— Не беспокойся, — тот потянулся в теплой воде. — Сейчас буду.

Когда он, счастливый донельзя после горячей ванны, отмытый до скрипа, вошел в свою спальню, вытирая мокрые волосы полотенцем, его уже ждал ужин. К ужину прилагался Орион с чашкой чая и пирогом.

— Пап, — жалостливо спросил тот, наблюдая за Люциусом, — тебя там вообще не кормили?

— Знаешь, лучше бы не кормили, — содрогнулся тот, припомнив тюремную баланду и неизбывный тягучий, сосущий голод. И это ведь всего ничего отсидел! А каково прочим? — Не напоминай. Что у нас тут происходит?

— Всё путем, — ответил Орион. — Живы-здоровы, только защита поместья взломана. Мне это, сам понимаешь, не починить. Я только камины... хы... подправил.

— И защиту восстановим, — ответил Люциус. — Я только немного...

— Да спи уже, блин, — буркнул Орион. — Нанялся я, что ли, нянчиться со всеми? Одного успокой, другого укрой... А че я маюсь-то?! Дежурный!

— Слушаюсь! — появился домовик.

— Переодень хозяина Люциуса в ночное... чего тут положено, и уложи как следует. И это вот убери, — кивнул он на остатки трапезы.

— Слушаюсь! — снова взмахнул ушами домовик, а Орион пошел прочь.

Хотелось зайти к деду, но тот велел не беспокоить, так что...

— Ма... — поскребся он к Лорейн под бок. — Ма!

— Уйди, животное! — велела она сквозь сон, отбирая одеяло.

— Ма, папаня вернулся.

— Что? — Лорейн села.

— Ага. Он уже умыт, накормлен и согрет. Дрыхнет без задних ног, — доложил довольный Орион. — Абсолютно беспомощный. Ну, ты поняла. Можешь этим воспользоваться.

— Ур-рою, чудовище...

— Не уроешь, спорим? Иди уж, мать... Только осторожно, у него все ребра — сплошной синяк, — предостерег он. — Это завтра медик придет побои снимать, сечешь? Сама не лечи, потерпит, че он, не мужик?

— Какой ты у меня умный... — Лорейн нежно подержала сына за ухо, отпустила и начала нашаривать халат. — Слушай, присмотри за Драко, а? То есть за ним и домовики смотрят, но мало ли?

— Я только что собирался это предложить, — ухмыльнулся Орион, укладываясь на диване. — С тебя че-нить вкусное. Спи... м-м-м... сладко! Блин, ну за что тапком по заднице-то?!

— За твою вредность, — ответила Лорейн и решительно закрыла за собой дверь. Правда, тут же открыла и тревожно спросила сына: — Слушай, а ты думаешь, он польстится на старую кошелку вроде меня?

— Не старую, а опытную, — сонно ответил тот и тут же огреб еще раз. — Мать! Я не знаю, на кого у него стоит, иди и поэкспериментируй, ты ж ведьма! Хотя от шока, по-моему, он даже мать Терезу трахнет!

Тут Орион огреб в третий раз и решил с советами больше не соваться.

— Иди, не буди ребенка, — сказал он. — Сама разберешься, ты уже большая девочка. Так что нефиг!

Лорейн рыкнула, потом признала его правоту и закрыла дверь.

Правда, стоило Ориону задремать, как она вернулась.

— Ты че, мать? — удивленно спросил он, открыв один глаз. — Неужели послал?

— Нет… — Лорейн села рядом. — Я просто заглянула, посмотрела… Не стала будить. Пусть выспится. Ну и вообще, это нечестно!

— Ага, ты так не можешь, — Орион перевернулся на живот, подперев подбородок кулаком. — Понятно все с тобой!

— Слушай, ты…

— Слушаю я! Погоди, не дерись!.. Я по делу хотел сказать, — вполне серьезно произнес он.

— Ну?

— Я так думаю, расспрашивать его ни о чем нельзя. Он не ответит. Ну, может, только деду чего скажет, и то еще неизвестно. Он же гордый до усрачки, а по всему выходит… — Орион замолчал. — И тут, маман, случается у нас жопа.

— Почему? — нахмурилась она.

— Потому что у меня был план. Отца там здорово покоцали, в тюрьме этой. По-простому, по-нашенски. Я думал, под это дело можно замутить еще один процесс, типа, издевательства над заключенными и все дела, но тогда выйдет, что ему придется обо всем рассказывать. Или это… — он почесал в ухе, — дед говорил, можно воспоминания просмотреть. Ты прикинь, каково отцу будет, если комиссия или там суд присяжных все это увидит?

