– Стой, зараза! – завопила неожиданно Чеверча. – Сто-ой!

Крыс, подозрительно затихший во время нашей экспрессивной беседы, времени даром не терял. Оказывается, он успел прогрызть кожаный мешочек, вывалился наземь и теперь шустро удирал прочь!

Чеверча швырнула ему вслед заклинание, не попала – крыс петлял и кружился. Ему надо было обогнуть нас, чтобы удрать, не вплавь же через кипящее озеро! Крыса – это не черт, сварится моментально! Вот он и шнырял туда-сюда, а мы пытались его поймать, Чеверча беспорядочно сыпала заклинаниями, Вета мужественно пыталась схватить крыса за шкирку, а я быстро наводил невидимую стену вокруг нас. И все бы удалось, если бы Чеверча в очередной раз не промахнулась и не угодила вместо крыса в своего кота…

Уж не знаю, какое у нее там заклинание на какое наложилось, но только кот с коротким воплем вдруг уменьшился до первоначального своего размера.

– Вот черт! – выкрикнула Чеверча.

– Скажи спасибо, это не в дороге случилось, – хмыкнул я.

А кот тем временем пришел в себя, огляделся, увидел крыса и вспомнил о том, что не ел со вчерашнего дня…

Пискнуло, хрустнуло… и Хозяину Преисподней пришел бесславный конец.

– Плюнь! Фу! Нельзя! – заорали в один голос Вета и Чеверча, но было поздно. Крыс был мертвее мертвого, и кот, урча, разделывался с трупиком.

– Ну как же теперь… – чуть не плача, проговорила Вета. – Он же один знал, как вернуть Хопрю!..

– Может, и не знал, – попыталась утешить Чеверча. – Так часто бывает. Заклинание знаешь, а второе – нет, через это все неприятности…

– Но как же теперь Хопря…

Вета все-таки расплакалась, а я подозрительно дернул носом. От сернистого озера, понятно, воняло, и преизрядно, но к этой вони примешивалась какая-то другая…

Внезапно бабахнуло, да так, что покрывающий берег вулканический пепел поднялся столбом, что-то тяжко грохнулось наземь – мне показалось, что Преисподняя содрогнулась, – заверещало…

Кот в ужасе взлетел мне на плечо и притаился, мелко дрожа: я его понимаю, он ведь никогда не видел вблизи крысохряков, да еще таких матерых! Да еще злых – а кто не разозлится, урони его спросонья с приличной высоты на землю!

– Что за притча… – сказали из туч пепла. – Это почему я тут? А лес где? А, Ашер? Э, да я слышу знакомые звуки!..

В пыли показалась массивная фигура.

– Ашер! – сказали мне, грозно хрюкнув. – Ты опять девочку обижаешь? Почему Вета плачет, а?!

– Из-за тебя для разнообразия, – сказал я, ухмыляясь во весь рот. – Хопря, черт рогатый, дай обниму!!

– Э, да ты что? – опешил он, когда я заключил его в дружеские объятия (чрезмерно крепкие, по-моему). – Чего случилось-то? И почему мы тут?

– Хопря, миленький! – преодолела, наконец, оторопь Вета и вихрем налетела на черта. – Как же так вышло?..

– Иногда бывает, что со смертью того, кто наложил заклятие, оно рассеивается, – поучительно сказала Чеверча и украдкой смахнула слезинку. – Редко, но бывает. Повезло вам, черти!

– Черт тут только один! – возмутился я для порядка.

– Да объясните, что происходит?! – взмолился обильно политый Ветиными слезами Хопря. Сам он при этом косил на Чеверчу, а она косила на него. То еще зрелище…

– Да ничего особенного, – ответил я. – Просто мы в очередной раз избавились от очень крупных неприятностей…

…Обычно я прекрасно слышу, когда кто-то входит в комнату. Этот раз тоже не был исключением, но я, конечно, сделал вид, будто ничего не заметил.

– Ашер!!! – Вета отобрала у меня книгу и уставилась мне в глаза.

– Да, дорогая? – отозвался я.

– Знаешь, Ашер, я тут подумала и решила, что хочу ребенка! – сказала Вета, и я от неожиданности подавился яблоком.

