– Нет, – сказала Фарис.

– Фарис, ты должна, – вмешался Джорон.

– Я не стану его называть, – заявила Фарис.

– Фарис, пожалуйста, – проговорила Миас.

– Я понимаю, что вы пытаетесь сделать, – сказала она, и ее начало покидать спокойствие. – Вы думаете, что совершаете добрый поступок. Но команда его не примет, супруга корабля. – Фарис вытерла набежавшую слезу. – Я стану отверженной. Такое решение противоречит законам моря, меня будут ненавидеть и считать неудачницей, а я этого не перенесу.

– Мы все знаем, что отцом является Гавит, подтверди это, Фарис, и мы закончим.

– Нет, – повторила Фарис, расправляя плечи. – Я не стану.

– Если ты не выполнишь прямого приказа, – вмешался Джорон, – ты не оставишь супруге корабля выбора. Дисциплину нельзя нарушать.

– Я знаю, – ответила Фарис и опустила голову. – Я знаю. Она должна вынести мне приговор. Должна.

Никто не шевелился.

Все молчали.

Их опутала паутина, сплетенная поколениями надежд, традиций и суеверий. «Быть может, мы с Миас глупцы, – подумал Джорон. – Быть может, мы летали по морям, мечтая о лучшем мире, который никому не нужен?» Его размышления прервал шум, донесшийся с палубы. Послышались громкие крики и топот ног. Через мгновение в дверь громко постучали.

– Супруга корабля! – Голос Эйлерина. – Вы должны немедленно подняться на палубу, супруга корабля!

Все мысли Джорона о мире, в котором они жили, о мечтах и надеждах Миас, а также о том, возможно ли такое, – исчезли, и его тело наполнилось энергией, искавшей выхода.

Он поспешил за Миас из каюты, они поднялись на сланец «Дитя приливов» и стали свидетелями трагедии, а не действия. Шум и крики были вызваны не появлением кораблей на горизонте и не атакой, а из-за матери палубы, Серьезного Муффаза. Ему следовало находиться у каюты Миас, когда она выносила приговор Фарис.

Но его там не было.

Серьезный Муффаз стоял на корме «Дитя приливов».

– Слушайте все! Слушайте меня! – орал он во всю силу своих легких.

– Что происходит, Серьезный Муффаз? – вскричала Миас, шагая по палубе, и толпа детей палубы расступалась перед ней.

– Я здесь, супруга корабля, чтобы все узнали, что я сделал со смотрящей палубы Фарис! – громко ответил он.

– Ты? – переспросила Миас, и на ее лице появилось такое же недоумение, какое испытал Джорон. – Ты ее любовник?

Серьезный Муффаз покачал крупной головой.

– Нет, – сказал он. – Я никогда не был ее любовником, но она носит моего ребенка! – Джорон увидел стоявшего в толпе Гавита, который не сводил глаз с Серьезного Муффаза. – Все знают, почему я оказался на этом корабле? – Он переводил взгляд с одного дитя палубы на другого, и в его глазах горел дикий огонь. – Я убил жену. Совершил преступление против Старухи! Но я не успокоился и пошел на еще одно ужасное деяние. Я изнасиловал Фарис. – Джорон посмотрел на Фарис. Она стояла в дальней части толпы, и на ее губах формировалось слово «нет», а глаза наполнились слезами. – Здесь произошло только одно преступление, и вся вина лежит на мне, – заявил Серьезный Муффаз.

Мгновение Миас выглядела сбитой с толку.

– Есть ли тому свидетели? – спросила она, глядя в толпу. – Фарис, это правда?

Все на сланце знали, что Серьезный Муффаз солгал. Фарис открыла рот, чтобы ответить, но Серьезный Муффаз снова заговорил.

– Если хотя бы один человек назовет меня лжецом, я встречу его с клинком в руке, и Старуха решит, кто из нас говорит правду, – он сказал это спокойно и уверенно, но в его голосе затаилась смертельная угроза.

На миг Джорон лишился дара речи. Очевидно, Серьезный Муффаз слышал, о чем они говорили в каюте Миас. Он все понял и решил спасти женщину, которую взял под свое крыло.

Джорон выругался, но тут вперед шагнул Гавит, словно хотел бросить вызов матери палубы, но дети палубы моментально отреагировали и схватили его. Один сжал его плечи, другой стал что-то шептать на ухо.

Серьезный Муффаз смотрел на толпу детей палубы.

– Я совершил преступление, – снова закричал он. – И понесу за него наказание. Фарис должна жить, она не сделала ничего плохого.

