Он вышел из темноты и оказался на сланце.

– Офицер на палубе!

Слова гулко прозвучали в воздухе, и все замерли. Перестали мыть, чинить, красить и смазывать. Все лица на сланце повернулись к нему. И Джорону стало невероятно стыдно. Динил, который выкрикнул предупреждение, стоял на корме вместе с Эйлерин. А Серьезный Муффаз рядом с Барли у руля. Знал ли Динил, какая насмешка живет в его словах? Быть может, он произнес их не случайно?

Джорон сделал шаг вперед. Верхние крылья хлопали, звенели цепи, но больше ничто не нарушало тишину. Еще один шаг вперед. Дети палубы по обе стороны от него держали в руках топоры. А потом все до одного сложили руки на груди, отдавая ему честь.

– Хранитель палубы, – говорили они, склонив головы.

И, пока он шел по кораблю, эти слова и действия повторялись раз за разом. Некоторые избегали смотреть ему в глаза. Другие казались смущенными. Кто-то улыбался. Многие выглядели гордыми, и когда он поднялся на корму, к Динилу, тот отошел в сторону.

– Я берег ваше место, хранитель палубы Твайнер, – сказал Динил. – И я рад, что вы вернулись. Корабль снова ваш.

Джорон посмотрел на палубу и понял, что Динил прав. Эта его команда – о, их совсем немного, едва хватало, чтобы управлять кораблем. Но, да благословит их всех Мать, они были его командой. Он вспомнил, как однажды поклялся вернуть себе звание супруги корабля, отобрать его у Миас. Вспомнил, как песок обжигал и резал ноги. Вспомнил стыд, который испытал, когда лишился шляпы с двумя хвостами. И сейчас, стоя между Динилом и Эйлерин, Джорон знал, что Динил сказал правду. Мятеж, его ранения не привели к утрате уважения детей палубы – наоборот, теперь они относились к нему намного лучше. Они последуют за ним. Джорон не совсем понимал, когда произошел перелом, но он действительно стал достойным офицером, и, хотя искал косые взгляды и злые усмешки, он их не видел.

– Спасибо, смотрящий палубы, – сказал Джорон и повернулся к женщинам и мужчинам на сланце. – И что вы стоите? На моей палубе нет места лентяям. Нас ждет супруга корабля. Ставим все крылья, мы полетим с максимальной скоростью.

Его слова встретил рев одобрения, и команда вернулась к работе. Черные крылья поймали ветер, ветрогона призвали снизу, и он выпрыгнул на палубу, проклиная лишенного ветра, который следовал за ним. А вместе с ветрогоном пришел ветер и ощущение цели. Черный Оррис слетел вниз и уселся на плече у Джорона.

– Задница! – каркнул он, и Джорон с трудом сдержал смех, в нем бурлила радость, а «Дитя приливов» мчался по океану, его клюв рассекал волны, словно он нашел новую жизнь и новую цель.

Наконец ветра благоприятствовали «Дитя приливов». Восточный шторм оказался добрее, чем приснилось Эйлерин. Девять клюво-змеев шли в кильватере, корабль мчался вперед, и море перед ним расступалось. Джорон стоял на корме, мысленно представляя их место в океане, а из разговоров с Эйлерин знал, что они опаздывают на встречу с Миас на восемь дней. Несмотря на добрые ветра, Джорон испытывал искушение попросить ветрогона добавить кораблю скорости. Прежде он так бы и поступил, опасаясь неодобрения Миас. Но не теперь. Их ветрогон был сильным, но и его возможности имели предел, кто знает, когда им потребуются его помощь? Или когда они снова доберутся до земли и ветрогон побывает у ветрошпиля?

Впрочем, дело было не только в этом. Чем сильнее ветер, тем труднее управлять кораблем, а им не хватало рук. Что, если люди устанут, ветрогон исчерпает свои возможности, а они попадут в шторм?

Нет, пусть желание не подвести Миас было сильнее, чем боль в ранах, Джорон знал, что она сумеет позаботиться о себе. Кто, если не его супруга корабля? Джорон приведет к ней «Дитя приливов» и сделает так, что корабль, который он ей вручит, будет способен сделать все, что ей потребуется – если такое вообще можно сделать. Вероятно, она покажет, что недовольна опозданием, но Миас предпочтет сильный корабль тому, что пришел вовремя. Поэтому Джорон стоял на корме и делал вид, что не чувствует, как каждая косточка в его теле кричит: «Быстрее, быстрее!»

