Он впустил в свое сознание голоса корабля, стараясь мысленно отделить знакомые звуки от тех, которые прежде не слышал. И наконец среди привычных уловил тот, что показался ему новым, – легкие щелчки и скрип. Джорон поворачивал голову то в одну, то в другую сторону, пытаясь определить направление нового звука, и понял, что он исходит от яйца, – нет, не от него, а от того, что находилось внутри. Он протянул руку и замер, когда Ветрогон чуть его не укусила, ее тело метнулось вперед, острый клюв открылся, раздалось угрожающее шипение. Однако она замерла, как только его рука застыла в воздухе. Голова Ветрогона, теперь она находилась под его подбородком, повернулась, и один сияющий глаз посмотрел на Джорона. Она медленно отодвинулась. Громко чирикнула и щелкнула клювом.

– Делай, делай, – сказала она.

– Ты уверена? Мне показалось, что ты собиралась меня укусить, – проворчал Джорон.

– Женщины и мужчины. В карьере. Только брали яйца. Только причиняли вред.

– Тогда я не стану прикаса…

– Делай, – повторила она. – Делай. Верить Джорон Твайнер. Потрогай.

Джорон снова протянул руку, не спуская глаз с Ветрогона, но на сей раз она не пошевелилась, хотя и не спускала с него глаз. Он приложил пальцы к гладкой разноцветной поверхности яйца, и все это время Ветрогон наблюдала за ним, переводя взгляд с руки на лицо и обратно. Яйцо оказалось теплым – от жаркого тела Ветрогона, так решил Джорон. Потом он снова услышал и почувствовал постукивание. Что-то внутри двигалось.

– Птенец? – спросил он, полный изумления. – Он скоро вылупится? – Ветрогон кивнула, она явно нервничала, и Джорон убрал руку, позволив ей снова наклониться над яйцом. – Когда?

– Скоро, скоро. Этот день, тот день, следующий день. Не знать. Звать Джорон Твайнер когда.

– Новая жизнь среди множества смертей, это чудо, Ветрогон, самое настоящее чудо. Спасибо, что ты мне показала.

– Первый свободный ветрогон. Первый, кому не придется бояться ослепления. Кому не будет грозить плен. Кто не узнает голода. – Она подняла крылокоготь и коснулась его лица. – Хорошая вещь, Джорон Твайнер. Сделал хорошую вещь.

Он кивнул, почувствовав, что одинокая, кристально чистая слеза скатилась по его щеке.

– Я не знаю, Ветрогон, как долго он будет оставаться свободным.

– Мы спасаться, – возразила она.

– Да, спаслись, – тихо проговорил он. – Но они будут нас преследовать, и у них больше кораблей.

– Мы быть свободными, – сказала она. – Зовущий, Ветровидящая. Мы быть свободными.

Интересно, что она имела в виду, ведь Ветрогон яростно возражала, когда ее называли Ветровидящей, и всегда повторяла, что это имя принесет лишь огонь и смерть.

– Я думал, что Ветровидящая – это плохо, Ветрогон? – сказал он.

– Мы делать то, что необходимо, – ответила она, но Джорон усомнился, что услышал голос Ветрогона.

Он больше походил на другой голос, в существовании которого он был уверен лишь наполовину, но жил между ними, и Джорон даже иногда слышал его в своем сознании. Однако никогда не знал, помогает он ему или ведет к безумию.

«Дитя приливов» поймал ветер. Одиночество в море, бегство от вражеского флота к своему. «Дитя приливов» потрескивал и стонал не так, как следовало костяному кораблю, но Джорон, Миас и команда решили не обращать на это внимания и лишь радовались тому, как уверенно и быстро он мчался вперед, рассекая волны. И нигде в свете Глаза Скирит, который пронизывал воду так, что становилась видна зазубренная челюсть Хребта Скирит с одной стороны и тысячи островов – с другой, они не видели на горизонте кораблей противника. На некоторых островах мерцал свет человеческой жизни, другие оставались темными и пустыми. Джорон не мог избавиться от чувства, что они только и ждут, когда их позовет песня, – и они откроют то, что находится у них внутри, – существ, мечтавших избавиться от столетий заточения в камне.

