А о чем Поттер мог писать крестному прошлым летом? За год до того, как Волдеморт возродился, но Фадж предпочел сделать вид, будто всех постигли массовые галлюцинации! Еще бы, ни с чем подобным Министерство не сталкивалось уже много лет, и куда проще было объявить Дамблдора и Поттера лжецами, чем всерьез заняться делом… Пресса (да что той прессы в волшебном мире!) фактически подчинялась министру, поэтому в печать не проскальзывало ничто, им не одобренное, рядовые волшебники ни о чем и знать не знали. Подобная тактика замалчивания была Марине Николаевне хорошо известна, равно как и то, что ни к чему хорошему подобное не приводит.

Этим летом на Поттера напали дементоры, и не по своей воле. Сама Долорес Амбридж их и отправила… Это первое. Поттера охраняли (пусть и спустя рукава) люди Дамблдора, но уж точно не от министерской работницы. Это второе. Вывод проще некуда — Волдеморт желает закончить начатое много лет назад и убить Поттера, и директор прекрасно об этом знает. Очевидно, имеется еще что-то, сокрытое от глаз широкой общественности, что-то, связывающее мальчика-который-выжил с Волдемортом… После Авады не выживают, но Поттер сумел, а Волдеморт развоплотился на долгие годы. Могла та попытка убийства оставить какую-то метку? Связь? Магия — штука такая, никогда не угадаешь, как может вывернуться простейшее действие в зависимости от привходящих условий!

И для ритуала своего возрождения Волдеморт выбрал именно Поттера.

Марина Николаевна — то есть Долорес — помнила, как министр пересказывал, бледный и дрожащий, пьяный уже в слюни, откровения Барти Крауча-младшего, даже не соображая, кто перед ним, а потом приказал забыть об этом. Нет Крауча — нет свидетеля, остальное — голые слова. И Долорес Амбридж, первый помощник министра, сделала вид, что ничего и не слышала… А Фадж, проспавшись, сам не вспомнил об этом разговоре, в чем ему помог легкий Обливиэйт: Амбридж не желала подвергнуться ему сама, а сообрази министр, что рассказал слишком много, без этого бы не обошлось.

Вероятно, связь Поттера с Волдемортом как-то проявляется, подумала она, и мальчишка об этом знает. И крестный его знает. Речь в письме именно об этом… Вызвать бы Поттера на откровенность, но куда там! Занимается более-менее неплохо, но от попыток заговорить шарахается. И немудрено: на летнем дисциплинарном слушанье Амбридж показала себя во всей красе, предложив отправить лгунишку в Азкабан… Вот и выкручивайся теперь!

Оставалось только ждать следующего письма или сеанса связи через камин…

Впрочем, насущных проблем хватало, и однажды вечером, незадолго до Рождества Марина Николаевна снова постучала в кабинет Снейпа.

— Чему обязан визитом? — без особой приязни спросил он.

— Хочу попросить вас о помощи, — ответила она.

— Снова желаете слазить в какое-нибудь подземелье? Или на башню? Нашли чулан Гриффиндора?

— Нет. Речь идет о консультации, — Марина Николаевна без приглашения (которого можно было и не дождаться), села в свободное кресло.

— Какого рода?

— Вы, Снейп, много лет подряд претендуете на должность преподавателя защиты от Темных искусств, — повторила она общеизвестный факт, — следовательно, вы неплохо в них разбираетесь. Это первое. Второе: я наслышана о Дуэльном клубе и о том, как вы буквально размазали Локхарта по стене…

— Тоже мне, достижение, — хмыкнул он, — с ним бы и устрица справилась!

— И третье, — гнула свою линию Марина Николаевна, — с учетом некоторых деталей вашей биографии вы должны быть неплохим бойцом, раз до сих пор живы и не изувечены, как Грюм, например.

— Вы невероятно тактичны, — сделал ей Снейп комплимент.

— Снейп, я все-таки служила заместителем министра, и я в курсе… определенных фактов.

— Допустим… — процедил он. — И чего же вы от меня хотите?