Джорон видел, что команда понимает его нетерпение. Серьезный Муффаз слишком быстро вернулся из каюты Гаррийи, его спина так сильно пострадала от порки, что он не мог носить одежду и ходил по палубе, демонстрируя всем разодранную плоть, которая только начинала заживать. Эйлерин постоянно перепроверяла маршрут, отчаянно стараясь найти самый короткий путь через мелководья, течения и мимо островов. Динил гораздо строже следил за теми, кто даже едва заметно ленился. Впрочем, почти все члены экипажа работали немного более напряженно и двигались быстрее, и Джорону хотелось сказать: «Нет, не нужно, поберегите силы для самых главных моментов», однако он не мог лишить их удовольствия. Они работали для нее и для него, и Джорон не мог их этого лишить.

– Мы движемся довольно быстро, не так ли, хранитель палубы? – тихо сказал Динил.

– Да, верно, – ответил Джорон.

Он почувствовал, как рука коснулась его плеча. Очень легкое короткое прикосновение.

– Быстрее мы не можем, – все так же тихо сказал Динил.

– Я знаю. Завтра мы прибудем на условленное место встречи, – кивнул Джорон.

Как старший офицер на борту «Дитя приливов» Джорон не мог сказать: «Я надеюсь, что она там». Но именно так подумал.

Утро еще не наступило, когда «Дитя приливов» появился в огромном и спокойном морском озере. Гладкая, как стекло, поверхность воды находилась между четырьмя островами, между которыми и возникло громадное пространство неподвижной воды. Корабль поскрипывал и стонал после остановки, когда с громким плеском были сброшены стоп-камни – и птицы на далеких островах поднялись в воздух с громкими жалобами на шумного чужака, вторгшегося в их мир.

В море не было видно ни одного другого судна.

– Эй, на мачте! – крикнул Джорон. – Расскажи нам о море!

– Пусто, хранитель палубы, – последовал ответ.

Джорон сделал глубокий вдох. Что теперь? Исследовать море вокруг островов или ждать.

Он решил ждать.

Миас обязательно появится. В море девять дней – совсем незначительное время для опоздания. Поломка мачты, неожиданный штиль или множество других несчастий, способных задержать больше, чем на девять дней.

Поэтому он мог ждать. Ничего другого ему не оставалось.

И они ждали. Это трудно давалось всем. Глаз Скирит полз по небу и нырял за горизонт. Ничего не менялось. Никто не видел новых крыльев. Джорон находил работу для команды, отправил на флюк-лодке отряд осмотреть острова в поисках пресной воды и пищи, дал задание ловить рыбу. На второй день ожидания на поверхности воды появилась глаз-рыба. Огромное закругленное тело, почти такое же большое, как «Дитя приливов», покрытое белой чешуей. Как Слепой Глаз Скирит, сияли ее многочисленные прозрачные плавники и хвост, и Джорон услышал эхо песни ветрошпиля. На палубу выскочил ветрогон и присоединился на корме к Джорону, чтобы посмотреть на глаз-рыбу. Казалось, она загипнотизировала говорящего-с-ветром, а в следующее мгновение он запел скорбную песню.

Джорон слышал разговоры о том, что можно охотиться на глаз-рыбу с палубы, о высокой цене, которую удается выручить за масло, но не стал об этом говорить. Охота на глаз-рыбу – дело нелегкое, она умела плеваться горящим маслом, и многие могли погибнуть. Теперь, после стольких потерь, с мятежниками, запертыми в трюме, все дети палубы были на счету. К тому же Джорону совсем не хотелось ее убивать. Он утолит свой голод, глядя на ее красоту, и команда не наполнит карманы сокровищами. Песня ветрогона смолкла, и глаз-рыба снова опустилась под воду, исчезла под поверхностью, отправившись по своим рыбьим делам. Джорон безмолвно пожелал ей удачи.

– Увидеть глаз-рыбу – хорошее предзнаменование, – сказал Серьезный Муффаз. – Так всегда говорила моя старая супруга корабля.

– А супруга корабля всегда права на своей палубе, – сказал Джорон, – так что ее появление станет для нас отличным знаком. – Он повернулся к команде и заговорил громче: – Вы слышали, мальчики и девочки? Серьезный Муффаз говорит, что встреча с глаз-рыбой – хорошо для команды, которая не пытается на нее охотиться. Такая команда будет благословлена. Я полагаю, Мать улыбается, глядя на нас, и мы очень скоро увидим нашу супругу корабля.