Лишенный ветра.

Конечно. Какой он глупец, какой бездумный идиот. Ветрогон ненавидел имя «ветровидящий» и всячески его избегал, когда оно звучало. Джорон сомневался, что ветрогон станет о нем говорить даже после того, как окончательно придет в себя. Он будет кусаться, шипеть и кричать: «Уходи прочь! Уходи прочь!»

Но ведь можно спросить у лишенного ветра.

Когда очередной маневр был завершен и Джорон убедился, что некоторое время «Дитя приливов» будет двигаться дальше прямо, он сказал Динилу, что должен кое-что сделать, спустился вниз, прошел мимо спавших детей палубы и направился к каюте ветрогона. Внутри ничего не изменилось – лишенный ветра постарался сохранить гнездо в точности в таком виде, как когда говорящий-с-ветром отправился сражаться со штормом. Теперь он возился с ним, чтобы находившемуся без сознания ветрогону было удобно.

– Больной, – сказал лишенный ветра.

– Я знаю, – ответил Джорон. – На острове есть ветрошпиль. Мы поможем ветрогону поправиться.

– Хорошо, хорошо. – Лишенный ветра отвернулся, вытащил клювом небольшой кусочек старого джиона из гнезда и положил на пол. Внимательно посмотрел на него. Затем подвинул ногой, поднял клювом и вернул обратно в гнездо. После того как он остался полностью доволен тем, как оно выглядело, он отступил на шаг. – Хорошо, – повторил лишенный ветра.

– Лишенный ветра, – сказал Джорон. – Мне нужно поговорить с тобой в моей каюте. – Тот отшатнулся в угол.

– Не страдать, – сказал он. – Не страдать, лишенный ветра.

– Нет, – сказал Джорон и протянул руку, чтобы взять его за крылокоготь, но лишенный ветра забился еще глубже в угол каюты.

«Интересно, что я сделал, – подумал Джорон, – если это существо так меня боится». Он посмотрел на свою ладонь, загрубевшую от постоянной работы с веревками, толстые пальцы, ногти с въевшейся грязью. Темная кожа, покрытая порезами и царапинами – неглубокими от работы на корабле и более серьезными от ударов ножей и мечей. Это были руки жестокого человека, склонного к насилию. Джорон опустил голову.

– Я не причиню тебе вреда. Мне просто нужно с тобой поговорить.

– Говори, – сказал лишенный ветра, а потом прыгнул мимо Джорона и оказался в дверном проеме. – Говори, – повторил он.

Джорон последовал за ним к двери. Подождал, пока тот откроет ее, вышел, закрыл за собой дверь, а лишенный ветра остался стоять возле каюты, словно хотел обеспечить себе быстрый путь к отступлению.

– Я думаю, тебе нужно имя, – сказал Джорон. – У тебя есть имя, которое я способен произнести?

– Лишенный, – сказал он и дважды кашлянул. – Хорошо, хорошо.

Джорон улыбнулся.

– Ладно, Лишенный, я слышал, как ты назвал ветрогона «ветровидящим». Что это значит?

– Ничего, ничего. – Лишенный ветра прислонился к двери.

– Я знаю, что это имя имеет какой-то смысл, – сказал Джорон.

Он сделал движение вперед, и лишенный ветра сжался и задрожал, стараясь казаться совсем маленьким. Джорон замер на месте.

– Все ошибка. Ошибка, – проговорило существо.

– Я слышал это имя от тебя, Лишенный. – Джорон присел на корточки, чтобы оказаться на одном уровне с собеседником. – Ветровидящий. А Гаррийя сказала мне, что я Зовущий, и… – Джорон коснулся своей груди, чтобы убедиться, что вещи, которые он говорит, реальны. – Эти слова, я их чувствую, и… – Он искал способ достучаться до сознания лишенного ветра, который распростерся на полу. – И все же я не знаю, откуда у меня возникает такое ощущение. Когда они звучат, я чувствую внутри у себя эхо. Ты понимаешь, Лишенный?

– Не говорить, – сказал тот, но так тихо, что Джорон едва его расслышал. – Скажи не скажи.

– Я ничего не расскажу ветрогону, обещаю. – Джорон ждал, но Лишенный молчал, и тут Джорон вспомнил, что сделала Миас и какое неожиданное действие оказал ее поступок на их ветрогона.

Он вытащил нож. Лишенный ветра попытался еще сильнее вжаться в угол, стать совсем крошечным, превратился в комок и принялся издавать тихие, испуганные звуки.