– З-зачем?.. – поинтересовался я осторожно. Совсем недавно знакомый маг, тот самый Маргральт, сообщил, что подруга жизни решила осчастливить его наследником. Может быть, это заразно и передается через письма?

– Ну… – Вета задумалась. Очевидно, этот вопрос ей в голову еще не приходил. – Мне хотя бы не будет скучно, если ты опять пропадешь лет на десять!

Такой аргумент меня вполне убедил, он был логичен и практичен, то есть приемлем для любого уроженца Темной стороны.

– Ладно, – сказал я. – Если тебе так хочется…

Если бы я только знал, во что все это выльется!

БЛОНДИ

Негромкий, почтительный голос:

— Господин Крей, вас вызывают…

Небрежный наклон головы, тон, конечно же, безупречно вежлив.

— Слушаю… Разумеется. Благодарю за приглашение.

Очередное приглашение на очередное шоу в Апатии, столь же скучное, как и все предыдущие. Надоело, надоело до того, что скулы сводит от скуки на этих представлениях!.. Всё, что можно было придумать, давно придумано и воплощено в жизнь. О да, когда-то это было ново и неожиданно, а теперь — всего лишь повторение пройденного, в новых комбинациях, с новыми действующими лицами… практически неотличимыми друг от друга.

Рано или поздно всё это приедается. Становятся неинтересны безупречные, ухоженные петы, готовые на все, лишь бы угодить хозяину. Надоедают и петы, раз за разом разыгрывающие поистине ангельскую невинность, и развратные, умелые, способные поразить самое разнузданное воображение… Пару лет назад неожиданно возникла мода на «диких», хотя признавать этого никто не желал. Доходило до того, что иные брали петов едва ли не с улицы (кстати говоря, не всегда это хорошо заканчивалось). Впрочем, уже через пару недель этих так называемых «диких» трудно было отличить от петов обычных. Они готовы были исполнить что угодно, лишь бы не возвращаться обратно в трущобы. Всплеск моды, казалось, угас, однако время от времени кто-нибудь решался повторить эксперимент. Но и это быстро прискучивало…

А у него же было одно давнее и довольно странное желание: заполучить незаурядного и по-настоящему дикого пета. Такого, с которым пришлось бы повозиться, приручая… И который бы стоил подобных усилий. Все, кого он подбирал до сих пор, ломались моментально, как сухое печенье, они были трусливы и жадны, и смешать их с грязью ровным счетом ничего не стоило. В конце концов он почти уверился в том, что искомого не получит никогда, и это доводило его едва ли не до бешенства. Время от времени он выбирался на вечеринки, отвечал на приглашения, от которых нельзя было отказаться — откажешься тут, как же! Содержал ровно столько петов, сколько считалось приличным для Блонди, занимающего подобное положение в обществе, не больше и не меньше, и иногда удостаивал их своим вниманием. Случалось ему посещать и аукционы, но лишь по особой необходимости — когда нужно было заменить какого-нибудь пета. Впрочем, часто он поручал это кому-нибудь из фурнитуров, благо вкусы его были им хорошо известны. Иногда вспоминалось и старое желание, и тогда он предпринимал очередную попытку, чтобы уже привычно разочароваться. Порой попадались любопытные экземпляры, но искомого он не находил…

Прозвучал зуммер вызова. Этот номер знали немногие, в основном те, кому он поручал подыскивать для него «интересные образчики». На экране возникло хорошо знакомое лицо, изо всех сил сохраняющее подобострастную мину. Блонди не любил этого человека за то, что тот всегда норовил урвать двойную выгоду и, как он подозревал, время от времени норовил поработать и на конкурентов… Впрочем, на его профессиональных качествах это никак не сказывалось, а потому и избавиться от этого неприятного типа повода не было. Можно было бы избавиться и без повода, просто ради удовлетворения душевного порыва, но вот где потом сыскать вторую такую же замечательную беспринципную скотину?

— Что у тебя? — безразличным тоном спросил Блонди.

— Господин Крей… — Лысоватый человек на экране изобразил вежливый поклон. — Мне кажется, у меня есть кое-что для вас…

Блонди приподнял бровь, однако не произнес ни слова. Лысый тип — собственно, это была не только отличительная черта его внешности, но и кличка, под которой он был известен всей Танагуре, — частенько заявлял нечто в этом роде. Увы, обычно безо всякого к тому повода.