– Деловые люди – это и так понятно, наверно. Те, кому выручка с заведений капает, кто охраной ведает, разрешения на всякое дает. А перечерчивали – значит, заново определяли, кто за каким домом присматривает.

– О… ну да, я поняла, – сообразила Лэсси, вовремя прикусив язык, чтобы не ляпнуть: «Разве этим не муниципалитет занимается»?

– А «мышками» девиц легкого поведения называют. Кстати, я слышал, в Западной столице они «ночные бабочки», вот смеху-то!

– Не перебивай! – снова воззвал Сэл. – Что там с «мышками» случилось?

– Пропала одна. Потом нашли в реке. Она уже сильно попортилась, но у нее точно не было… – Арди обозначил руками выпуклости в районе груди. – И они не сами отвалились, не настолько девица протухла. Отрезали, так и в заключении сказано. И волос не было, но я точно не помню, как это в отчете записано.

– И что, ее смерть никого не заинтересовала? – не отставала Лэсси.

– Да как же! Первым делом заподозрили ее хахаля: бывают у «мышек» такие – денег нет, гонору много, зато… как ее… романтика! Другие девицы говорили: он частенько приходил нетрезвый, буянил, с охраной сколько раз дрался. Требовал, чтобы та «мышка» завязала с ремеслом и нашла себе приличную работу.

– А она?

– Дура она, что ли? – невозмутимо ответил Арди. – Девица была в самом соку. Причем не из тех, которые тратятся на всякие чулки и ленты. То есть тратилась, куда ж без того, работа обязывает выглядеть, как клиентам нравится. Но все равно постоянно на счет в банке деньги откладывала. Понимала, что долго в этих заведениях не задерживаются, молоденьких полно, вот и копила… На что – кто его знает. Может, хотела жить на проценты, может, в какое-то дело вложиться. В горничные или официантки ее б не взяли, да она бы и не пошла – работа тяжелая, платят мало. Словом, ушлая была девица, все твердили, только с этим вот хахалем ей не повезло. Впился как клещ, не избавишься.

– Может, на ее деньги позарился? – предположил Сэл. – Она оказалась крепким орешком, и под шумок он ее…

– Так сперва и подумали. Тем более он как-то спьяну грозился ей лицо изуродовать и… гм… естество суровой ниткой зашить, если не уйдет из заведения. Н-да… Такая вот любовь, – добавил Арди, обращаясь к заметно порозовевшей Лэсси.

– Но его нашли в итоге? – мужественно выговорила она.

– Конечно. Чего его искать: если не в одной питейной торчит, значит, в другой, или на подпольных боях… Но убийство ему пришить не удалось. И не потому, что он клялся, мол, не убивал девицу…

– Почему же?

– Так он на три месяца на исправительные работы загремел за драку и порчу городского имущества. Как раз на время передела. Вернулся – девицу свою не нашел, никто о ней ничего сказать не мог. С горя запил, вот и вся история. Словом, кто-то другой ее пришил, – завершил Арди. – По тому делу решили, что кому-то она дорожку перешла. Или узнала что-то этакое, вот ее и пытали, а потом избавились от тела. Трясли-трясли всех знакомых… нет, по нулям. Так и списали. Только я вот вспоминаю: она малость на сье Дани похожа была. Тоже в теле, все при ней. И волосы в рыжину – она их чем-то подкрашивала, свои-то тусклые…

– Ты, я смотрю, очень осведомлен насчет этой «мышки», – проворчал Сэл.

– Ну так а что ж? Захаживал, было дело, – невозмутимо отозвался тот.

– А… а ее вклад кому достался? – поспешила спросить Лэсси. – Или вовсе никому?

– Почему ж? Она предусмотрительная была. Опять же с такой жизнью… знала, что умереть может внезапно, как и вышло. Вот и завещала тряпки и побрякушки подружкам, а деньги – сиротским приютам, трем поровну, потому как успела по всем покочевать в детстве-то. Отозвать завещание всегда можно, а так хоть деньги не пропадут…

– Какая версия пропала! – с сарказмом воскликнул Сэл и сломал карандаш.

– Это верно. Вряд ли начальники этих приютов соревновались, кто первым прикончит «мышку» ради ее сокровищ, – поддержал Килли. – Но интересно все же, кому понадобились чьи-то си… гхм… железы?

– Тому же, кому чьи-то руки-ноги, почки, сердца и прочий ливер.

– Может, это клуб каннибалов? – предположила Лэсси. – И это у них деликатесы?

