– Да ну? – Юнец тоже встал. Его пальто взметнулось у него за плечами. – Знаете, с меня довольно. В лондонском Тауэре у вас будет предостаточно времени на то, чтобы как следует обдумать свое мнение о костюмах.

– Нет! – Мать Китти осела на пол. – Мистер Мэндрейк, прошу вас…

Отец Китти поднялся так скованно, как будто у него вдруг заныли все кости.

– Неужели ничего нельзя сделать?

Волшебник покачал головой.

– Боюсь, что ваша дочь давно уже выбрала свой путь. Я сожалею об этом, поскольку вы оба явно верны правительству.

– Она всегда была упрямой и опрометчивой девчонкой, – тихо сказал отец Китти, – но я никогда не подозревал, что она еще и дурная. Этот инцидент с Якобом Гирнеком должен был бы чему-то нас научить, но мы с Айрис всегда надеялись на лучшее… А теперь, когда наши войска отправляются в Америку и со всех сторон как никогда угрожают враги, обнаружить, что наша девочка – изменница, по уши в преступлениях… Это раздавило меня, буквально раздавило, мистер Мэндрейк. Я ведь всегда учил ее только хорошему.

– Нуда, разумеется! – поспешно ответил волшебник. – И тем не менее…

– Я ее почетный караул водил смотреть и на парады по праздникам. Она сидела у меня на плечах в День Империи, когда толпа на Трафальгарской площади приветствовала премьер-министра в течение целого часа. Вы-то этого, наверное, не помните, мистер Мэндрейк, вы сами еще так молоды, но это было великое событие. И вот теперь моей маленькой дочурки больше нет, а вместо нее откуда-то взялась эта угрюмая мерзавка, которая совершенно не считается с родителями, не чтит властей… Не любит родину…

Голос у него сорвался.

– Какой же ты идиот, папочка! – сказала Китти.

Ее мать по-прежнему стояла на коленях на полу и умоляла волшебника:

– Мистер Мэндрейк, прошу вас, не надо ее в Тауэр, пожалуйста!

– Простите, миссис Джонс, но…

– Все в порядке, мама, – сказала Китти, не скрывая своего презрения. – Можешь встать с колен. Ни в какой Тауэр он меня не заберет. Хотела бы я посмотреть, как у него это получится!

– Да ну? – усмехнулся юнец. – Вы сомневаетесь в моих возможностях?

Китти оглядела комнату.

– По-моему, вы тут один.

Слабая усмешка.

– Это только так кажется. Идемте, госпожа Джонс. На соседней улице ждет казенная машина. Вы сами пойдете, или мне придется применить силу?

– Никуда я не пойду, мистер Мэндрейк!

И Китти ринулась вперед, замахнувшись кулаком. От удара в скулу волшебник отлетел и рухнул в кресло. Китти перешагнула через скорчившуюся на полу мать и бросилась к двери. Но тут ее крепко схватили за руку. Ее отец: лицо белое, глаза выпучены.

– Папа, пусти!

Она дернула его за рукав, но он держал ее, как клещами.

– Что ты наделала? – Отец смотрел на нее так, словно она превратилась в какое-то чудовище. – Что же ты наделала?!

– Пап! Просто отпусти меня, и все. Пусти, пожалуйста.

Китти вырывалась, но ее отец только сильнее стискивал руку. Мать потянулась с пола и ухватила Китти за ногу – как-то неуверенно, словно сама не знала, чего хочет: поддержать дочь или удержать ее. Волшебник в кресле пошевелился, встряхнул головой, точно просыпающаяся собака, посмотрел в их сторону. Его взгляд, когда он наконец сфокусировался, был убийственным. Он произнес несколько неблагозвучных слов на незнакомом языке и хлопнул в ладоши. Китти и ее родители прекратили бороться. Посреди комнаты, откуда ни возьмись, повисли отвратительные клубы пара. Внутри них появилось что-то темное: иссиня-черная фигурка с тонкими рожками и кожистыми крыльями обвела их взглядом и мерзко ухмыльнулась.

Волшебник потер щеку, подвигал челюстью.

– Вот девушка, – сказал он. – Схвати ее и не отпускай. Можешь драть ее за волосы сколько хочешь.

Тварь хрипло пискнула в ответ, захлопала крылышками и вылетела из своего туманного гнезда. Отец Китти издал глухой стон, его хватка ослабла. Мать бросилась к буфету и спрятала лицо.

– И это все, на что ты способен? – спросила Китти. – Всего-навсего мулер? Тоже мне!

