В этот момент Джорон едва не сломался, такие сильные эмоции его охватили. Именно Квелл, из всех людей, поняла его утрату. Джорон надеялся, что Динил не успел заметить снаряд, и у него не было времени, чтобы о чем-то подумать. Стараясь скрыть навернувшиеся слезы, Джорон снова поднес трубу к глазам и увидел просветы в воротах.

Белое.

Черное.

Промельк сквозь слезы.

Баллиста уже наполовину заряжена.

– Пусть Старуха заберет всех вас, – прошептал он, вытирая мокрые глаза. – Я отправлю вас к ней, даже если мне придется сделать это собственными руками.

– Они будут продолжать стрелять? – спросила Квелл.

Белое.

Черное.

Промельк сквозь слезы.

– Да. – Он перекатился по палубе, оглядываясь на корабли, которые уходили в сторону. – Но я думаю, что Миас успеет увести корабли туда, где их будет уже не достать.

– Сигнал, супруг корабля! – раздался крик с верхушки мачты, и ему показалось, что голос Фарис смягчился. – Они отвечают: «Держитесь перед воротами».

– Квелл, – тихо сказал он, опуская подзорную трубу. – Пусть Фарис ответит, что мы так и сделаем. Я бы и сам отдал приказ, но мой голос утратил прежнюю силу.

«Зуб кейшана» сбросил скорость и остановился возле огромных ворот, пока все, кого он знал и любил, убегали или тонули в море – и он понимал, что никогда их больше не увидит.

– Что вам нужно? – закричали с башни.

И Фарис, его добрая Фарис, крикнула в ответ:

– Мы просим разрешения войти, нам необходима помощь. Супруг корабля ранен и лежит на палубе.

И Джорон – с пронзительной болью в сердце и тускневшим образом Динила в форме супруга корабля тонувших «Дырявых костей» – подумал, что в ее словах гораздо больше правды, чем она сама представляет.

Началась долгая мышиная возня, обмен кодовыми словами, который сопровождался гневом дарнов Слейтхъюма, считавших, что «Зуб кейшана» оказался совсем не там, где ему следовало быть. В какой-то момент у Джорона появилась уверенность, что их не впустят, – всех интересовал вопрос, куда делся супруг корабля Барнт. Принятое объяснение – его перевели командовать более крупным кораблем – дала Фарис. Джорона представили как супруга корабля Тиннер, имя, близкое к его собственному, что оправдало бы любую оговорку кого-то из членов команды. К тому же имя принадлежало богатой семье в Бернсхъюме, что объясняло, как ему удалось так быстро стать супругом корабля, хотя о нем прежде не слышали.

В конце концов, очень неохотно, было решено впустить «Зуб кейшана» в гавань, огромные костяные ворота поднялись – нижняя их часть стала зеленой от водорослей и покрылась ракушками. Сразу же две лодки взяли «Зуб кейшана» на буксир, чтобы сопроводить в гавань. Джорона подняли на руки, оставив кровавый след на палубе, и теперь он сидел, опираясь спиной о главную мачту, обрызганную синей и красной краской. Оттуда он наблюдал за гаванью, городом Слейтхъюмом и гигантской баллистой, окутанной дымом плавильных цехов.

Наблюдая за ненавистной машиной, Джорон обнаружил, что если он возьмет ледяную, мучившую его боль и вывернет ее так сильно, как только сможет – дети палубы так выжимают чистое белье в день стирки, – то сможет превратить ее в ненависть, которую направит на мощное осадное орудие. На оружие и тех, кто им управлял. Сейчас они отдыхали, рычаг катапульты оставался опущенным, и его слегка шевелил холодный ветер. Две трети всей длины занимала ось, приводившая его в движение, ниже находился огромный вес, придававший снаряду силу и дальность полета.

– Вот и все, пора выдвигаться, – сказал Куглин, подходя к Джорону.

– Да, и ее падение доставит мне огромное удовольствие. – Джорон вздохнул и отодвинул в сторону свою ненависть. – Но Миас может подумать, что стоит оставить катапульту нетронутой, на случай, если окажется, что Слейтхъюм – ловушка, которой опасаются многие. Ты со мной не согласен, Куглин?

Он прикусил губу и кивнул.