– Все в порядке, – сказал Джорон. – Все в порядке. – Он взял одну из своих толстых кос, в конец которой было вплетено перо, отрезал его и протянул лишенному ветра. – Часть меня для тебя, – сказал Джорон.

Он протянул отрезанный кончик косы с пером лишенному ветра, и тот очень, очень медленно стал приходить в себя.

– Для меня? – спросил лишенный ветра и посмотрел на кусочек косы. А потом встал. – Для меня. – Он взял подарок в клюв и спрятал в своих одеждах.

– Это из-за того, что наш ветрогон может видеть, ты назвал его ветровидящим?

– Видящим? Лишенный ветра видел. Яркие глаза.

– Да? Но…

Он негромко каркнул, но не как отважный или охрипший ветрогон, а затем при помощи крылокогтя приподнял маску, открыв карие глаза, окруженные коричневыми перьями с черными пятнами, намного менее впечатляющие, чем вспышка металлических цветов перьев ветрогона.

Глаза куда более человеческие, чем чуждые. И Джорон видел в них страх.

– У тебя не такие глаза, как у ветрогона, – сказал Джорон.

– Нет. Не такие. – Он опустил маску и вновь посмотрел через нее на мир.

– Значит, все дело в яркости? Именно яркость делает нашего ветрогона особенным? – Лишенный ветра кивнул. – И что делает ветровидящий?

– Ведет нас. Освобождает. И уводит прочь.

– А Зовущий? – спросил Джорон. Лишенный покачал головой. – Ты не знаешь или не скажешь? – Он снова покачал головой, но, прежде чем Джорон успел задать следующий вопрос, сверху донеслись крики, и стало очевидно, что «Дитя приливов» готовится к новому повороту, чтобы приблизиться к острову, из чего следовало, что Миас скоро вернется на палубу, – а значит, он должен находиться рядом. – Спасибо тебе, Лишенный, – сказал Джорон. – Я буду хранить твою тайну о ветровидящем, если ты станешь и дальше ухаживать за ветрогоном.

– Ветровидящий, – тихо сказал Лишенный, кивнул, а потом распахнул дверь и запрыгнул обратно в каюту.

Как только он закрыл за собой дверь, Джорон обнаружил старую целительницу Гаррийю, которая прятались в тени.

– Ты нас слушала? – спросил Джорон.

– Гаррийя лишь остановилась здесь, чтобы перекусить, вот и все, Зовущий.

– Почему ты так меня называешь? – спросил он, внезапно почувствовав раздражение. – Ты всегда это говоришь. Что ты имеешь в виду?

Она подошла к нему, шаркая ногами, заглянула в лицо, протянула руку и ущипнула за щеку, словно он был ребенком, а потом улыбнулась.

– Это означает изменение, Зовущий. Приближаются перемены, ты сам увидишь. Круг штормов повернется, и замерцает Золотая дверь. Мы себя повторяем, и все меняется, и все остается неизменным. Огонь и смерть или что-то другое? Кто знает? Однако ты увидишь, о да, ты все увидишь.

– И что все это значит? – спросил Джорон.

– Ты увидишь, – повторила она и, шаркая, скрылась в темноте нижней палубы, оставив его в полном недоумении и никак не успокоив.

Джорон вернулся на сланец палубы, к свежему ветру, к поцелуям брызг и запаху моря, к Динилу, стоявшему на носу, откуда он наблюдал за змеями. Миас заняла свое место на корме и внимательно осматривала коричневый остров в подзорную трубу. Когда он подошел к ней, она не обратила на него ни малейшего внимания. Джорон ждал, прищурившись, глядя на остров, пытаясь уловить движение среди гниющего джиона и вариска – но ничего не смог увидеть. И если кто-то наблюдал за ними, они надежно спрятались. Изредка на глаза ему попадалось нечто похожее на построенную в спешке хижину, за коричневой растительностью, но по мере того как корабль двигался вперед, строения исчезали, и ему начинало казаться, что он все придумал.

– Ты что-нибудь видел, Джорон? – спросила Миас, опуская подзорную трубу.

– Нет. – Он снова прищурился. – Глаз Скирит поднимался над островом, частично его ослепив. – Возможно, какое-то строение, но никаких следов людей.

– И я также ничего не видела. – Она протянула ему подзорную трубу. – Продолжай наблюдение, пока мы огибаем остров. Сейчас ветер для нас попутный, а я смотрела так долго, что перестала доверять собственным глазам.