– Я рассказала все, что знаю. – С ее губ слетают множество раз повторенные слова.

Бинты сняты с лица, кожа липкая от засохшей крови и мази, которую ей наложила после…

Сразу после.

– Поразительно, как хорошо у тебя все заживает. Утрата глаза убила многих из тех, с кем мне довелось работать. Они оказались слабыми. А ты ведь нет, верно? Ты была сильной женщиной. – Жрица Старухи села. Улыбнулась ей. – Ты стала настоящим вызовом.

– Я рассказала все, что знала.

– Однако есть другой глаз, – говорит Жрица Старухи, – вот где истинная правда. – Она расправляет плечи. – Потому что теперь ты знаешь боль, но тебе следует бояться не только ее. Ты должна бояться полностью ослепнуть. – Она наклонилась вперед. – Ты ведь боишься, что я заберу твой второй глаз, верно?

Боится ли она?

Может быть. Но боль больше не вызывает у нее страха, она стала ее жизнью. Каждый день. Возможно, так было всегда. А существование в темноте? И на что здесь смотреть? Она знает, что Жрица Старухи хочет, чтобы она сказала «да», но Миас уже не боится. Больше не боится. Страх прошел, сгорел вместе с надеждой, что ее кто-то пожалеет или спасет. Теперь она ничто, скорлупа. Мертвая женщина, лишенная утешения стоять на сланце черного корабля или у огня Старухи, который ее согреет.

– Да, – говорит она.

– Да, страх избавит тебя от боли. – Рука хватает ее за волосы и оттягивает голову назад.

Кончик ножа дрожит перед глазом.

– А теперь, если только ты не желаешь присоединиться к ветрогону, слепо спотыкающемуся в маске из листьев на лице, скажи мне правду. Как ты вызываешь кейшана? – спрашивает Жрица Старухи.

Слеза выкатывается из здорового глаза.

– Джорон Твайнер и Ветрогон на борту «Дитя приливов» – его называют Ветровидящим, – они обладают такой властью, а не я. Это правда, и я не могу больше ничего сказать. Ты должна мне поверить.

Давление на волосы усиливается, пока Миас не начинает казаться, что Жрица Старухи их оторвет. Нож приближается.

Затем она убирает нож и отпускает волосы Миас.

– Я верю, – говорит Жрица Старухи, берет влажную тряпицу и вытирает руки. – Я действительно тебе верю. Так что теперь мы не будем видеться так часто, как прежде. – Она кладет тряпицу. – Однако не сомневайся, мы еще встретимся. – Она наклоняется и кладет холодную руку на щеку Миас.

– Давай, закончи это, – говорит Миас.

Лицо Жрицы Старухи искажается от удивления.

– Закончить? Сейчас? О, Миас, ты слишком важна, чтобы с тобой покончить. – Она наклоняется ближе, чтобы прошептать, как любовница, ей на ухо: – Некоторые люди готовы сделать ради тебя все. Все. Какая верность и какая любовь. – Она выпрямляется и поворачивается, чтобы взять чистый бинт и тампон. – И это делает тебя важной для нас. Теперь я стану заботиться о тебе изо всех сил. И, кто знает, возможно, скоро у тебя появится компания?

Джорон сидел рядом с Брекир на серых блоках в гавани Спэрхейвена на Суровых островах, и у обоих было самое отвратительное настроение, какое только может быть у супругов корабля. Перед ними, в сухом доке, стоял «Дитя приливов», который находился в ужасающем состоянии.

– «Дитя приливов» выглядит так, словно ты сражался со всеми кораблями, что есть у Ста островов, – сказала Брекир. – А потом отыскал других врагов, и каждый одержал над тобой победу.

Джорон незаметно улыбнулся под шарфом и почувствовал, как сразу заболели язвы. Брекир сказала правду: корпус «Дитя приливов» получил множество пробоин, три мачты были сломаны посередине; корабль с огромным трудом добрался до гавани, полный воды, с потрескиванием и стонами, и ни одному из членов команды не удалось отдохнуть за долгие дни и недели путешествия. Теперь «Дитя приливов» стоял в доке, черная краска облупилась, и стала видна пожелтевшая кость; они ждали разрешения Тендарн Эйлин, лидера Суровых островов, на начало работ, которые могли восстановить часть его славы.

– Я уже говорил тебе, Брекир, что предпочел бы безоружным встретиться с любым кораблем флота Тиртендарн, если бы это гарантировало, что я больше никогда не увижу зубохватов. Ни разу в жизни я не встречал ничего подобного. Лучше оказаться лицом к лицу с призраками, которые, по мнению Фарис, поджидали нас в тумане.

