– Заходи, хранитель палубы. – Джорон выдохнул и распахнул дверь.

И из темного коридора вошел в светлую каюту. За спиной Миас раскинулось море. Глаз Скирит опустился достаточно низко, и Джорону пришлось прищуриться, письменный стол и Миас превратились в силуэт, темную плоскую тень на фоне большого окна – она писала в бортовом журнале.

– Супруга корабля, – произнес он.

Джорон не знал, следует ли ему сесть. Миас положила перо и оторвалась от журнала. Вздохнула и высыпала песок, чтобы просушить чернила.

– Я уже никогда не смогу быть писцом. – Она подняла поврежденную руку. Джорон не знал, что сказать, у Миас всегда был красивый почерк. Она встала. Закрыла журнал. Повернулась и посмотрела на море. – Серьезный Муффаз, – сказала она. – Он не должен был умереть.

– А Фарис должна? – Джорон произнес эти слова резче, чем хотел.

Но не так резко, как следовало.

– По закону Дарнов и ее собственной воле – да, – спокойно ответила Миас. – Фарис должна была умереть. – Она положила руку на окно. – Я сидела и думала о том, не совершила ли ошибку, послушав тебя и попытавшись отбросить то, что всегда знала команда. – Он собрался ей ответить, но она подняла руку с согнутыми шишковатыми пальцами. – Нет, я поступила правильно. Да, нам необходима дисциплина, а для этого требуется жестокость. Но поступать как прежде… – Он подождал, когда ее слова потускнеют, точно кильватерная струя за кормой «Дитя приливов», которая превратилась из белой в серую и стала частью постоянно меняющегося моря. – Я слишком долго отсутствовала и, возможно, поспешила, попытавшись поскорее вернуть корабль себе. Ты был прав, когда сказал, что мы не Сто островов и не Дарны; мы другие. Я могла бы сделать все лучше.

– Это твой корабль, супруга корабля, – сказал он. Жестко. Формально. – И ты командуешь им как считаешь нужным.

Она повернулась и подошла к нему, оглядела с головы до ног, и ему показалось, что язвы гнили кейшана стали чесаться сильнее.

– Ты же знаешь, что одно из главных умений хорошего хранителя палубы, – проговорила Миас и печально ему улыбнулась, – выказывать супруге корабля полное неодобрение одним лишь тоном. – Прежде он бы подскочил и стал уверять ее, что все не так и она ошибается. Но она была права, и Джорон промолчал. – Уж не знаю, чего стоят мои слова, но я безмерно сожалею из-за потери Серьезного Муффаза, но это немного смягчается тем, что нам удалось сохранить Фарис. Я думаю, если бы мой… – Она замолчала. – Если бы мой просчет стоил ей жизни, то мы не смогли бы исправить нанесенный вред. – Она пристально на него посмотрела. – Но я надеюсь, что сейчас все иначе.

Джорон сердился на Миас. И все же, когда гнев полыхал у него внутри, он также слышал голос, свой собственный, который окутала песнь ветрошпиля и великих морских драконов.

«Неужели ты не видишь, что она сняла маску?»

И гнев отступил, когда он почувствовал, как его коснулась ее тоска. Он был на ее месте. Он командовал кораблем и принимал тяжелые решения. Он ошибался, и это приводило к гибели людей, в том числе хороших.

– Таков путь флота, супруга корабля, – сказал он. – Даже в тех случаях, когда причиненный вред невозможно исправить, мы каким-то образом продолжаем двигаться вперед.

Она обошла стол, положила руку ему на плечо и сжала.

– Спасибо тебе, – сказала она. Корабль тревожно заскрипел, и Джорон увидел, что у нее на лице появилось беспокойство. Да, она долго отсутствовала, но Миас прекрасно знала свой корабль и понимала, что эти звуки – плохой знак. – Пока меня не было, наш корабль пережил серьезные испытания, – сказала она, возвращаясь к окну и положив руку на костяную раму. Она погладила корпус, словно хотела его подбодрить или, наоборот, получить от него поддержку. – Как и все мы. Я смотрю на палубу и с трудом нахожу знакомые лица. Они говорят со мной не как с супругой корабля, половина испытывает ужас, когда они на меня смотрят.

– Для них ты не супруга корабля, а легенда, – сказал Джорон.

