Голоса команды смолкли, остался лишь голос Миас, громкий и чистый, эхом проносившийся в ночи.

И все до единого члены команды сделали шаг вперед, чтобы присоединиться к своей супруге корабля. А Джорон ощутил боль в груди, острый коготь проткнул рубашку и пробил его плоть.

– Пой! – прошипел ветрогон.

И Джорон, у которого не осталось ничего, без малейших шансов отыскать мотив, открыл рот и попытался. И то, что у него получилось, не было мелодией или песней, а всего лишь одиноким хриплым криком. Точно скиир, летящий над каменным островом, в основание которого неустанно бьет море, медленно взмахивает крыльями, поднимаясь ввысь, пока не наступает миг, когда он падает вниз и разбивается в последнем акте насилия, который никому не суждено увидеть.

После последнего четверостишия смокли все, кроме Джорона. То, что вылетало из его рта, стало для него ударом – получилось даже хуже, чем он представлял. В его крике не осталось ничего человеческого. Он закрыл рот. И тут же снова ощутил острую боль в груди.

– Пой, – прошипел ветрогон. Джорон посмотрел на него. – Пой!

И он запел. И, хотя Джорон испытывал боль, а из глаз у него катились слезы, он понял, что не может ослушаться. Он пел.

– Пой, Джорон Твайнер. – Это был голос ветрогона, но более низкий, громкий, странный и сильный, чем Джорон когда-либо слышал.

И он рождал такое же эхо, как если бы они стояли вдвоем в пещере. Голос окружал его, словно он был замурован в скале. И да и нет, и у него кружилась голова, и он испытывал боль. Джорон чувствовал себя сильным и слабым. Он открыл рот и запел снова.

Песня закончилась, наступила тишина, все начали переглядываться. Жалоба произвела на Джорона такое же впечатление, как и на всех остальных – на грязной, мокрой и вонючей поляне вокруг ветрошпиля. Как печально умереть здесь, ведь они прошли так много ради великой цели спасения жизней. Как ужасно для тех, кого схватили в Безопасной гавани, кто, должно быть, мечтал, что Миас и «Дитя приливов» придет за ними, но их мечта умрет здесь, а они даже не знают, как отчаянно за них сражались.

– Хорошая песня, супруга корабля Миас, – сказал супруг корабля Барнт. – И прекрасный выбор последних слов, надеюсь, Старуха их слышала. – Он замолчал, словно уловил что-то в джионе.

По тающим верхушкам гигантских растений пробежала дрожь.

Огромный лист с треском рухнул на землю, и лесные животные устроили такую какофонию, что Джорон не слышал даже собственные мысли, не говоря уже о том, что кричал вражеский супруг корабля.

Кажется, он призывал своих людей идти в атаку?

Земля дрогнула.

Джорон чудом устоял на ногах, когда она стала резко смещаться в сторону. Сейчас все было совсем не так, как когда они с ветрогоном призвали тунира. Происходило нечто странное и более сильное.

Земля снова задрожала, все едва удержались на ногах, а лес пришел в движение.

– Бегите! – раздался голос Миас. – Все бегите!

– Не дайте им спастись! – закричал Барнт.

Джорон подхватил ветрогона и помчался к краю поляны. Женщины и мужчины разбегались в разные стороны после внезапного толчка, многие упали – новый толчок произошел, когда некоторые пытались подняться, а Джорон с трудом сумел сохранить равновесие. Женщина попыталась его остановить, но Безорра налетел на нее, его острый коготь перерезал ей горло, и она упала, залитая собственной кровью. Мужчина атаковал его справа, но рядом оказался Берхоф, принял удар клинка на свой щит и тут же сделал ответный выпад.

Джорон не видел, куда пришелся удар, он продолжал бежать, скользя и едва не падая на коричневой растительности на краю поляны, полностью сосредоточившись на том, чтобы двигаться дальше. Перед ним возникла другая женщина, и он услышал крик Квелл: «Вправо!» Джорон метнулся в сторону. Нож пролетел мимо и вошел в грудь женщины. Затем Джорон оказался среди умирающего джиона и стал продираться сквозь липкую растительность. Он бросил взгляд вверх – то была удача или судьба, и увидел гигантский джион, который Миас заставила их запомнить, черный на фоне мерцавшего потока Костей Скирит.

Он остановился.

Сделал глубокий вдох. Услышал доносившиеся со всех сторон звуки погони. Тела продирались сквозь кустарник. Стоны. Крики.

Джорон свистнул. Услышал ответный свист. Понял, что это его люди, и побежал дальше.

Земля у него под ногами вновь тряслась и дрожала, как если бы пыталась повалить его, заставляя спотыкаться. Он бы упал, но теперь рядом находилась его команда. Фарис с одной стороны, Берхоф – с другой, Квелл сзади, и они помогали ему устоять на ногах.

Вокруг кричали. Враг. Джорон оглянулся и увидел, что они беспорядочной толпой мчатся сквозь листву, которая отбрасывала их назад, а они кричали и визжали. В их воплях была радость. Наступило время убийства, когда противник обращен в беспорядочное бегство, очень скоро они прольют кровь и испытают триумф.

– Сюда! – закричала Фарис и повела его налево, пробивая своим маленьким телом проход в коричневой растительности.

Листья секли его лицо, скользкие лианы путались под ногами. Они выскочили на поляну. Там их поджидали пятеро вражеских детей палубы, каким-то образом сумевшие прибежать сюда раньше. Они улыбались, поднимая оружие. Джорон остановился. Он обеими руками держал ветрогона и понимал, что не успеет положить его на землю и вытащить оружие. Затем его резко оттолкнули в сторону, яростная Квелл с криком гнева и сверкавшими клинками пробежала мимо и вломилась в группу врагов. К ней присоединился Берхоф, а за ним Фарис – и через мгновение враг был повержен.

– Беги вперед, я буду защищать твою спину, – крикнула Квелл.

Они бежали все дальше, пока не оказались на поляне перед входом в пещеру. Там произошла еще одна короткая схватка – большинство врагов остались возле ветрошпиля. Берхоф, Фарис и Безорра сразу пошли в наступление, Джорон задержался с ветрогоном на руках. Он стоял посреди поляны, ветрогон неподвижно висел, а Джорон старался сохранить равновесие и не упасть – земля под ногами содрогалась все сильнее. Он обернулся и увидел Квелл, стоявшую на краю поляны. Когда вход в пещеру был очищен от врага, ее взгляд обратился к черной дыре, потом она посмотрела на Джорона, перенесла вес с одной ноги на другую и, казалось, погрузилась в глубокие размышления.

– Идем, – сказал он, когда на поляну выбежали другие дети палубы «Дитя приливов».

Она смотрела на него. Не отводила взгляда. Потом тряхнула головой, повернулась и побежала обратно в лес.

Да проклянет ее Старуха. А он уже почти поверил, что она изменилась. Что ж, пусть ее заберет Старуха и пусть проявит к ней жалость, если Квелл встанет на его пути во время сражения.

– Джорон! – Голос Миас звал его от входа в пещеру. Рядом стояли Куглин и Берхоф. Он побежал вместе с потоком детей палубы «Дитя приливов».