Опустить курнов.

«Ты офицер, Джорон Твайнер».

Он услышал эти слова так, словно их произнесла Миас. Он знал, что у него долг перед кораблем. У них и прежде едва хватало рук, и каждого потерянного члена команды будет ужасно не хватать. А в Бернсхъюме он дал слово Каханни. Старуха прокляла эту жизнь, но он уже не дитя палубы, который может мстить, когда захочет. Он офицер, и у него есть долг.

Джорон прошел по сланцу и остановился у главной мачты. Он прекрасно понимал, что является легкой целью для лучников Квелл, если они начнут стрелять.

– Квелл! – закричал он. – Квелл, ты проиграла. «Дитя приливов» снова принадлежит мне. Тебе прекрасно известно, что ты не можешь одержать победу. Но на сегодня достаточно смертей.

– Зачем откладывать? – прокричала в ответ Квелл. – Так у меня хотя бы будет шанс перед смертью разобраться с тобой и предателем у тебя за спиной. – Джорон оглянулся через плечо и увидел Динила, лицо которого было испачкано кровью, в здоровой руке он сжимал курнов.

Джорон ненавидел Квелл. Ненавидел с того момента, как поднялся на борт, и не сомневался, что и она испытывала такие же чувства к нему. Но «Дитя приливов» нуждался в команде, в каждом из детей палубы. Трупы валялись повсюду. Его переполняло желание добраться до Квелл, да и гнев команды требовал выхода. Но он не был свободным человеком – Джорон служил кораблю. Он служил Миас. Он ее офицер, и его долг, прежде всего, перед ней, а не перед собой. Джорон выдохнул. Выпустил гнев.

– А что, если я сохраню тебе жизнь?

– Зачем тебе так поступать? – спросила Квелл и рассмеялась.

– Ради корабля. – Он повернулся к главной мачте, с помощью курнова перерезал веревки и опустил Серьезного Муффаза на палубу.

Джорон в любую минуту ждал обжигающей боли от стрелы в спину, ждал, как она со свистом рассечет воздух. Но ничего не случилось. Тишину нарушил лишь тихий стон Серьезного Муффаза, лежавшего на окровавленной палубе. Боль испытывал только мать палубы.

– Смерть всегда была наказанием за мятеж, – напомнила ему Квелл. – Только супруга корабля может ее отсрочить.

– Верно, – сказал Джорон, поворачиваясь к ней спиной. – Но, даю слово, я буду за тебя просить и скажу Миас, что в самом конце ты решила сложить оружие, чтобы не пришлось убивать других членов команды. Однако я не могу обещать, что она сохранит тебе жизнь. Как ты сама сказала, это ее решение. Но она может оставить тебя на каком-нибудь острове.

Молчание.

Ожидание.

– Это все равно смерть, пусть и звучит иначе, – очень тихо проговорила Квелл.

– Твой выбор, – сказал Джорон.

Шум волн, ударявших в борт корабля. Скрежет металла такелажа. Стук веревки о крылья. Потрескивание костей корпуса.

– Сложите оружие, – сказала Квелл и бросила курнов на сланец. – Мы проиграли. Любая надежда лучше, чем полное ее отсутствие.

– Нет! – взревела Барли. – Многие умерли, умерли с оружием в руках, и это я понимаю. Но Спракин убил Анзир ударом в спину. И я требую его крови, по праву той, что ее любила.

Тишина.

Ожидание.

Затем очень тихо заговорил Джорон.

– Я могу приказать Барли отступить, Квелл, – сказал он. – Но я вижу среди вас Спракина. Он нанес удар любимой Барли в спину у меня на глазах – и, посмотри, он единственный, кто не запачкан кровью. – Квелл повернулась к Спракину – и в самом деле, только на нем не было крови. – Тебе решать, что будет дальше.

Квелл взглянула на Джорона, на ее лице появилась улыбка, и ему показалось, что он начинает ее понимать – она была свирепым человеком, приказы и дисциплина не имели для нее значения, но месть она одобряла.

– У меня нет времени для трусов, хранитель палубы, – сказала она и впервые произнесла его звание без насмешки.