Миас в сопровождении Джорона подошла к матери палубы и заговорила так тихо, что только Джорон услышал ее слова.

– Серьезный Муффаз, – сказала она, – ты пытаешься ей помочь. Здесь нет твоей вины, и ты не получишь прощения за свои преступления у огня Старухи. Ей наплевать на отвагу и жертвы. Она не прощает.

Серьезный Муффаз печально улыбнулся.

– Да, – сказал он, – я знаю. Я прожил жизнь, супруга корабля, и отнял жизнь, которую мне не следовало брать. – Он посмотрел на Фарис. – Я делаю это для нашего будущего. Присмотрите за ней.

Миас посмотрела ему в глаза. Затем кивнула.

– Ладно, – сказала она, отступила на шаг и заговорила так, чтобы ее услышали все. – Смотрящая палубы Фарис, ты не совершала ничего противозаконного. Мать палубы, Серьезный Муффаз, ты виновен в ужасном преступлении. Оно наказуемо смертью. – Затем она добавила, но ее следующие слова слышал только Джорон: – И ты это знал.

Муффаз кивнул.

– Мне не потребуется сопровождение, супруга корабля, – сказал он. – И не нужны кандалы. Я все сделаю добровольно.

Миас выдохнула.

– Да, – сказала она. – Я знаю.

В этот момент Фарис пробилась сквозь толпу детей палубы и подбежала к Серьезному Муффазу.

– Муффаз… – заговорила маленькая женщина и протянула к нему руку.

Он взял ее и легонько погладил, а потом мягко оттолкнул в сторону.

– Ты знаешь, что это для блага корабля, девочка, – сказал он ей, а потом улыбнулся. – Благо корабля, вот что важно. – Он поднял голову и молча посмотрел на собравшуюся команду.

Что он мог сказать? Мать палубы отвечал за дисциплину на корабле и никогда не являлся популярной фигурой. Он лишь коротко кивнул, а в ответ те, у кого были шляпы, их сняли, остальные склонили головы, и Джорону показалось, что по лицу Серьезного Муффаза пробежала улыбка.

– Супруга корабля, хранитель палубы, – сказал он. – Приговор вынесен, только день казни не определен.

Он повернулся и, не оборачиваясь, направился к борту, перелез через поручни, помедлил немного, глядя на искрившееся море, и шагнул в пустоту.

Плеск.

Сдавленное рыдание Фарис.

Миас посмотрела на то место, куда упал Серьезный Муффаз, и молча пошла сквозь толпу к лестнице, ведущей вниз.

Джорон хотел подойти к Фарис, но она отвернулась от него и, направившись на корму, стала смотреть на блестевшую кильватерную струю; ему пришлось оставить ее наедине с горем. Команда стала расходиться, и Джорон подумал, что это плохое начало для возвращения Миас, дурной знак для их будущего. Он продолжал стоять у борта, когда почувствовал, как к нему кто-то подошел. Джорон обернулся и увидел Квелл.

– Он был смелым человеком, – сказала она.

– Да, – ответил Джорон.

– Звучит так, словно ты не уверен, – заметила она.

– У меня нет ни малейших сомнений, – ответил Джорон. – Просто я всегда думал, что он погибнет в сражении.

– А почему ты считаешь, что произошло иначе? – спросила Квелл, потом повернулась и подошла к Фарис.

Квелл положила руку ей на плечо, и этот простой жест едва не вызвал слезы на глазах у Джорона.

Он провел день на сланце, определяя курс «Дитя приливов» с Эйлерином, ощущая, как команда двигалась вокруг него. Не так быстро, как всегда, не так энергично и целеустремленно. В другой день он бы сделал им замечание, нашел слова, погрозил веревкой матери палубы, но этот день не был обычным, а мать палубы отсутствовал. Он посмотрел, как дитя палубы вяло смазывал передний правый дуголук, и снова вернулся к курсеру.

– На корабле мрачное настроение, хранитель палубы, – сказал Эйлерин, когда он остановился рядом с ним возле колокола, – и это нехорошо.

– Да, – согласился Джорон, – ты прав. Держи курс, Эйлерин, а я пойду к супруге корабля. Курсер на палубе, – крикнул Джорон и спустился вниз.

На нижних палубах атмосфера была еще более мрачной. Джорон остановился возле двери в свою каюту. Нет, она больше ему не принадлежала. Теперь ее снова занимала Миас, как и полагалось. Он сделал глубокий вдох, и в тот самый момент, когда собрался постучать, она его позвала.