– Благодарю вас, сье, – сказала Лэсси, бережно убирая блокнот в сумку, и вдруг спохватилась: – Скажите, а не пахло ли от этой женщины такими духами?

Газетчик честно понюхал открытый флакон, едва ли не засунув туда целиком длинный нос, потом кивнул.

– Да. На ветерке не особо чувствовалось, а когда она наклонилась за газетой, то я почуял. Похоже.

Лэсси с торжеством посмотрела на Дайсона. Он стукнул хвостом по мостовой и подумал: «Нужно было у булочника спросить. Может, эта странная дамочка и у него что-то купила».

– Ой, – спохватилась вдруг девушка, – а что вы можете сказать о сье Дани?

– Ничего, – развел руками Блесс. – Она ко мне подходила иногда. Наверно, в свой выходной. Брала журналы с вязанием.

«Неужели у нее после службы еще оставались силы и время вязать?» – поразился Дайсон. Нет, он слышал, что некоторые женщины так успокаивают нервы, но к его матушке это точно не относилось: пришить пуговицу, поставить заплату, даже сшить платье она могла при большой необходимости, но художественное рукоделие на дух не переносила.

– Не знаете, у кого она заказывала продукты?

– Само собой: у Пэтси, у Лири и у старой Ронн. – Блесс указал нужные лавки. – Тут других и нет. Вернее, есть, новенькие, но сье Дани давно здесь живет и привычкам, насколько мне известно, не изменяла.

– А ее мужа встречали когда-нибудь?

– Нет, сье. По-моему, его никто никогда не видел, – серьезно сказал газетчик. – Я одно время считал, будто она его выдумала. Но раз именно он поднял тревогу, значит, он существует.

– Еще раз благодарю вас за помощь, сьер. – Лэсси вежливо наклонила голову. – Идем, Ухожор! У нас еще уйма дел!..

– Вот так дела, – бормотала девушка, медленно крутя педали. – Что за таинственный муж? Наверно, в деле написано, но разве мне дадут посмотреть? То есть как я объясню, что мне нужно заглянуть в документы? Ведь приказано сидеть на месте, а я… то есть мы с тобой…

Дайсон согласно буркнул. Набегались они сегодня от души, его уже лапы не держали, а это был еще не конец маршрута.

«Обленился, – сказал он себе. – Когда-то тебе было нипочем сбегать с одного конца города на другой, и так три раза подряд без остановки и перекуса! Стыдно должно быть, верно док говорит».

Стыдно было еще и потому, что он действительно начисто забыл, кто таков муж погибшей. Или вообще не читал? Ну, если уже и память начинает подводить, дело плохо…

– Дайсон, но мы все-таки с пользой прогулялись, – сказала Лэсси. – Странную дамочку видел Пэтси, он уверенно опознал ее по рисунку и описанию. И старушка Ронн тоже. То есть уже трое очевидцев как минимум. Что тут делала эта особа, как думаешь?

Дайсон думал о том, что у старой Ронн ему перепал кусок колбасы – намного лучше той, над которой тряслась Лэсси. И вообще, ему зверски хотелось есть… Он был согласен даже на пайку в питомнике, лишь бы не подводило брюхо!

Судя по всему, рулады, которые издавал желудок Дайсона, услышала и Лэсси, потому что сказала:

– Сходим к сьеру Дани, а потом обратно. И как раз поспеем к вечерней кормежке, если ты побежишь чуточку быстрее.

Он фыркнул в знак согласия – не лаять же на весь квартал? А тише у Дайсона не получалось.

Лавочники не рассказали ничего интересного, но хотя бы адрес четы Дани сообщили. У здоровяка Лири покойная заказывала мясо, у старой Ронн – зелень и овощи, а у бакалейщика Пэтси – крупы, муку, соль, сахар и прочее необходимое в хозяйстве. И еще шерсть для вязания – помимо бакалеи, он торговал еще и всякой всячиной от ниток и булавок до дешевой галантереи.