– Но сейчас все говорят только о том, как кейшан тебя спас, Джорон. До сих пор тебе удавалось хранить свою тайну, но теперь она стала известна всем.

Джорон коротко рассмеялся – но его смех больше походил на кашель.

– Как же несправедливо, Брекир, я столько сил потратил, чтобы сохранить тайну, ни разу не пел для кейшанов, даже когда они могли помочь, но она раскрылась из-за неудачного стечения обстоятельств.

– Значит, ты его не призывал? – спросила она, и Джорон покачал головой.

– Если честно, я даже об этом не думал. Мне было так страшно, что я едва мог пошевелиться. Скорее всего, кейшан просто охотился.

– Или он за тобой приглядывает.

Джорон покачал головой.

– Нет, вряд ли он знал, что мы там находились. Если бы он сначала ушел немного правее, а потом переместился влево, я бы уже обедал со Старухой, а обломки «Дитя приливов» покоились бы на дне моря. – Они немного посидели молча, слушая крики скииров. – Но все это уже не имеет значения, слух прошел.

– Давай на время забудем о кейшане и посмотрим на наши нынешние проблемы, – предложила Брекир. – Ты хочешь услышать хорошие новости или плохие?

– Какие новости могут быть хуже, чем невезение супруги корабля?

– Джорон, – сказала Брекир, положив ладонь ему на плечо, – не забывай, что любые разговоры о твоей способности вызывать кейшана сначала должны покинуть Спэрхейвен и только потом добраться до Бернсхъюма.

– Верно, – согласился Джорон, поднял маленький камешек с валуна, на котором они сидели, и бросил в копавшегося в мусоре кивелли, тот переполошился и, громко вереща, помчался прочь, вызвав панику у всей стаи, поспешившей за ним в свои норы. – У нас есть немного времени, но не более того. Однако я не слышал ничего, что помогло бы нам отыскать Миас, от тех, кому я плачу, а Тендарн отказывается меня принять. Ты же знаешь, что слухи распространяются очень быстро.

– В таком случае, – сказала Брекир, – почему бы нам не сосредоточиться на том, что мы в состоянии контролировать, и перестать вглядываться в туман будущего и тревожиться из-за того, что не можем изменить?

– Ха. – Он кивнул собственным мыслям. – До чего нужно дойти, чтобы мрачная Брекир пыталась меня подбодрить? – Он потянулся, у него сильно болели мышцы. – Ну, если у тебя плохие новости, я буду не против, если ты слегка подсластишь горькое лекарство, так что я внимательно тебя слушаю, супруга корабля, – сказал Джорон.

– Хорошая новость состоит в том, что мы сможем привести в порядок «Дитя приливов» и снабдить наш флот всем необходимым.

– А плохая?

– Нам потребуются для этого все деньги, которые удалось получить после всех проведенных нами рейдов; у нас попросту ничего не останется. Жители Суровых островов знают, что нам больше не к кому обратиться, поэтому назначают огромные цены.

Джорон снял шляпу с одним хвостом и почесал лоб, куда его укусило какое-то насекомое.

– Мы всегда можем отправиться в новый рейд.

– Совершить удачный рейд становится все труднее, Джорон, и ты это знаешь. В последних четырех мы потеряли восемь кораблей из двадцати. Нам приходится уходить все дальше в поисках новых городов, а они защищены гораздо лучше. Тиртендарн Джилбрин построила жесткую оборону вокруг тех, которые она еще контролирует. И если мы будем действовать как раньше – нас ждет поражение.

Джорон устроился поудобнее на камне, где они сидели, и лишь вздохнул, услышав неприятную правду. Он собрался что-то сказать, но понял, что ему нечего возразить, и решил сменить тему.

– Как наши люди? – спросил он.

Брекир пожала плечами.

– Как и следовало ожидать, жители Суровых островов относятся к ним с подозрением, заставляют переплачивать за еду и берут на работу только в самом крайнем случае. И это всегда то, что не хочет делать никто другой. Произошло уже несколько драк, и мы должны наказывать наших людей жестче, ведь мы в гостях. Растет взаимное недовольство. – Она подвинулась к нему ближе. – До настоящего момента мы улаживали все проблемы при помощи денег, но после того, как мы восстановим «Дитя приливов» и оснастим всем необходимым флот, такой возможности не будет.