– Почему новых, если не было никаких?

– Иногда другом называют даже куклу, сделанную из чурбачка, – ответил я. – Вот она – старый друг. А новых еще предстоит найти.

– Куклы у меня не было, – сказала Кьярра, явно с трудом припомнив, что это такое. – И друзей тоже, только мама. Но я нашла тебя. Ты ведь друг?

– Во всяком случае, – произнес я после долгой паузы, – я не враг. Извини, я не разбрасываюсь этим званием и не могу назвать кого-то другом после нескольких дней знакомства. Мы с тобой – товарищи по несчастью, напарники, если угодно, но не друзья. Во всяком случае, пока.

– Хорошо, – неожиданно улыбнулась она. – Мама говорила: не верь тому, кто сразу называет себя твоим другом. Ему наверняка что-то от тебя нужно. А мы будем напарники, да, Рок?

– Именно так. Ведь у нас общее дело, – ответил я, покривив душой.

Я мог справиться в одиночку. Так было бы даже проще, с одной стороны. С другой – меня слишком прельщала возможность испариться из-под носа у кого угодно, и ради этого я готов был путешествовать вместе с Кьяррой.

Кьярра тоже могла обойтись без меня, если бы решила отправиться в какую-нибудь глухомань. Охотничьи угодья у нее уже есть, а место для нового дома она рано или поздно отыщет. Но – я чувствовал – ей не хотелось снова остаться одной. Да еще любопытство разбирало: я ведь упомянул о том, что найти ее отца или хотя бы обнаружить его следы вполне реально…

И как назвать подобный союз? По-моему, только взаимовыгодным партнерством!

Моя дневная вылазка в город прошла вполне успешно. Я не выделялся из толпы, продавцы в лавках не обращали на меня внимания сверх необходимого: отвечали на вопросы и подсказывали, что нынче носят девицы. Вдобавок я сразу спрашивал траур, а вид при этом имел достаточно мрачный и озабоченный для того, чтобы никто не пускался в расспросы. В обувной лавке, правда, заметили, что готовую обувь не стоит брать без примерки, но я буркнул, что племянница носу из дома не кажет, а пешком ей ходить не придется, и только.

Никого не удивляло, что солидный господин (шляпа Веговера смотрелась на мне весьма недурно и загадочным образом старила сильнее, чем пышные бакенбарды) сам делает покупки. Есть такие прижимистые типы, которые ни за что не оставят подобное на откуп слугам – ведь те могут обмануть, сторговаться подешевле или взять вещь похуже, а разницу положить себе в карман. О нет, подобный человек скорее потратит время, но сам удостоверится, что ему предложили товар высшего сорта. Почему не приказал доставить образцы на дом? Проще простого: он не местный, живет в гостинице (разумеется, я озаботился заранее снять там номер – надо же куда-то отправлять посыльных с покупками?), не знает, где чем торгуют, а советчики из той же гостиничной прислуги соврут – недорого возьмут. С этой стороны ко мне нельзя было придраться.

Я и сам разжился обновками: из моего привычного гардероба с большим трудом удалось составить достаточно унылый и строгий ансамбль, соответствующий образу, а в дорогу желательно взять хотя бы одну смену одежды, а лучше две.

Все это было хлопотно, но в целом приятно: я не спеша прошелся по улочкам, послушал, как бьют часы в ратуше, посмотрел на разноцветные крыши особняков на холме и старинный замок, постоял над рекой на мосту Свиданий… Одним словом – попрощался. Может, преждевременно, но я полагаю – лучше сделать что-то и пожалеть об этом, чем не сделать и сожалеть.

Уже в сумерках я забрал покупки из гостиницы, сел в пролетку, правда, отпустил ее через две улицы, а до дома снова добрался своим ходом.

И вот тут-то меня поджидал неприятный сюрприз: Кьярры не было. Я понимал, куда и зачем она могла отправиться, но все-таки пережил весьма неприятные полчаса до того момента, как она появилась, и первым делом удивленно спросила:

– Ты уже вернулся?

– Нет, все еще гуляю. Неужели не видно?

– Ты разозлился, – уверенно сказала Кьярра.

Она явно отмывалась в ручье, чтобы не наследить в доме: с волос капало. Я знал, что они высохнут самое большее через четверть часа, но это не мешало мне с неодобрением смотреть на мокрые следы на полу.

