– Далеко не все жители будут бедными, – заявил Меванс. – Там, где горе, всегда находятся те, кто на этом богатеют, и, можешь не сомневаться, они не станут ни с кем делиться.

– Ну, – сказал Джорон, – тут ты прав. Я рад, что на самом деле не нуждаюсь в подаяниях.

И он запрыгал вперед, используя Меванса как костыль, чувствуя себя маленьким, жалким и бесполезным, – но разве это не было им выгодно, если учесть его планы? Может быть, маленький и бесполезный – наилучший вариант, ведь люди именно такое хотят видеть.

– Иди, Меванс, – сказал Джорон. – Нас не должны видеть вместе. Продай наш сундучок и его содержимое, нам потребуются деньги.

– А если тебе будет нужна помощь?

– Я в состоянии о себе позаботиться, – резко сказал Джорон. – Иди.

Он остался сидеть на грязном сене, наблюдая, как Меванс вышел из леса и влился в толпу. Очень скоро его окружили дети, которые пытались ему продать безделушки и еду, но, видимо, он сказал, что не собирается ничего покупать, и они быстро исчезли. Когда он скрылся из вида, Джорон досчитал до ста, позволив числам следовать в его сознании одному за другим, подобно волнам, набегающим на берег. Закончив, он направился на рынок нищих и обездоленных, подтягивая тело при помощи рук. В отличие от Меванса, он не привлек внимания детей с безделушками – а те, чьи глаза на нем останавливались, тут же их отводили. Меванса, находившегося справа, снова атаковали желающие что-то продать, а затем путь преградила шумная толпа продавцов рыбы.

«Похоже, у меня самая легкая профессия», – подумал Джорон, пробираясь сквозь вонючую толпу к первым домам, с которых начиналась городская стена. Перед ним появилась пара ног, он поднял глаза и увидел женщину. Теперь все люди казались ему великанами.

– Обойди меня, проклятый гнилью, – прошипела женщина, – мы не хотим видеть здесь твою болезнь. У нас и без того достаточно страданий.

– Да, конечно, – пробормотал он.

– Ничего не говори, просто обойди меня стороной.

Он опустил голову и поступил, как ему велели, стиснув зубы, хотя ему ужасно хотелось ответить той, что осмелилась так с ним говорить. Но он не мог, поэтому полз, и очень скоро от незнакомой работы у него заболели мышцы спины и рук. Медленно, но верно он перемещался влево, люди вокруг смеялись и шутили, многие на его счет, но он старался не обращать на них внимания. Наконец его путешествие закончилось, и он нашел себе место среди сидевших вдоль стены нищих, между старой слепой женщиной и безногим мужчиной с одной рукой.

– У тебя нет чашки, – заговорил с ним однорукий мужчина.

– Если у тебя нет чашки, тебе никто ничего не подаст, – объяснила слепая женщина.

– Но я не…

– Вот, – сказала она, вытащила чашку из-за спины и поставила ее перед ним.

– Я вижу, что ты здесь новенький, – прошептал однорукий мужчина. – Лучше всего молчать, просто тихо сидеть, никому не нравится, если ему напоминают, что он лишен милосердия.

– Спасибо тебе, – сказал Джорон и прислонился спиной к стене.

На другой стороне рынка Меванс нашел прилавок и начал распродавать содержимое сундучка. Закончив, он затерялся в толпе женщин и мужчин, стоявших у одной из самых широких улиц Бернсхъюма. Периодически к ним кто-то подходил и предлагал работу, и Джорон видел, что Меванс всякий раз старался оказаться в конце толпы, чтобы его не заметили, впрочем, ему не следовало этого опасаться: первыми неизменно выбирали женщин, а потом самых крупных мужчин. Очень скоро стало очевидно, что желавших получить работу гораздо больше, чем самой работы, и на лицах людей, которых раз за разом отвергали, застыло горестное выражение. Джорон отвернулся. Всегда ли здесь собиралась такая толпа или они появились из-за чумы? Не приходилось сомневаться, что ситуация в городе становилась все хуже.