Они летели сквозь ночь, ветры оставались добрыми, команда работала под суровым взглядом Барли и умелыми руками Фогл, которая отказалась от выпивки после возвращения Миас и теперь стояла внимательная и бдительная под звездами. В большой каюте Джорон присоединился к Эйлерину и Миас, склонившимися над столом с картой.

– Мы находимся здесь, – сказал Эйлерин, указывая на широкое голубое пространство на карте. – И движемся в сторону Хребта Скирит. – Он провел пальцем по карте. – Наша цель дальше к северу. – Он показал на черную линию. – Пролив Намвен. Это единственный путь, ведущий к Суровым островам с севера, и его хорошо охраняют. Наш флот где-то тут. – Эйлерин нарисовал круг между проливом Намвен и тем местом, куда он поставил модель «Дитя приливов». – Они в полутора днях пути от нас, если мы будем и дальше поддерживать такую же скорость и если они сами летят достаточно быстро.

– Однако их должны тормозить коричневые корабли, – заметил Джорон.

Миас посмотрела на него, задумчиво потерла губу, а потом снова обратилась к карте.

– Где сейчас Каррад и его флот? – спросила она.

– Как мне кажется, с учетом того, где мы видели их в последний раз, они должны быть здесь, – ответил Эйлерин, постучав пальцем по месту, находившемуся за «Дитя приливов».

– А мы сумеем добраться до пролива к Суровым островам раньше флота Каррада? – спросила Миас, но ее лицо было напряженным и встревоженным, и Джорон подозревал, что она знала ответ.

– Только в том случае, если бросим корабли из коричневых костей, – ответил курсер, – но, если все пойдет хорошо и ветры будут нам благоприятствовать, мы увидим пролив Намвен.

Миас мрачно кивнула.

– В таком случае наши костяные корабли смогут некоторое время удерживать флот Каррада, чтобы коричневые и наш флот успели войти в пролив и оказаться в безопасности, – сказал Джорон.

Миас кивнула, глядя на карту так, словно законы географии, течения и ветра нанесли ей личное оскорбление.

– Да, они спасутся, но мы заплатим немалую цену. – Миас показала на брызги краски, а также на небрежные неровности на карте.

– А что находится здесь, в северо-западной части пролива? – поинтересовалась она.

– Острова, – ответил Эйлерин. – Главным образом совсем небольшие и не отмеченные на карте, но с множеством ветрошпилей, если они понадобятся ветрогонам. – Миас смотрела на них, задумчиво кивая. – А вон там, – продолжал Эйлерин, – только Северные Шторма, они заходят сюда гораздо дальше, чем в других местах. Обычно их появление означает, что следующий год будет тяжелым.

– Меванс говорил мне что-то похожее. – Джорон улыбнулся воспоминанию о разговоре, когда хранитель шляпы прокомментировал необычно быстрый рост джиона. – Да благословит его Старуха.

– Сколько ветрогонов в нашем флоте, Джорон? – спросила Миас.

– Немногим меньше ста пятидесяти говорящих-с-ветром, – ответил он, – и почти столько же лишенных ветра.

– Хорошее число, – сказал Эйлерин. – Они смогут дать нам столько ветра, сколько потребуется.

– Тебе не снился добрый ветер, Эйлерин? – спросила Миас.

– Я не понимаю свои сны, супруга корабля, – ответил курсер, – они полны штормов, ветра вращаются по кругу, и все вместе не имеет ни малейшего смысла, а я могу предсказать погоду, только читая тучи и ветер. От меня не больше пользы, чем от любого дитя палубы.

– Чепуха, – заявила Миас, и Эйлерин заметно приободрился – не из-за ее тона, отрывистого и пренебрежительного, но Миас ясно дала ему понять, что для нее его польза не вызывает сомнений. – У тебя уже бывали такие сны о штормах до того, как кейшан поднялся из Скалы Маклина, верно?

– Да, – ответил курсер, – это правда.

– Ну тогда очевидно, что кейшаны начинают подниматься, и, если у тебя возникли проблемы, я уверена, что у других, более слабых курсеров, они еще заметнее. А что говорят тебе тучи и течения? – спросила Миас.

– Хорошие ветры, но не слишком сильные, едва ли они принесут нам большую пользу.