Квелл повернулась, схватила Спракина за шиворот и, хотя он молил о пощаде, не обратила на его слова ни малейшего внимания. Протащив Спракина на несколько шагов вперед, Квелл швырнула его через баррикаду к ногам Барли. Спракин упал на спину и попытался подняться. Барли остановила его, поставив мощную ногу на грудь и прижав к палубе. Потом она подняла кейшан-пику и заставила смолкнуть вопившего негодяя, пробив ему грудь.

– Туда ему и дорога, – сказала она.

– Да, – ответил Джорон. – А теперь свяжите остальных и заприте в трюме. И, смотрящий палубы…

– Да? – сказал Динил.

– Позаботься о том, чтобы их хорошо охраняли.

Джорон чувствовал отчаяние после того, как адреналин перестал кипеть у него в крови, мятежников заперли в трюме и он вернулся на корму корабля. Глядя на «Дитя приливов» в таком жутком беспорядке, он мысленно вернулся к тем временам, когда был совсем другим человеком. И это его вина. Если бы он обращал больше внимания, осмысливал происходящее, то мог бы предотвратить мятеж. Но он не справился. Он подвел Миас. Подвел команду. Подвел корабль.

На его плечо легко, как легкий бриз, легла ладонь.

– Это не твоя вина, Джорон.

Он обернулся и увидел Динила, который стоял на уважительном расстоянии, руки он успел убрать за спину.

– Я хранитель палубы, Динил, моя работа в том, чтобы все знать и…

– Ты получил ранение, Джорон. Серьезное ранение, а потом прошел через тяжелые испытания. Миас не ждет от нас чудес…

– Но она их заслуживает, – перебил его Джорон.

– Ну… – Динил улыбнулся, – она определенно в это верит, но мы не можем изменить то, что уже случилось, Джорон. Мы должны работать с тем, что у нас есть.

Джорон сделал глубокий вдох и оглядел корабль: кровь, тела, разбросанные в беспорядке запасные крылья, дуголуки, красивая резьба которых испачкана надписями мятежников, повсюду пустые бутылки.

– Эй, ленивцы! – попытался взреветь Джорон, но голос плохо его слушался – однако его услышали. – Я не потерплю палубу в таком состоянии к моменту встречи с супругой корабля, так что принимайтесь за работу. Уберите мусор, смойте кровь. Здесь не должно остаться следов Квелл и ее отбросов. – Он посмотрел на небо, на стремительно несущиеся тучи, целовавшие ярко-красный Глаз Скирит, поднявшийся над горизонтом. – Приведите мне курсера и ветрогона. Поставьте все крылья; нам предстоит встреча с супругой корабля, и я не намерен на нее опаздывать!

И все моментально взялись за дело, никто не жаловался, никто не ворчал. Он увидел, как Фарис относит оружие в арсенал, Карринг собирает швабры и ведра, у него за спиной появился курсер, остававшийся внизу во время сражения, как и положено. А за Эйлерин прискакал ветрогон, рычавший и норовивший клюнуть лишенного ветра, который покорно следовал за ним.

– Хранитель палубы, – сказала Эйлерин, – ты хотел меня видеть?

– Да, курсер, – ответил Джорон и не ощутил любопытства или неудобства, которые возникали всякий раз, когда ему приходилось общаться с курсером. – Мне срочно необходимы твои умения. Ты знаешь, где мы находимся?

– Не слишком точно, хранитель палубы. – Джорону показалось или он уловил в тихом голосе энтузиазм? – Но у меня есть неплохое представление.

– Сколько времени мы находились во власти мятежников? – спросил Джорон.

– Шесть дней, хранитель палубы, – сказала Эйлерин.

– Так долго, – вздохнул Джорон. – Я не знал. – Он ощутил боль в спине, отчаянно задрожал, на лбу выступил холодный пот.

Ему вдруг показалось, что «Дитя приливов» рванул в сторону у него под ногами, но небо продолжало медленно менять цвет с красного на розовый; черные крылья все еще бессильно свисали вниз, лишенные ветра.

– Хранитель палубы? – сказала Эйлерин, и Джорон почувствовал, что Динил сделал шаг в его сторону и взял за руку.

Джорон стряхнул его руку.

– Только не перед командой, смотрящий палубы, – тихо сказал Джорон. Динил кивнул, шагнул в сторону, словно на них подул самый холодный из всех ветров. – Я в порядке, Эйлерин. Сколько времени нам потребуется, чтобы добраться до Миас? Как сильно мы опоздаем, если ветер будет нам благоприятствовать?