— Видите ли, — вздохнула Марина Николаевна, — я, не льстя себе, могу сказать, что тоже разбираюсь в Темных искусствах, пусть и не на самом высшем уровне. Однако с дуэлями я дела никогда не имела, школьные забавы не в счет. В бою я тем более не бывала, поэтому просто не могу объяснить ученикам, как нужно действовать. А они мне уже уши прожужжали — когда да когда перейдем к практике с палочками! И если им не покажу я, они попробуют сами, а это чревато, сами понимаете…

— Что?.. — резко повернувшись, Снейп смахнул на пол кипу пергаментов, ругнулся и мановением руки заставил их вернуться на стол. — Погодите, Амбридж… Я, кажется, упустил какое-то звено в цепочке ваших рассуждений. Или это пресловутая женская логика?

— Нет, вы ничего не упустили, я излагала четко и по пунктам, — последнюю фразу Марина Николаевна предпочла пропустить мимо ушей.

— Тогда я совершенно ничего не понимаю, — искренне произнес Снейп, подумал и надежно запечатал дверь. — Позволите быть откровенным, Амбридж?

— Разумеется. Могу пообещать откровенность за откровенность, — подумав, добавила она.

— У меня, да и у всех преподавателей сложилось впечатление, — после паузы сказал он, — что вас прислали в Хогвартс исключительно с целью шпионажа. За директором, потому что Фадж его боится, за преподавателями, за учениками… А также ради того, чтобы здесь, в школе, не свило гнездо движение сопротивления Министерству… тьфу, надо ж так сказать! Я не прав?

— Абсолютно правы.

— Вдобавок вы не должны давать ученикам никаких реальных знаний, так? И на занятиях у вас они прилежно конспектируют учебник…

— Совершенно верно, конспектируют.

— Я прекрасно знаю Гриффиндор, — сказал Снейп, — особенно пятый курс. Они бы вас уже через неделю возненавидели, эти борцы за справедливость… А они за вами хвостом ходят! Я уж молчу про первые курсы… Что вы с ними сделали?

— Ничего. Я просто… кхе-кхе… сочла возможным и необходимым отойти от утвержденной Министерством учебной программы в той части, что касается практического использования защиты. Сперва в игровой форме, но…

— Стоп! Так эти забавы с мячами… не просто игра?

Марина Николаевна мило улыбнулась.

— А теперь, значит, ученики требуют большего? — уточнил он, и она кивнула. — Замечательно. Замечательно всё, кроме одного — теперь всё запуталось еще больше! Чей вы человек, Амбридж?

— В каком смысле?

— В прямом! Все были убеждены, что вы, ставленница Фаджа, сделаете жизнь в школе невыносимой. И, не скрою, готовились дать вам отпор и защищать от вас учеников, потому что репутация ваша говорит сама за себя! — чуть повысил голос Снейп. — Однако не прошло и полугода, как обнаружилось, что вы в прекрасных отношениях почти со всеми преподавателями, ученики вас если не обожают, то уважают, в школе царит какой-то… несусветный порядок, я такого и не упомню!

Он перевел дыхание, налил себе воды из графина и продолжил:

— При этом министр абсолютно всем доволен, совет попечителей тоже, Малфой отзывается о вас исключительно лестно, вам даже медальку выдали… Вы их там всех под Империо взяли, что ли?

— На всех бы мне сил не хватило, — покачала головой Марина Николаевна. — Да и смысл?

— Да уж… Так вот, Фадж растекается счастливой лужицей, но при этом явно не знает, что вы на самом деле вытворяете в Хогвартсе!

— А что я вытворяю? Я четко выполняю поставленную задачу: преподаю защиту от Темных искусств, провожу инспекции и исправляю выявленные недостатки, — развела она руками.

— Вопрос в том, как именно вы это делаете! — Снейп сел на место. — Вроде бы исподтишка, потихоньку, но… Мне вот сразу вспоминается выражение «стальная рука в бархатной перчатке»!

— Но разве это плохо? — серьезно спросила Марина Николаевна. — Дисциплина заметно улучшилась, стычек между факультетами стало меньше, травм почти нет, ученики заняты делом…

— Да. Фадж может быть доволен, теперь у него не полный Хогвартс невежд и неучей, а полный Хогвартс почти готовых боевиков, — пробормотал Снейп. — Я вчера имел удовольствие наблюдать битву трое на трое, на движущихся лестницах, да не с большим мячом, а… как его?