь демагог.

– Постройте сначала памятник, затем я дам… то есть дарую вам мощи нетленности, – объявил Кипчак. – И тогда жизнь наладится, вот увидите. А теперь снабдите нас отборными припасами. И мы отбудем в распоряжение Великого Персиваля, а он уж вас не забудет.

– Кому памятник-то? – громко поинтересовалась Лара.

– Великому Безымянному, – автоматически ответил Кипчак. – Тому, кто стоял по правую руку от Персиваля Безжалостного. Тому, кто не знал пощады к кобольдскому отродью. Тому, кто только в одном бою уничтожил их полторы сотни.

Чем, интересно, он их уничтожил, святотатственно подумал Гобзиков. Своими фигами, что ли? Если фигами, то и в самом деле могучий человек, фигой далеко не каждый убить может. Тем более кобольда.

– Мы поставим памятник…

Вдруг Кипчак понял, что разговаривает он уже совсем не с гномами. И обернулся.

Лара выступила вперед.

Кипчак окаменел. Его самого можно теперь было как памятник ставить. Куда-нибудь.

– Я рада тебя встретить, Кипчак! – сказала Лара. – И у меня есть к тебе дело. Ты готов мне помочь?

Кипчак не ответил. Кипчак грохнулся в обморок.

Лара опустила воздухолет на остров. На маленький такой остров посреди большого озера. Метров десять в поперечнике. Кипчак собрался было развести костерок с прицелом на перекус, но Лара запретила.

– Надо торопиться, – сказала она, – так что никаких завтраков-ужинов. Завтра позавтракаете.

– К чему так спешить? – спросил Кипчак. – Зачем так спешить? Летим, как ненормальные…

Лара отмахнулась и стала выгружать из багажного отделения пластиковую канистру. Гобзиков хотел помочь, но Лара не разрешила, сказала, что в заправке нужна точность и аккуратность, а то запросто взорваться все может. Она скрутила крышку и принялась насыпать в круглый бак мелкую, почти жидкую синюю пыль.

– Что это? – поинтересовался Гобзиков, наблюдая за процессом.

– Воздух прессованный, – ответил во всем осведомленный Кипчак. – Его всегда в пердолеты заправляют. Для лету.

Кипчак принял у Лары полупустую канистру, осторожно завинтил и спрятал в багажник. Достал большую бутылку с мутной жидкостью, по виду весьма похожей на самогон, и передал Ларе, а та стала чуть ли не по каплям заливать ее в другой бак.

– Напалм? – усмехнулся Гобзиков.

– Нет, слезы, – благоговейно поправил Кипчак. – Пердолет работает на слезах. Они смешиваются с воздухом, происходит реакция – и полетели.

– Пердолет, значит… – сказал Гобзиков. – На слезах, на прессованном воздухе… Ну да, что может быть проще…

Гобзикову захотелось пить. Вода была прозрачная и с виду холодная, он наклонился, собираясь зачерпнуть водички горстью, но Лара предупредила:

– Осторожно!

– Что так?

– Пираньи, – ответила Лара. – Тут часто встречаются. В любом озере могут быть.

– Пираньи? – удивился Гобзиков. – Здесь?

– Конечно. – Лара сосредоточенно считала капли. – Мы же в Стране Мечты.

– То есть?

– Сейчас объясню… – Лара наклонила бутылку в другую сторону. – Только я просто, без мудростей. Ты не против?

– Да не, не против. Я сам люблю без мудростей.

– Все в мире имеет оборотную сторону, такой закон. Мечты тут сбываются, это точно. Ну, и все остальное тоже сбывается. А что может сбыться? Только самое распространенное, самое укоренившееся… Ты про архетипы слыхал?

Гобзиков вспомнил занятия по психологии в Лицее им. Салтыкова-Щедрина.