– Если бы я командовал этим гигантом, супруг корабля, – сказал он, – я бы знал, как направить снаряд на ворота, через которые мы только что прошли. Уничтожить корабль, что позволит сразу заблокировать гавань.

Джорон кивнул, осмысливая слова Куглина.

– Значит, катапульту следует уничтожить, – сказал Джорон. – Это усложняет нашу задачу. Где карта, которую нарисовал для нас Анопп?

Куглин вытащил красиво нарисованную карту Слейтхъюма и протянул Джорону.

– Эйлерин улучшил ее, – сказал он.

– В таком случае нам следует сказать курсеру спасибо. А теперь взгляни сюда, – сказал Джорон, указывая на карту. – Мы находимся здесь, проходим через ворота мимо лазарета Слейтхъюма, который вон в том здании, дающем доступ к стоящей на берегу башне и механизму подъема ворот.

– Так часто поступают, – заметил Куглин, – расположить наименее ценных людей в том месте, где более всего следует ждать удара противника.

– Ты прав, однако это место еще никому не удавалось захватить, значит, они не ожидают, что там могут возникнуть какие-то проблемы? – Он ухмыльнулся Куглину – так радуется длинноцеп, когда видит тонущего дитя палубы. – Анопп рассказал нам, что их дуголуки построены так, что их невозможно направить друг на друга. Они уверены, что опасность может им угрожать только снаружи. Я рассчитывал захватить один из луков с нашей стороны и использовать его против другого.

– Мы отыщем способ, – заверил его Меванс. – Всегда находится вариант.

– Ну, Меванс, когда придет время, это будет твоей работой и соревнованием между опытом с нашей стороны и их знанием собственного оружия – с другой. Нам необходимо вывести его из строя, в противном случае наши входящие в гавань корабли понесут большие потери.

Меванс кивнул и повернулся к детям палубы.

– Передайте одному из мастеров костей, что на земле нам потребуются пилы и топоры.

– А теперь… – Джорон вытащил угольную палочку из внутреннего кармана, – интересно, как это выглядит с земли. – Вокруг него собралась большая часть команды. Наверное, на острове думают, что он близок к смерти. – Они построили баллисту в самом центре города. – Он нарисовал крестик на карте, и его голос стал тихим, будто слова умирали на языке. Динил. Он сделал вдох. Отодвинул боль в горле и сморгнул слезы. – На эту площадь есть много выходов. Если у них достаточно детей палубы и солдат, то захватить катапульту будет трудно.

– Я осмотрю подходы, как только мы высадимся на берег, – сказал Куглин. – Ты все еще намерен подождать до ночи?

– Так хочет Миас. Если только нас не вынудят выступить раньше, а до тех пор мы будем придерживаться заданного ею расписания. Нам нужно найти способ отправить ей сигнал.

– Я уверен, что мы его найдем, – ответил Куглин.

– Пропустите меня, – послышался голос, – вы мешаете старой женщине добраться до пациента. – Гаррийя протолкалась к Джорону между Куглином и Мевансом. – Вы хотите, чтобы нас прикончили еще до того, как мы высадимся на берег? Чтобы за супругом корабля не ухаживала Рука Старухи? Что же это тогда за корабль такой? – Она застонала, опускаясь на корточки рядом с культей Джорона, и вытащила из сумки окровавленные тряпки.

– Что это? – спросил Джорон.

– Уловка, – сказала она. – Труп кивелли. Сумела помешать про́клятому Старухой ветрогону его сожрать. Я порезала его так, что он похож на окровавленную плоть и кости. – Она сняла тряпки и показала красно-белое месиво. – Видишь? Теперь мне нужно прикрепить его к твоей культе. – Она потянула за пустую штанину. – Ты не особенно о ней заботился.

– Мне нужно было командовать кораблем, – проворчал Джорон.

– Никаких извинений, вот язвы. Если не будешь за ними следить, мне придется отрезать еще.

«С ней глупо спорить», – подумал Джорон, а потом увидел боль на лицах тех, кто собрался вокруг, – они были с ней согласны, на борту едва ли найдется хоть один человек, способный спорить с Гаррийей.

– И это будет выглядеть как свежая рана? – спросил Джорон.