Все сходились в одном: набор продуктов у сье Дани всегда был один и тот же. Фрукты она брала только сезонные, вишню, груши и сливы, но помногу – наверно, варила варенье с компотами на зиму. Вот с овощами так не выходило, видимо, негде было хранить мешками, чтобы не испортились и не завелись мушки. Мясо покупала редко, раз в месяц в лучшем случае, с получки, очевидно, а так все больше птицу и кости на бульон, потроха, опять же. (Дайсон любил потроха, поэтому облизнулся, и Лири дал ему говяжий хрящик, забыв спросить разрешения у хозяйки.) Вот крупу и муку заказывала сразу помногу, а еще – те самые нитки…

– Она вязала, да, – сообщил Лэсси бакалейщик. Дайсон смотрел на невысокого крепыша, представлял погоню за взбесившимся хряком и давился от смеха. Приходилось делать вид, будто у него чешется нос, и скрести его передней лапой, иначе фырканье выглядело бы чересчур странно. – Честно скажу – так себе получалось. Моя тетушка, хоть ей уже под девяносто и она сама не может встать с кресла, и то лучше вяжет! Но, наверно, сье Дани нравилось это занятие, а я не говорил, что шарф у нее так себе: тут петля спущена, там затянута, да и цвета… на любителя. А еще она отдавала все, что навязала, на благотворительность.

– Неужели? – удивилась Лэсси.

– Да-да, отдавала! В конце месяца тут всегда объявляются эти попрошайки… то есть, я хотел сказать, благотворители, ставят палатку и просят пожертвовать что-нибудь в пользу бедных. Ну, многие им отдают старую одежду, которую и старьевщик не возьмет, обувь, детские игрушки. А сье Дани каждый раз приносила целый тюк этих шарфов и носков.

– Не говорила, зачем это делает?

– Нет. Она вообще была неразговорчивая. И на службе сильно уставала – поди постой, помаши целый день этими значками, – вздохнул Пэтси.

– А мужа ее вы когда-нибудь видели?

– Нет, сье. Знал, что он есть, но ко мне в лавку он никогда не заглядывал. И мальчишки мои, которые заказы развозят, тоже его не видели.

– Как таинственно! – сорвалось у Лэсси.

– Ничего таинственного, сье, – хмыкнул бакалейщик. – Небось какой-нибудь сварливый тип, которому поперек горла женина работа. Только сам он получает вряд ли больше, вот и злится. А она вяжет, чтобы успокоиться и не прибить его сковородкой. Ну а к нам он не ходит… а кто его знает почему? Может, своя компания имеется, если это работяга какой-нибудь, а может, брезгует. Так или иначе, если кто его и видел, то не узнал, что это сьер Дани, так и запишите.

– Надо же, об этом я и не подумала! – искренне восхитилась девушка и что-то записала в блокноте.

Дайсон подавил желание стукнуться головой хотя бы об стол – массивное сооружение выдержало бы. Ну как он ухитрился забыть, кто такой сьер Дани? Почему он не показывается на люди? Остальные лавочники говорили то же самое: никто его сроду не видел! Сье Дани жила здесь давно, потом однажды появилась с браслетом на руке и буднично сообщила, что вышла замуж, только супруга своего не предъявила.

На ум шло что-то вовсе несусветное, поэтому он обрадовался, когда Лэсси распрощалась с бакалейщиком и направилась в глубину квартала, то и дело сверяясь со своими записями.

– Вроде бы нам сюда, – с сомнением произнесла она и прислонила велосипед к стене. Пристегнуть его тут было не к чему: лестница в три ступени упиралась в давно не крашенную дверь. Дайсон с удивлением увидел дверной молоток – вот так древность! Везде уже звонки, а тут…

Лэсси постучала, не раздумывая. Потом еще раз и еще, пока дверь не приотворилась и наружу не высунулась мрачного вида старуха в платке, повязанном по-крестьянски.

– Чего вам? – спросила она неожиданно глубоким басом. – Ходют и ходют…

– Полиция, сье. – Лэсси сунула ей под нос жетон. – Вы квартирная хозяйка четы Дани? Мне нужно побеседовать со вдовцом.

– А, вон что… – Старуха чем-то позвенела, щелкнула, и дверь открылась по-настоящему. – Надо же, пигалица какая, а уже полицейская!

Дайсон увидел, как побагровели уши и шея Лэсси – она, наверно, думала, что их не заметно под стрижеными волосами. Повезло ей – сначала краснеет не лицо, но если кто стоит сзади…

– Простите, не знаю вашего имени… – выговорила девушка, поднявшись по ступеням.

– Онна Герат, вдова. Можно просто – тетушка Онна, – ответила старуха и зашаркала по узкому коридору. Дайсона удивило, что она вовсе не обратила на него внимания: вошел и вошел. – А вас как величать?