Ясенец с большим облегчением завалился дрыхнуть, позабыв о том, что боится оборотня, Эррис устроился по другую сторону костерка, а я сел на бережку и уставился в звездное небо. Хорошо-то как… Главное, живы все… из живых, я имею в виду!

– О чем задумался? – спросила Эсси.

– Да так… Представил нашу компанию со стороны: мертвяк, привидение, колдун, оборотень и хромая лошадь! Да нас за деньги можно показывать!

– Думаю, за нас назначили изрядную награду, – изрекла она, чем начисто испортила мне настроение.

Ранним утром я посмотрел на свое отражение в воде, ужаснулся и отправился отмываться. Заодно наломал сухих веток в кустах: это мне без надобности еда, Эррис охотой обойдется, а Ясенец хоть воды себе согреет. А если не поленится, то и кашу сварит – во вьюках еще кое-что оставалось, ему хватит.

По возвращении я услышал сдавленный рык и прибавил ходу. Глазам предстала потрясающая картина: Эррис в зверином облике лежал лапами кверху, верхом на нем полулежал встрепанный Ясенец, навалившись на громадного оборотня тщедушным телом, и заглядывал Эррису в пасть.

– Да открой пошире, не видно же ничего! – потребовал он, бесстрашно просунул руку меж острейших зубов и ухватил оборотня за язык. – Вот так! А ну кашляни! Сильнее! Еще сильнее! Фу, всего обслюнявил…

– Это что еще за живая картина? – пришел я в себя. – Колдун разрывает пасть поверженному оборотню?

Эсси засмеялась, прикрываясь рукавом. Да что ж ее так разбирает второй день кряду?

– Да вот решил посмотреть, что там такое может быть, – пояснил Ясенец, оттирая руки песком. – Все равно толком не видно. Тут инструмент нужен, хоть зеркальце – подсветить. Но кое-что я разглядел.

– И что? – с интересом спросил я.

Эррис шумно лакал воду, зыркая на колдуна. Вид у него был недовольный. Ну так и я не обрадовался бы, засунь мне кто-нибудь руку по локоть в глотку!

– Будто что-то было разрезано, а потом сшито, – задумчиво произнес Ясенец. – Шрамы, во всяком случае, я разглядел. И хитро как, не снаружи подбирались… Это ж какая нужна ловкость рук! Я бы так не сумел… Нет, с таким не ко мне. С моим везением я не вылечу, а окончательно искалечу!

– Молчал бы уж о везении, – фыркнул я, вынимая камушки. – Жив и здоров, вон оборотня какого по травке валяешь… Эсси, да что ты смеешься-то?!

– Нет-нет, ничего, – заверила она, но снова прыснула в ладонь. – Что у тебя там, Север?

– Как ни странно, все то же самое, что и вчера… – задумчиво произнес я и подкинул на ладони загадочный камушек. Что же он может означать? – Нам опять нужно расстаться. Эсси вчера сказала верно: компанию вроде нашей за деньги можно показывать!

– Жалко, – вздохнул Ясенец. – Только встретились, а теперь опять разойдемся. Ну да я хоть знаю, что ты… э-э-э… цел. Раз так, пойду домой. Теперь-то не найдут, вон как я навострился прятаться! А колдун в деревне не пропадет.

– Ты с Эррисом иди, – сказал я. – Ему тоже нужно возвращаться домой, на юг, так что вам по пути. Если не забоишься, так идите вдвоем. Он тебя в обиду не даст, а ты его спрячешь, если вдруг охотники появятся. Как тебе? Опять же, ты про травки какие-то говорил, сумеешь ему это твое зелье состряпать?

– Да чего там стряпать, этой травы кругом как грязи, просто о ней мало кто знает! Главное, на зиму насушить ее побольше да пить отвар, – отмахнулся колдун и пригорюнился. – Жалко, не успел я доучиться. А то, может, и горло бы ему поправил… Ну да, наверно, там у них найдутся люди и поумелее! Кстати, Север, а как ты думаешь, может, и мне в его края податься? Тут все же скучно.

– Ну если он не будет возражать, так отчего нет? – пожал я плечами. – Только на какие шиши вы туда поплывете? Он сильный, может грузчиком наняться или матросом, а ты? Ветер будешь заклинать?

– Не, ветер я не умею, – отмахнулся Ясенец. – Морской, в смысле. Там совсем другая наука, это ж не дождик над огородом вызвать, там всякие ветра, течения… Морские колдуны знаешь, как дорого ценятся? – Он помолчал. – А на какие шиши… Забыл, как я кладовую подломил? То-то.