Она протянула руку, и не успела изумленная тварь вцепиться в нее, как девушка сама ухватила ее за шею, раскрутила над головой и швырнула в лицо волшебнику. Мулер взорвался, издав неприличный звук. Костюм и пальто волшебника, а также окружающая мебель оказались усеяны множеством мелких вонючих фиолетовых капелек. Он изумленно вскрикнул, одной рукой потянулся за платком, а другой сделал какой-то таинственный знак. У его плеча тут же появился маленький краснорожий бес. Бес прыгнул на буфет и разинул пасть. Из пасти вылетела оранжевая молния, которая ударила Китти в грудь и припечатала ее к двери. Мать завизжала, отец вскрикнул. Бес торжествующе запрыгал…

… И замер на середине прыжка. Китти встала, выпрямилась, отряхнула дымящуюся куртку и с мрачной усмешкой взглянула на волшебника. Она стремительным движением выхватила из кармана метательный диск и прицелилась; волшебник, который было в ярости кинулся к ней, поспешно отступил назад.

– Вы можете носить самые тесные брюки, какие хотите, мистер Мэндрейк, – сказала она, – но факт остается фактом: вы всего лишь тщеславный дилетант. Если вы попытаетесь меня преследовать, я вас убью. До свидания. Да, кстати, мама, папа, – она обернулась и спокойно взглянула по очереди на каждого из родителей, – не волнуйтесь: я не буду портить вашу репутацию. Больше вы меня не увидите.

И с этими словами она повернулась, вышла и закрыла за собой дверь. Родители, волшебник и бес молча пялились ей вслед. Китти медленно и неторопливо прошла через прихожую и вышла навстречу теплому вечеру. На улице она наугад выбрала направление и пошла прочь, ни разу не оглянувшись. И только когда она свернула за угол и бросилась бежать, у нее полились слезы.

Ярость Натаниэля по поводу провалившегося ареста не ведала границ. В Уайтхолл он возвращался мрачнее тучи, подгоняя шофера и колотя кулаком по кожаному сиденью каждый раз, как тот хоть чуть-чуть притормаживал. Возле департамента внутренних дел он отпустил машину и, невзирая на поздний час, потопал через двор к себе в кабинет. Там он врубил свет, плюхнулся в кресло и погрузился в размышления.

Он допустил вопиющий просчет, и тот факт, что успех был так близок, делал провал еще более невыносимым. Ему в голову пришла блестящая идея – поискать имя Кэтлин Джонс в судебных архивах. Не прошло и часа, как он отыскал ее судебное дело, в котором, помимо всего прочего, имелся ее домашний адрес. Еще одна блестящая идея – наведаться к ее родителям. Родители оба оказались совершенно бесхребетными глупцами, и его первоначальный план – уговорить обоих подольше задержать дочку дома, если она явится, а самим тем временем сообщить об этом ему, – прекрасно бы сработал, не явись дочка домой раньше, чем он рассчитывал.

Но и тогда все обошлось бы как нельзя лучше, если бы не оказалось, что у девчонки имеется какая-то особая защита от его мелких демонов. Это озадачивало… Разумеется, само собой напрашивалось сравнение с тем наемным убийцей. Весь вопрос в том, что это такое: их личные способности или результат какого-то заклинания. Его личные сенсоры ничего такого не обнаружили.

Будь при нем Бартимеус, это, возможно, позволило бы пролить свет на источник способностей девчонки – и, быть может, помешать ей скрыться. Очень жаль, что демон в это время занимался иным делом.

Натаниэль взглянул на рукав пальто – рукав был безнадежно испорчен останками мулера. Он выругался сквозь зубы. «Тщеславный дилетант…» Трудно было не восхищаться силой духа этой девчонки. И тем не менее Китти Джонс ему дорого заплатит за это оскорбление.

Помимо гнева, Натаниэля терзало еще и беспокойство. Он ведь вполне мог обратиться за помощью к полиции или попросить Уайтхолл предоставить следящий шар для наблюдения за домом ее родителей. Но он этого не сделал. Он хотел добиться успеха сам, в одиночку. Если бы он вернул посох, это чрезвычайно повысило бы его личный статус – премьер-министр осыпал бы его похвалами. Быть может, Натаниэль получил бы повышение по службе, ему разрешили бы лично исследовать свойства посоха… А Дюваль и Уайтвелл остались бы с носом, и их положение сделалось бы чрезвычайно неустойчивым.