— Да он скорее повесится, чем на такое пойдет, — убежденно сказала Лорейн.

— Так и я о чем… Дед, конечно, может его заставить, но, думаю, не станет. И так вон… позору натерпелся, — Орион вздохнул. — Походу, на то и был расчет: отец в жизни не скажет, что там было! Ладно… Надо еще че-нить придумать будет.

— Ты уж придумаешь, — фыркнула Лорейн, потрепав его по голове.

— И придумаю! Хотя… — Он снова почесал в ухе. — Зафиксировать это дело все равно нужно. Сейчас соваться не будем, а через какое-то время, когда все поуляжется, можно и выступить. Мол, а че, я ниче, мне пальцы ломали, признание выбивали, а я невиновный! Но пока не будем, ага?

— Не будем, — согласилась Лорейн.

— Ма, — сказал Орион. — Мне, наверно, придется вернуться в школу. Так ты тут пригляди за всеми. И не вздумай с отцом сюсюкаться! Не было ничего, и все тут, ясно?

— Ты меня сейчас поучишь!..

— Поучу! Мужик я или кто?!

— Ты пацан сопливый!

— И все равно мне лучше знать! Э, мать, ну че ты опять ревешь? Ну жив он, условно здоров, и слава богу, мелкого не отняли, бабло тоже… — Орион тяжело вздохнул и по-взрослому погладил мать по голове. — Дожили, блин. Один закрылся и сидит страдает, второй дрыхнет, один я тут, понимаешь, рулю! И не хихикай! Может, я и не наследник, но, походу, все-таки Малфой. И я никого и ничего никому не отдам!..

— Высказался? — спросила Лорейн. — Тогда спи, наказание мое!

— Ага-а… — ответил Орион, зевнул, повернулся на другой бок и тут же уснул.

Проснувшись поутру, Орион долго думал, чем бы ему таким заняться, потом решительно поскребся в дверь к деду. Тот так и не выходил с прошлого вечера, как доложили домовики.

— Дед! — позвал он. — Деда! Можно? Дело есть!

— Ну заходи уж, от тебя не отвяжешься, — раздался ответ после долгой паузы.

Абраксас, сидя в кресле, изучал свежий номер "Пророка" и, судя по выражению лица, боролся с желанием немедленно бросить газету в камин, предварительно изорвав на мелкие клочки.

— Че там? — любопытно сунул нос в газету Орион. — Бля! Козлы! Поубивал бы нахрен! Только не сразу, а чтоб помучились!

Судя по тому, что ему не прилетело даже подзатыльника, дед был с ним абсолютно солидарен.

— Р-репортеришки… — прорычал он, отбросив «Пророк». Орион немедленно завладел номером, быстро проглядывая передовицу. — Мр-рази!

— На них в суд надо подать, — деловито произнес Орион.

— А?

— А че? Дело о защите чести и достоинства, — пожал тот плечами. — Обычная практика, я слышал. И еще компенсацию за моральный ущерб стребовать. Охренели совсем, на весь разворот такую фотку печатать!

Колдография и в самом деле была крайне удачной с точки зрения репортеров, но вот для запечатленных на ней могла оказаться ударом ниже пояса. Был там и прямой, бледный как воск Абраксас, до белизны стиснувший пальцы на набалдашнике трости, и измученный Люциус в абсолютно непотребном виде (он, кажется, толком не понимал, чего от него хотят, и хорошо еще, что адвокату удалось прорваться к нему до суда и дать инструкции), и вся тройка юристов — чопорный солидный маг и двое молодых и явно очень злых магглов (о чем упоминать не следовало)… Словом, кадр дня: судилище молодого Пожирателя.

— Кстати о компенсации и ущербе, — вспомнил Орион. — Дед, тут такое дело…

Он коротко описал, что именно вчера увидел, свои соображения по этому поводу… и испугался, как бы деда не хватил удар.

— Дожили, — горько сказал тот. — Мало позора на всю Британию, еще и это… Но ты прав, зафиксировать нужно. Я знаю надежных людей...

Он быстро написал несколько строк, запечатал письмо и вызвал домовика, приказав передать по адресу.

— Ну и устроил же мне сынок веселую жизнь… — добавил Абраксас мрачно. — Репутация летит в тартарары, половина знакомых сидит, остальные трясутся от страха… И все из-за каких-то кретинских идеалов! Борьба у них! Война за чистоту крови!