Он видел, как Миас считает головы.

– Сколько сумели вернуться? – спросил Джорон.

– Не так много, как мне бы хотелось. – Она посмотрела через плечо, Джорон резко обернулся и увидел вражеских детей палубы, выбегавших из леса.

– Иди, – сказал Берхоф. – Остров так сильно трясется, что я смогу обрушить вход. – Он кивнул на притолоку из вариска, которая стала заметно тоньше.

Остров продолжал грохотать, притолока трещала.

– Она тебя раздавит, – сказала Миас.

– Мы, ты и я, и морская стража, сможем удерживать проход, – сказал Куглин.

Берхоф улыбнулся, убрал руку, которой прикрывал грудь, и показал рану и рассеченную плоть. Джорон ощутил кислотный запах внутренностей и сладковатую вонь кишок. Берхоф получил смертельную рану.

– Вы уходите, а я, пожалуй, останусь. – На лице Берхофа появилась улыбка. – Буду только рад, что мне не придется возвращаться на проклятый Старухой корабль, – добавил он. Улыбка исчезла, уступив место гримасе боли. – Это была хорошая битва, Куглин.

– Верно, – ответил Куглин, шагнул вперед и сжал предплечье Берхофа. Джорон услышал негромко произнесенные слова: – Встретимся у костра, мой друг.

А потом они повернулись и побежали дальше, вниз, вдоль туннеля, в глубину острова, и Джорон не знал, что стало причиной раздавшегося грохота – то ли Берхоф сломал притолоку и завалил вход в пещеру, или сам остров снова пришел в движение.

Они мчались вниз по извилистым, темным, подрагивавшим тоннелям. Остров казался огромным, живым и дышащим существом, а они – вредными паразитами, бежавшими по его внутренностям. Стены, на которых собиралась вода, становились трубками, окружавшими их со всех сторон, они пульсировали, пока дети палубы спускались вниз по пищеводу острова. Стонали камни, трещали скалы, веками не знавшие движения, теперь они терлись друг о друга. Периодически возникали трещины, словно от ударов бича, и осколки камня сыпались с низкого потолка. Джорон содрогался при мысли о том, что гора рухнет на него и похоронит в темноте навсегда.

Наконец они выбежали из тоннеля в огромную пещеру, дальний конец которой выходил в море. Теперь Джорон понял, почему они ее не видели, когда обходили остров по кругу. Вход в нее, огромный и зияющий и прекрасно видимый с этой стороны, с другой был закрыт зарослями растений и массой лиан, спускавшихся вниз из расположенного наверху леса.

Но из-за того, что лес умирал, всего за одну ночь в зеленом пологе появилась дыра. Свет Слепого Глаза Скирит, висевшего низко над горизонтом, проникал сквозь нее, озаряя корабль, стоявший в естественном доке под ними. Зоресветы придавали жуткий вид белому костяному кораблю, привязанному к поспешно построенному из стеблей вариска причалу. Инстинкт вынудил всех нырнуть за низкую стену, которая была чуть выше самой высокой мачты корабля. Джорон посмотрел вперед и увидел спуск, ведущий к вражескому двухребернику – крутой, извилистый и совершенно открытый.

– Дать мне? – сказал Безорра, кивком показывая на ветрогона на руках Джорона.

– У тебя хватит сил? – спросил Джорон.

– Безорра сильный. Дать мне.

– Джорон, – сказала Миас и поманила его к себе.

Она стояла во главе выстроившихся змейкой детей палубы. Джорон передал все еще спавшего ветрогона Безорре и прошел вдоль змейки, считая тех, кто уцелел. Двадцать три человека. Все, что осталось от сорока, сошедших на берег. «Интересно, – подумал он, – был бы исход более удачным, если бы мы атаковали врага на пляже», но теперь это уже не имело значения. То время осталось в прошлом, как и возможность давать советы.

– Супруга корабля, – сказал он.

Она не стала отвечать сразу, разглядывая палубу и белый корабль, стоявший под ними.

– Двухреберник, – сказала она, – «Зуб кейшана», я его узнала.

– Он был в Безопасной гавани, – сказал Джорон. – Супруг корабля, Барнт, возглавлял их тогда.

