– Ты их видишь? – спросил Джорон, глядя на Ветрогона, которая печально прыгала вокруг клюва корабля, пока дети палубы работали.

Миас покачала головой.

– Пока нет, – ответила она. – И не думаю, что увижу в течение ближайшего дня. – Она убрала подзорную трубу. – Я хотела бы оказаться за горизонтом до того, как мы встретимся с Каррадом. Кроме того, мне нужно решить ряд дисциплинарных вопросов. – Джорон знал, что она имела в виду Фарис, и почувствовал, как у него внутри все похолодело. – Твоя рука дрогнула, – продолжала Миас. Мимо проходила дитя палубы, и она ее остановила. – Ты, – последовала маленькая пауза на месте, где прежде прозвучало бы имя, – что ты делаешь на корме?

Дитя палубы не смотрела на нее.

– Я несу воду Барли, которая стоит у руля, супруга корабля, – ответила она.

Миас кивнула и повернулась к Джорону.

– Дисциплинарные вопросы, – негромко сказал Джорон, – ты много раз говорила мне, что управляешь своим кораблем иначе и…

– Я жду ее в моей каюте во время второго колокола и тебя, Джорон. – Не глядя на него, она, опустив голову, быстро прошла мимо. – Пойдем, – негромко добавила она. – Я знаю, что ты хорошо относишься к Фарис. Но костяные корабли подчиняются жесткой дисциплине, и я неизменно ее придерживалась.

Джорон хотел возразить, сказать, что она ошибается, но это был ее корабль, он рискнул всем, чтобы вернуть ее на «Дитя приливов», – разве он мог сейчас с ней спорить? На ее корабле каждый знал свое место. Дисциплина могла быть жесткой, но Миас всегда принимала справедливые решения и никого не выделяла.

– Ты меня понял? – спросила она.

– Да, – ответил он, но тут его внимание привлекло кое-что другое.

Ветрогон сжалась на палубе перед Мадоррой, а лишенный ветра клевал и кусал ее.

– Прошу меня простить, я должен разобраться. – Миас кивнула, и Джорон зашагал по палубе, стуча сапогом и костяной ногой по сланцу. – Что происходит? – крикнул он. – В чем дело, Мадорра?

Лишенный ветра зашипел на Джорона, отпрыгнул назад и приподнял крылья под одеяниями, чтобы стать больше. У него за спиной другие ветрогоны громко заверещали.

– Плохой ветрогон! – прорычал Мадорра. – Ленивый ветрогон!

– Это не повод, чтобы на нее нападать, Мадорра, – сказал Джорон.

Лишенный ветра робко шагнул вперед, согнувшись и сделавшись меньше.

– Не исполнять долг, мужчина корабля, – заявил Мадорра. – Ветрогон не исполнять долг. Долг важно, да, да?

– Долг Ветрогона ничем не отличается от моего долга и твоего или любого другого члена команды, – рявкнул Джорон, которого переполнял гнев. – Наш долг в том, чтобы выполнять приказы супруги корабля и ни в коем случае не нападать на другого члена команды.

– О, – заворковал Мадорра. – Не атаковать. Играть. Мужчина корабля не понимать обычаев ветрогонов. Только игра.

– Это не похоже на игру, – сказал Джорон. – Ветрогон, он говорит правду? Вы играли? – Его сердце устремилось к Ветрогону, она прижималась к палубе и выглядела побежденной и уставшей.

Джорон испытывал такие же чувства. И «Дитя приливов» тоже.

– Не нападать, – сказала Ветрогон, ее голос был тихим и пустым. – Не нападать. Только играть. Да, играть.

Джорон стоял, не зная, что делать дальше, он понимал, что сейчас ничего не мог изменить.

– Ладно, – сказал он. – Но запомни, Мадорра, я за тобой слежу.

Глаз лишенного ветра сверкнул, и он прыгнул к Джорону так, чтобы никто не мог услышать то, что он собирался сказать.

– Морская сестра сейчас подниматься, мужчина, – прошипел Мадорра. – Ты не нужен. Берегись.

А потом ускакал в сторону, словно ничего не произошло. Джорону хотелось действовать, он чувствовал, что Мадорра опасен не только для него, но и для Ветрогона. И тут к нему подошла Ветрогон.

– Ничего страшного, Джорон Твайнер. Ничего страшного, – сказала она, но Джорон никогда не слышал, чтобы ее голос звучал так печально.