– Наворуешь, – кивнул я.

– Ага, – беспечно отозвался он. – Невидимкой-то это вообще раз плюнуть. Уж хватит, чтоб добраться! И с голоду не помрем… Как думаешь, возьмет он меня с собой?

– Да ты сам спроси, – фыркнул я, подбрасывая на ладони камешек. – Эй, Эррис! Эррис, да хватит уже воду хлебать! Иди, чего спросим… Эррис? Ты что?

Эсси ойкнула.

Оборотень оторвался от воды и подходил ко мне, напружинившись всем телом и хлеща себя хвостом по бокам. Взгляд у него был крайне нехорошим. А у меня даже меча под рукой нет…

– Эррис, приди в себя! – прикрикнул я. – Что тебя разобрало?! Чуешь кого?

Он рявкнул так, что Ясенец опрокинулся на спину от неожиданности. Я предпочел не шевелиться и правильно сделал: чуть помедлив, Эррис сделался человеком и уставился на меня немигающим взглядом.

– Откуда это у тебя? – произнес он.

– Что? – Я перевел взгляд на свою руку. – Камень? Да подобрал случайно. Эсси навела на разбойничий схрон, вот эта штука была вставлена в какую-то чашу. А потом я его в костер кинул, мы чуть лес не спалили. – Я помолчал и добавил: – Почти такой же знак, как на камне, есть у меня на плече. А что ты так взволновался?

– Покажи знак! – потребовал Эррис. Я пожал плечами и закатал рукав, мне нетрудно. – Вот оно что…

– Да о чем ты?! – не выдержал оправившийся от испуга Ясенец.

Оборотень сел рядом с нами и тяжело вздохнул.

– Я думал, это легенда, – произнес он, помолчав. – Чаша, дарующая жизнь. Говорили, когда-то давным-давно ее привезли с севера, отсюда и знак. Делали ее там, где зима длится почти круглый год, а лето холоднее нашей зимы…

– Ну уж прямо… – буркнул я.

– Там жили искусные мастера и великие колдуны, умелые мореходы и рыбаки. Наш народ тоже любит море, и мы многажды встречались и торговали с северянами, – нараспев продолжал Эррис. – Они покупали у нас специи и сладости, яркие ткани, драгоценные камни и металл, а продавали меха, прекрасную шерсть, вышивки и дивного вкуса рыбу, которая оставалась свежей в бочках даже на жаре…

– Подумаешь, селедка пряного посола, – снова буркнул я. – И не так уж долго она остается свежей, если честно. Особенно на жаре. Хотя кое-кому нравится чуточку подтухшая, дело вкуса.

Ясенец слушал, приоткрыв рот.

– И однажды – уж не знаю, что было тому причиной, – наш правитель послал своего колдуна к северному его собрату. Просил он сделать волшебную чашу, которая могла вернуть здоровье больному и воскресить умершего, возвратить отлетевший дух в его тело… Долго колдовали два мастера, но наконец создали чудо из чудес – ту самую чашу.

Чеканил ее южанин, камень же с севера, и знак на нем выбил северянин, не сказав никому, что тот означает. И возрадовался правитель, и щедро наградил обоих, и излечился от старческого недуга… – Эррис перевел дыхание и закончил вполне буднично: – Только чашу ту вскоре похитили из сокровищницы с другими драгоценностями вместе, и она канула в безвестность…

– Ничего себе, – сказал Ясенец, сглотнув. – Волшебная чаша, а ты, Север, ее на лом пустил!

– Я откуда знал, что это такое? – фыркнул я. – Хорошо хоть камень не выбросил. Хотя какой прок с той чаши, если мы все равно не знаем, как ею пользоваться?

– Я знаю, – негромко произнес Эррис. – Мы все учили это наизусть в надежде на то, что чаша все-таки вернется к законному владельцу. Только… камень, означающий горение жизни, есть, но нет сосуда, который символизирует вместилище этой жизни. И нет колдуна, который провел бы ритуал. Я-то не смогу, хоть и знаю его от слова до слова!

«А вот и знак огня», – сообразил я, вспомнив, как мы с Эсси разглядывали мою татуировку.

Ясенец почесал в затылке. Эсси наслаждалась представлением.

– Знаешь, Север, – негромко произнес оборотень, – если бы я мог, я подарил бы тебе жизнь. Тебе или твоей подруге, это ведь тоже возможно – вселить дух в подходящее тело. Мало ли тех, кто еще жив, но разум потерял… Ты ведь спас меня не просто от смерти, но от сумасшествия, а такой долг иначе не вернешь…