– Легенда. – Она скорее обращалась к себе, но потом снова к нему повернулась: – Джорон, нам необходимо как-то поднять дух команды до того, как мы встретимся с Индилом Каррадом. Я должна дать им что-то, чтобы компенсировать потерю Серьезного Муффаза. Но я не знаю, что именно… – Она казалась потерянной, почти отчаявшейся.

– Возможно, я знаю, супруга корабля, – сказал он. – Предоставь это мне. – Она кивнула, и на ее лице промелькнуло облегчение.

Джорон вышел из большой каюты, поднялся на палубу и стал искать глазами детей палубы, которые ему были нужны.

Гавита он нашел у клюва корабля, где тот завязывал узлы единственной здоровой рукой.

– Ты очень ловкий, – похвалил его Джорон.

– Да, – ответил он, не поворачивая головы. – То, что сделал Серьезный Муффаз…

– Не будем об этом говорить, он принял решение ради блага корабля. Ты не должен допустить, чтобы его гибель оказалась напрасной, Гавит.

– Это моя вина. Если бы я…

– Все не так просто. Постарайся извлечь из того, что произошло, урок. Серьезный Муффаз хотел, чтобы вы с Фарис жили. Поэтому не оглядывайся назад и не думай о том, что могло быть.

– Как скажете, хран-пал, – ответил Гавит и вытер лицо рукой.

Джорон наклонился к нему.

– Теперь о другом деле, которое я тебе поручил. Как оно продвигается?

– Мне кажется, я нашел нужный вам предмет, – сказал Гавит, все еще не глядя на Джорона. – Но лишенный ветра продолжает его перемещать с места на место.

– И каждый раз находит новое? – спросил Джорон.

Гавит покачал головой, завязал одной рукой сложный узел, и Джорон вдруг ощутил диковинное удовлетворение. Среди напряжения и боли он получал удовольствие от того, что кто-то хорошо решал простую задачу.

– У птицы несколько мест, которые он использует. – Гавит оторвался от узла. – По большей части.

– По большей части?

– Изредка он находит новое место, и у меня уходит некоторое время, чтобы его отыскать. – Джорон наклонился еще ближе.

– Найди его, Гавит, – сказал он. – И принеси на палубу. После того как мы там соберемся, ты поймешь, в какой момент.

– Птица попытается нас остановить, – проговорил Гавит.

– Птица будет очень занята, – заверил его Джорон.

Рано утром на следующий день Джорон постучал в каюту Миас. Когда она распахнула дверь, он увидел, что она одета в полную форму, лучшую куртку, украшенную перьями и безделушками, подвела глаза черными линиями, на щеку нанесла металлические линии и покрасила седые волосы. Он не сомневался, что она ждала его при полном параде с того самого момента, как он поделился с ней своим планом. Вероятно, она испытывала такие же сомнения, как и он, хотя никогда бы их не показала. И в то же мгновение он понял, что маска, закрывавшая половину его лица, упрощала ему задачу.

– Мы готовы? – спросила Миас.

– Насколько это вообще возможно.

Когда Миас поднималась по ступенькам на палубу, она обернулась, и он увидел, как она сделала паузу перед тем, как прокричать приказ. Обычно она делала это через Серьезного Муффаза, и он увидел, что воспоминания ударили ее в лицо, точно волны прибоя в скалы.

– Ты, – сказала она, обращаясь к проходившей мимо дитя палубы, – Бенлир? – Женщина улыбнулась, довольная, что ее узнали. – Попроси Ветрогона подняться на палубу. Пожалуйста, передай ему, что хранитель палубы хочет с ним поговорить.

– Есть, супруга корабля, – сказала она и исчезла в темноте.

– А теперь пойдем, Джорон, – сказала Миас, – пора действовать. Я буду на корме.

Джорон следовал за ней, и ему оставалось надеяться, что Гавит придет. И еще он рассчитывал, что команда поведет себя правильно. И все пойдет по плану. Однако он понимал, что тут не может быть никаких гарантий. Он надеялся на успех, но, если его не будет, «Дитя приливов» полетит под облаком неудачи «и, – подумал Джорон, – нельзя исключать, что лишится хранителя палубы, ведь ему грозила серьезная опасность из-за того, что он собирался сделать». Сегодня он бросит вызов Мадорре, и Джорон знал, что реакция лишенного ветра будет неистовой. Прежде он старался не вставать между двумя ветрогонами, понимая, что у Мадорры есть рычаг давления на его подругу, но больше не мог этого выносить.