– Представь себе.

– Почему? Ты сказал, что вернешься после заката. Мне было скучно сидеть одной. Выйти нельзя, смотреть не на что, – Кьярра виновато развела руками. – Я решила – поохочусь немножко, успею вернуться, и ты ничего не заметишь. Но не успела.

– Это не самое скверное из того, что могло произойти, – заверил я.

– А что еще? – удивилась она.

– Я мог примчаться домой, опережая погоню на считаные минуты и рассчитывая на то, что мы с тобой успеем сбежать. Но, – настала моя очередь разводить руками, – ничего бы не вышло. И я попался бы преследователям, и ты по возвращении наткнулась бы как раз на них.

– Ой… Я не подумала, что так бывает…

– Не могу же я за тебя думать, ты не машина! – сказал я. – Исчезаешь – хоть записку оста… Стоп. Ты вообще грамотная? Считать умеешь, ты говорила, а вот писать?

– Буквы знаю, – посопев, ответила Кьярра. – И немножко могу читать. Но не все слова. Только простые. Я посмотрела книгу у тебя на столе – ничего не понятно. Ну, кроме букв. И то половина незнакомых!

– Неудивительно… – пробормотал я. – Она на другом языке. Но ты не уходи от ответа: сможешь написать хотя бы «Улетела на охоту, буду поздно»?

– Наверно, нет, – честно сказала она. – Я только палочкой на песке или углем на стене умею. А по-человечески – не пробовала. У нас же не было чернил и прочего для письма…

– Не страшно, научу. Десяток фраз уж запомнишь… Главное, чтобы разобрать можно было. Кстати, вероятно, тебе проще будет нарисовать картинку. Понимаешь? Дракон, стрелочка – значит, улетела, рогатый зверь – значит, на охоту. Солнце заходит – будешь поздно. Ну?

– Давай я лучше научусь писать слова, – ответила Кьярра. – То, что ты говоришь, слишком сложно. Рисовать я не умею.

– Я же от тебя не шедевр требую, – покачал я головой и действительно ощутил себя строгим дядюшкой, отчитывающим племянницу. – Ладно, попробуем и так, и этак. В поезде у нас будет достаточно времени на такие развлечения… А пока пообещай, что не станешь отлучаться, не предупредив меня. Я не запрещаю тебе охотиться, но должен знать, могу рассчитывать на тебя в определенное время или нет! И тебе лучше улетать, когда я здесь, а не шатаюсь невесть где. Мало ли кто нагрянет, пока хозяина нет дома!

– Я буду говорить, – кивнула она. – Трудно так много думать обо всем…

– Ты просто не привыкла. Я тоже не сразу научился держать в голове сразу много дел, – утешил я. – А теперь, раз ты сыта и достаточно чиста… за примерку! Нам завтра в дорогу.

Кьярра вздохнула и покорилась.

Должен отметить, глазомер у меня недурен: почти все вещи пришлись ей впору. И намучился же я, объясняя, как что надевать и застегивать… Ну почему Кьярра не могла оказаться мальчиком? Увы, мироздание снова ничего не ответило на мой безмолвный вопрос. Как обычно, я давно привык к его молчанию…

– Ужас как неудобно, – сказала Кьярра, осторожно сделав несколько шагов в новой обуви.

– Жмет?

– Не знаю, – ответила она, прислушавшись к своим ощущениям. – Просто неудобно. Будто стою на камне и вот-вот упаду.

– Ну извини, дамской обуви без хотя бы маленького каблучка я не нашел. Мог взять на мальчика, но такие ботинки с платьем выглядели бы слишком экстравагантно. А шить на заказ некогда.

Я подумал и добавил:

– Придется тебе держаться за меня, чтобы не спотыкаться и не потеряться. Выглядеть будет достоверно с учетом твоей легенды. Люди с такой болезнью часто боятся шума и тем более толпы.

– Ты же не любишь, когда тебя трогают, – напомнила Кьярра и снова обошла вокруг стула, придерживаясь за спинку.

На этот раз получилось заметно лучше. Ее хотя бы не шатало на ходу, как пьяного матроса.

– Мало ли чего я не люблю… Ради дела потерплю, не облезу.

– Я постараюсь не обжигать, чтобы ты не облез, – пообещала Кьярра.