Бо́льшую часть дня Джорон просидел среди нищих, пока свист не заставил его поднять взгляд, главным образом из-за того, что он напомнил ему Черного Орриса, хотя сквернословившая птица находилась далеко отсюда, вместе с Фарис на «Дитя приливов». Он поискал источник свиста и увидел Квелл, которая кивнула ему и исчезла в тени между двумя зданиями. Он помахал рукой Мевансу, а когда хранитель шляпы подошел, Джорон заметил, что тот приобрел сумку, куда спрятал костяную ногу.

Джорон вынул из чашки четыре монетки, которые набрались за день, и отдал две слепой женщине и две однорукому мужчине.

– Спасибо вам за доброту, – сказал он.

Меванс поднял его и помог отойти от рынка. Вскоре они оказались между двумя домами, где их ждала Квелл.

– У нас проблема, – сказала она.

Джорон увидел, что у нее на щеке появились синяки.

– Я вижу. – Он указал на синяки. – Каханни намерен нас предать?

Она покачала головой.

– Я уверена, что он рассмотрел бы все варианты, но он на это уже не способен. Мой дядя мертв.

– Что? – переспросил Меванс. – Он был умным человеком, я бы никогда не подумал, что конкуренты сумеют с ним покончить.

Он опустил Джорона на каменную ступеньку. Внутри у Джорона все сжалось.

– Конкуренты здесь не при делах, – ответила Квелл. – Он и половина банд Бернсхъюма погибли от болезни. Я видела одного из его помощников. Женщина по имени Федал ведет борьбу за остатки его организации. Она решила, что я вернулась для того, чтобы ими завладеть.

– Сомневаюсь, что это ей понравилось, – сказал Меванс, закрепляя костяную ногу Джорона.

– Верно, но она потеряла ко мне интерес и никому не расскажет, что мы здесь появились. И если мы еще раз увидим супругу корабля Ансири, я оставлю ее умирать в переулке.

– Почему? – спросил Джорон.

– Она меня продала, предупредила Федал о моем появлении.

– Ха, – фыркнул Меванс, указывая на Джорона. – А мы волновались из-за него.

– Я думаю, тайна хранителя палубы не раскрыта, – сказала Квелл. – Но я не знаю, что нам делать дальше.

Мысли Джорона помчались вперед. Он очень рассчитывал на Каханни, у которого имелись отличные связи и которого интересовала лишь семья и деньги. Джорон сделал глубокий вдох.

– У нас не осталось выбора, – сказал он. – Мне это не нравится – и не понравится вам.

– О чем ты? – спросил Меванс.

– Индил Каррад, Избранник. Мы должны с ним встретиться.

– Едва ли он захочет тебя видеть, – сказал Меванс. – Он тебя ненавидит.

– Мог бы и не напоминать, – проворчал Джорон. – Но он уже встречался со мной, а сейчас речь пойдет о Миас, мне кажется, он очень хорошо к ней относится.

– Ненависть могущественнее любви, – заметила Квелл. – Все, кто выросли на Островах, это знают.

– Мы должны подстеречь его, когда он не будет этого ожидать. Он не знает, что я здесь. Может быть, потрясение будет таким, что мы сумеем заставить его нам помочь. Если нет, я предложу ему свою жизнь в обмен на жизнь Миас.

– Нет, – сказал Меванс.

Слово выскочило из него мгновенно.

– Нам всем вынесен приговор, хранитель шляпы, – напомнил ему Джорон. – Только день не выбран.

Меванс покачал головой.

– Ты нам нужен.

– Я сделаю все, чтобы вернуть супругу корабля.

– Она будет нуждаться в тебе, – быстро и убежденно сказал Меванс. – Она провела у них в руках больше года.

– Кстати, о супруге корабля, – вмешалась Квелл, – у меня есть хорошие новости. Я нашла помощь для нас, точнее, помощь нашла меня. – Она указала в сторону окутанного тенями переулка. Сначала Джорон ничего не увидел, но потом из теней появилась темная фигура.

– Нарза, – вскричал Джорон. – В таком случае еще не все потеряно.

Нарза, Тень Миас, – бесшумная, сильная, молчаливая и абсолютно верная супруге корабля. Больше всего, пока он ждал в темноте, Джорону хотелось спросить Нарзу, где она была все это время, но он знал, каким будет ответ: «Искала супругу корабля». И все же он чувствовал себя гораздо увереннее теперь, когда она к ним присоединилась, – довольно глупо с его стороны. Вчетвером против целого острова – немногим лучше, чем втроем, даже если речь идет о Нарзе.