– А скальпы им для чего? Голова целиком – еще могу понять, в ней глаза, язык, мозги, но… Лэсси, вы что-то побледнели, – сам себя перебил Сэл.

– Вовсе нет. – Стажерка выпрямилась на стуле, крепче сцепила пальцы на коленях и сглотнула.

Дайсон ухмыльнулся: сама выдвинула версию, теперь пускай мучается. Чувство юмора у парней так себе, как и у него самого.

– Если это каннибалы, тогда почему вырезку не берут? Или ребрышки? – задумчиво произнес Арди и снова почесал шрам. – Потроха – это понятно, но руки-ноги режут до половины. В смысле, до локтя или колена. Не на бульон же? И кожа… Странные каннибалы.

– Я… я просто предположила, – выговорила Лэсси, натянуто улыбаясь.

– Это была хорошая попытка, – честно сказал Сэл. – Но версия не слишком жизнеспособная. Убийства происходят слишком редко, чтобы какие-то, Создатель прости, гурманы могли удовлетворять свои грязные наклонности.

– Погоди-погоди! – встрепенулся Килли. – Редко, говоришь? Так, может, это не для еды, а для ритуалов каких-то? Как там с периодичностью? От фазы Луны убийства не зависят? С какими-нибудь древними праздниками не совпадают? Ну там… кровавая жертва, то-се…

Сэл посмотрел на товарища круглыми глазами, поморгал и ответил:

– Не проверял.

– Так пусть Лэсси займется. Раз она говорит, что могла бы поднять старые дела по округам и найти недостающие убийства, то это ей будет раз плюнуть! Тут-то у нас все материалы на руках! Верно я говорю?

– Д-да, пожалуй… – выговорила девушка. – В смысле, нас хорошо учили работать с информацией. И я поищу сведения про всякие… ритуалы.

– Об этом лучше Тари спросить, – встрял Арди.

Сэл сделал страшные глаза и замахал рукой: умолкни, дескать! Надо же чем-то занять неуемную стажерку, чтобы сидела смирно и не шастала по темным подворотням! Впрочем, Арди сам понял ошибку и исправился:

– В смысле, с ним можно посоветоваться. Так-то у него дел по горло, но, думаю, помочь он не откажется в случае чего. А фазы луны и в календаре есть.

Лэсси покивала.

– У нас еще заклинательница в камере сидит. Можно ее потрясти, – сказал Килли. – Если она тоже хотела поймать убийцу, то неужели не подумала о древних ритуалах, для которых нужны кровь, кишки и прочее?

– Мысль! Умеешь ведь думать, когда захочешь, – довольно сказал Сэл. – Начнем с нее, пожалуй. А потом, Лэсси, вы возьметесь за фазы Луны. И какие-нибудь справочники, что ли, если сье Обри ничего не скажет…

– Как прикажете, – ответила она и переглянулась с Дайсоном.

Он только фыркнул: что ж, по утрам придется бегать одному. Ну да ничего, скоро уже выходной – у Лэсси, конечно, – а вторая неделя промелькнет куда быстрее первой! И он наконец-то получит свой выигрыш…

Сье Обри после кратковременного заключения и нескольких допросов выглядела весьма бледно. Под заплаканными глазами залегли глубокие тени, волосы спутались и окончательно сделались похожими на паклю, а нос совсем распух и напоминал недоспелую сливу.

– Что скажут мои клиенты! – повторяла она через слово, заламывая пухлые ручки. – Нет, что я им скажу? Вот так исчезнуть…

– Не переживайте, сье. Говорите всем, что угодили под машину и попали в больницу, – предложил наконец тактичный Арди. – Ничего смертельного, только ушибы и сотрясение мозга, вот и пришлось полежать. Как вам версия?

– Благодарю, – вскинув округлый подбородок, ответила сье Обри. – Вижу, вы горазды придумывать эти самые версии, лишь бы не искать истинного преступника!

Дайсон аж подавился от неожиданности – он грыз кость, которую купила-таки ему Лэсси. Мяса на ней оказалось всего ничего, но поточить зубы все равно было приятно.

– Сье, не будем начинать с самого начала, очень вас прошу, – попросил Сэл. Эта дамочка порядком ему надоела, но куда деваться? – Хочется вам – говорите соседям и клиентам правду. Так, мол, и так, занималась незаконной волшбой, да не какой-то там ерундой, а замогильщиной. Вызвала духа, он теперь во мне обитает.