– Я могу это остановить, – сказал Джорон. – Я могу посадить Мадорру под замок.

– Нельзя. Нельзя. – После того как она сняла маску на «Сестре змеи», Ветрогон перестала ее носить, и у нее широко раскрылись глаза – Джорон увидел в них панику.

– Ладно, – сказал он. – Я не стану так поступать.

Прозвонил колокол, и мимо прошел Серьезный Муффаз.

Джорон знал, что скоро мать палубы получит приказ привести Фарис в каюту супруги корабля для решения дисциплинарного вопроса. Он смотрел вслед говорящей-с-ветром – она выглядела сломанной и покинутой, и он почувствовал, что их связь стала еще сильнее.

Наступил ранний вечер, Джорон стоял за Миас в ее каюте, оба надели лучшую форму, украсили ее перьями и безделушками. За их спинами в сером волновавшемся море кипела вода в кильватере «Дитя приливов», постоянно менявшаяся и неизменная, равнодушная к маленьким драмам женщин и мужчин на корабле, бороздившем его просторы. Миас сидела так прямо, что Джорон испытывал неудобство, когда на нее смотрел. Он знал, что снаружи каюты Серьезный Муффаз с тоской ждал приказа привести Фарис, помощницу и любимицу хранителя палубы. Как и Джорон, Серьезный Муффаз знал, что должно произойти.

На письменном столе сбоку от Миас лежала ее шляпа с двумя хвостами, а перед ней – одна из ее книг, открытая на законе Дарнов, в котором речь шла о правилах для команды костяного корабля. Большинство посчитали бы их слишком жестокими. Но жизнь на борту таких кораблей была жестокой, и только дисциплина удерживала их на плаву, как и прочный костяной корпус, ткань крыльев из вариска или огромные дуголуки на палубе.

Слова закона Дарнов были написаны крупными буквами дорогими разноцветными чернилами, впрочем, Джорон знал их наизусть, он каждый мендей, много раз во время долгих путешествий читал их команде.

«Должны следить за своим здоровьем. Нарушение данного закона карается смертью».

Это не имело для него значения.

«Следует повиноваться тем, кого Дарны поставили выше. Нарушение данного закона карается смертью».

Джорон вдруг обнаружил, что это правило вызывает у него сомнения.

«Чтить Деву, Мать и Старуху. Нарушение данного закона карается смертью».

Тут он почувствовал, что в нем закипает гнев.

«Женщина может возлечь с женщиной, а мужчина с мужчиной, но женщине запрещено возлежать с мужчиной, чтобы не рисковать появлением ребенка на корабле. Нарушение данного закона карается смертью».

Джорону стало казаться, что сердце вырывают из его груди.

Словно понимая, что Джорон читал эти слова и прежде, Миас закрыла книгу со стуком, подобным удару кулака по телу, и у него появилось ощущение, будто кто-то изо всех сил врезал ему в живот. Миас сделала глубокий вдох, и Джорону показалось, что она постаралась вобрать в себя могущество и серьезность супруги корабля, и хотя он не видел ее лица, не вызывало сомнений, что оно напряглось.

– Это не доставляет мне удовольствия, Джорон, – сказала она. – Фарис знала закон Дарнов, когда решила его нарушить.

– Если бы я командовал…

– Но не ты тут командуешь, – перебила его Миас, и ее слова были короткими и жесткими, как ледяной дождь дальнего юга.

– Но командовал прежде, – тихо сказал Джорон. – Во всяком случае, в то время, когда все случилось. – Он едва держался, ему отчаянно хотелось попросить ее о снисхождении и еще чтобы Миас повернулась и он смог увидеть ее лицо и понять, о чем она думала. – Я знал, что происходило между ними, и мне следовало вмешаться, а не поручать это Серьезному Муффазу. Моя ошибка, а не Фарис и Гавита.

Миас положила обе ладони на письменный стол и развела их в разные стороны на темной поверхности.

– Значит, тебе известно, кто отец. – Он не стал отвечать сразу. Он знал, что Миас верила в правила из лежавшей перед ней книги и бо́льшую часть жизни провела, им подчиняясь. Миас повернулась и посмотрела на него, и Джорон заметил, что она поморщилась от боли, которую ей причинило резкое движение. Ее единственный глаз моргнул. – Ты уверен, что это он?