– Ну, – сказала Миас, складывая подзорную трубу и убирая ее под куртку. Остров снова отчаянно задрожал, теперь еще сильнее, и на них посыпались камни. Миас посмотрела на потолок пещеры, который едва составлял в этом месте два ее роста. – В таком случае я не чувствую вины за тех, кого я убила, и лишь печаль, что мне не удалось добраться до Барнта. – Она слабо улыбнулась Джорону, а земля под ними сдвинулась и затрещала, заставив Миас схватиться за скалу. – При обычных обстоятельствах, Джорон, я бы сказала, что нам следует попытаться подобраться к ним, соблюдая максимальную осторожность.

Раздался мощный болезненный стон скалы. Вдоль потолка пошла трещина, массивный камень рухнул на тропу перед ними и покатился вниз, по крутому спуску, постоянно меняя траекторию, ударяясь о выступы, по пути собирая более мелкие камни и зеленые растения – и вскоре с громким плеском упал в воду.

Команда на сланце «Зуба кейшана» запаниковала, и они принялись отвязывать корабль, чтобы уйти от опасности в открытое море.

– Думаю, сейчас нам нужна быстрота. – На губах Миас появилась волчья усмешка. – Как ни странно, Джорон, но сейчас я чувствую себя особенно живой, хотя нахожусь так близко к смерти. – Она встала и подняла меч. – Мои девочки и мальчики! Мои славные дети палубы, теперь мы с ними разберемся. Этот корабль забрал в Безопасной гавани тех, кто принадлежали нам, и мы их вернем! К оружию, моя команда! Начнем нашу кровавую работу. Следуйте за мной!

И она побежала.

И они побежали за ней.

И Джорон побежал со всеми.

Остров содрогался, сверху непрерывно сыпались камни, а команда «Зуба кейшана» делала все, чтобы поскорее отойти от временного причала, но их было слишком мало, а вид Миас и ее жаждавших крови детей палубы вселил в них страх Старухи. Пока Джорон искал на бегу подходящее место для следующего шага, он понял, что Барнт оставил на корабле худшую часть команды. Никто даже не выпустил ни одной стрелы, не попытался организовать защиту. Они лишь продолжали пытаться освободить корабль. Времени, которое потребовалось людям Миас, чтобы преодолеть крутую извилистую тропу, вполне хватило бы, чтобы выйти из гавани, но те, кто находился на борту, не справились с этой задачей. А потом команда Миас уже перепрыгивала через узкое расстояние между причалом из вариска и кораблем, они приземлялись на палубу, а она кричала, вытащив арбалет и выпустив болт в тело мужчины:

– Никакой пощады! Забудем о милосердии!

Всех охватило невероятное безумие. Ведь этот корабль участвовал в уничтожении Безопасной гавани, возможно, некоторые члены команды знали, что ждет женщин и мужчин, которых грузили на корабли. Возможно, их следовало сначала допросить, но, казалось, это уже не имело значения. Ночь получилась длинной, кровавой и ужасной, а содрогавшийся, разваливавшийся остров лишь усиливал всеобщий страх. И, хотя уцелевшая часть команды Миас не превосходила численностью детей палубы «Зуба кейшана», атакующими овладела такая ярость, что их уже ничто не могло остановить.

Убийства на сланце были безжалостными и неумолимыми – люди просили о милосердии, но не получали его, мечи, курновы и топоры поднимались и опускались до тех пор, пока защитников корабля не осталось. Джорон стоял на палубе, пытаясь восстановить дыхание. Он уперся руками в колени и наклонился вперед. Когда он, наконец, выпрямился, кровь текла по его лицу, но он так и не сумел обнаружить рану. Очевидно, кровь была чужой, она пролилась ему на лицо и шляпу с одним хвостом – так дети палубы выплескивают на удачу краску на сланец. Он видел вокруг себя такие же окровавленные лица – чудовища, безумные женщины и мужчины, больные жаждой крови, с ошалевшими от страха глазами. Даже Миас, казалось, потрясло то, что произошло – быстрота расправы и ее жестокость.

– Ну, – наконец сказала она, – чего вы стоите? Здесь нам грозит опасность. Поднимайте крылья, пока остров не развалился на части. – Она подошла к Безорре, который положил ветрогона на холодный окровавленный сланец «Зуба кейшана». – Он может дать нам ветер?