— Терпимо, — отозвалась та.
— Не понимаю, как она ухитряется не испечься на такой жаре, — сказал Себастьян Кристиану.
— Там, где я выросла, кондиционеров вообще не было, — сообщила Ким, исчезая в глубине квартиры. — Дальше кожи все равно не разденешься, так что пришлось научиться адаптироваться…
— И как ты только ее терпишь? — поинтересовался Вернер. Сам он людей выносил с трудом, особенно малознакомых. Подчиненных, понятное дело, он вынужден был терпеть, а некоторых даже уважал.
— Сам не знаю, — весело откликнулся Себастьян. — Но вот что интересно: убить ее мне хотелось неоднократно, а вот выставить на улицу — никогда… Такие вот парадоксы.
Он смерил любопытным взглядом Кристиана и примостившегося рядом Элли. Кристиан почувствовал, что у него начинают гореть уши, и сердито отвернулся. Правда, через минуту он перестал злиться — Себастьяна не переделать, что уж теперь… Да и нельзя сказать, чтобы памятный разговор с начтрансом ничем Кристиану не помог.
— До чего красиво, — сказал неожиданно Эмиль, отошедший к окну.
Зрелище и впрямь открывалось замечательное: в бархатно-черном небе, усыпанном звездами, плыли обе луны Амои, голубая и бледно-золотистая.
— Двойное полнолуние, — с удивлением отметил Кристиан. — Такое нечасто случается!
— Оно обычно выпадает на то время, когда у нас пыль столбом стоит и неба не видно, — пояснил Себастьян. — А сейчас ясно.
— Ну, хоть что-то хорошее есть в этой погодке… — вздохнул Вернер. — А правда, красиво как!
— Не особенно, — подала голос Ким, давно уже устроившаяся подле Себастьяна.
— Тебе что сегодня, поспорить охота? — осведомился Себастьян. — И что тебя на этот раз не устраивает?…
— Да все меня устраивает, просто вид отсюда не самый лучший, — пожала плечами девушка.
— И откуда же открывается лучший вид? — заинтересовался Себастьян.
— Ну… в Кересе есть одна свалка… — начала Ким.
— Керес весь — одна большая свалка, — не удержался Вернер.
— Не буду спорить, господи Дирк, — фыркнула Ким. — Только это необычная свалка. На нее свозят в основном строительный мусор… — Она замолчала.
— И что? — не утерпел Эмиль.
— Там много битого стекла, — сказала Ким, как будто это все объясняло. — Так сложно рассказать, это видеть надо.
Кристиан взглянул на Себастьяна и тут же понял, что за этим последует…
— Ну так поехали, посмотрим, — предложил тот. — Любопытно даже! Вы как, господа?
— Ну… — протянул Эмиль. — По-моему, это уж чересчур!..
— Брось ты, — хлопнул его по плечу Вернер. — Поехали, правда любопытно! Крис? Ты с нами?
— Вы меня в гроб вгоните, — сообщил Кристиан. — Конечно, с вами…
По сравнению с дневным пеклом на улице было сравнительно нежарко, и все равно выбираться из относительной прохлады Эоса было мучительно. Кристиан успел раз сто проклясть Себастьяна с его безумными идеями, пока машина кружила по каким-то безлюдным закоулкам…
— Вроде приехали, — сказал, наконец, Себастьян, притормаживая. — Здесь, Ким?
— Еще немножко пешком пройти придется, — ответила та. — Там не проехать…
Пробираясь между горами битого бетона и какой-то арматуры, Кристиан попробовал посмотреть на себя со стороны. Картина получалась насквозь неутешительная: Первый Консул Амои в компании троих высокопоставленных коллег посреди ночи зачем-то тащился на свалку на окраине Кереса. Оставалось только надеяться, что никто и никогда об этом не узнает!!!
— Пришли, — сказала Ким, останавливаясь.
— И что? — не понял Вернер, по дороге чертыхавшийся не переставая. Досталось и муниципалитету города, устроившему такую помойку, и Себастьяну, затеявшему эту эскападу, и даже ни в чем не повинным лунам, из-за которых все, собственно, и началось.
Как нарочно, легкое облачко, редкий гость на Амойском небосклоне, заслонило обе луны. Было темно и на редкость неуютно. Почти под ногами плескалась единственная в Танагуре река. Правда, воду в ней заменяла такая ядреная смесь промышленных отходов и городских стоков, что купаться в этой реке не отважился бы никто, разве что самоубийца, решивший выбрать особенно оригинальный способ суицида. Пользы от реки не было никакой, а появилась она очень давно, еще при терраформировании планеты. Тогдашней Танагуре, как любому приличному городу, тем более столице, хотелось иметь реку. С водой на планете были серьезные проблемы, однако все же удалось отыскать какой-то природный подземный резервуар. Эта вода для людей не годилась даже после многоуровневой очистки, а вот для создания реки подошла как нельзя лучше. Так она и появилась, извилистая, широкая и мелкая, источающая резкий химический запах. Но все же — река! Неоднократно предпринимались попытки поселить в ней какие-нибудь микроорганизмы, водоросли, создать некую экосистему, однако безуспешно. Правда, теперь, по прошествии многих лет, река жила какой-то собственной загадочной и странной жизнью…
Сейчас слабенький ветерок отгонял своеобразное «амбре» речной воды, так что даже в непосредственной близости от реки можно было дышать спокойно.
— Смотрите… — шепнула Ким.
Облако скользнуло в сторону, и на землю пролился свет двух больших лун… Кристиан на мгновение зажмурился — так ярко блеснуло в глаза золотистым и нежно-голубым светом, — потом огляделся по сторонам…
Широкая лента реки впереди переливалась всеми цветами радуги, словно шелковый шарф актрисы в лучах рампы… Стеклянное крошево под ногами сияло, как россыпи звезд, и в каждом осколке отражался кусочек ночного неба и две огромные луны, и непонятно было, где кончается земля и начинается бесконечное звездное небо…
— Ой… — тихо сказал кто-то.
Кристиан не понял, кто, да и не горел желанием узнать это. Он отчего-то боялся пошевелиться, сделать шаг… потому что тогда пришлось бы наступить на звезды, а сделать это было невозможно… Умом Кристиан понимал, что под ногами у него всего лишь битое стекло, и все равно… все равно…
За ладонь Кристиана ухватились тонкие пальцы, и, опустив голову, он встретился взглядом с восторженными и немного испуганными глазами Элли, в которых тоже отражалось лунное небо… Обнял его, зная, что все равно никто не смотрит, а даже если бы и смотрел — что за дело!..
…Резкий порыв ветра разорвал пронзительную тишину. Лунный свет потускнел, на небо словно набросили полупрозрачное покрывало…
— Что это?… — спросил Вернер, с трудом перекрывая ветер.
— Буря!!! — крикнул в ответ Эмиль. — Буря начинается!.. Давайте в машину, иначе…
Он мог бы и не договаривать — и так было ясно, что во время песчаной бури находиться на открытом воздухе, мягко говоря, неосмотрительно.
Они едва успели — на обратном пути по окнам автомобиля хлестали пригоршни песка, угрожая разбить прочное стекло…
— Почему ты мне раньше никогда не говорила об этом месте? — спросил Себастьян, стараясь удержать машину на дороге.
— К слову не приходилось, — невозмутимо ответила Ким.
— Остальным бы показать, — размечтался Вернер.
— Ага, — подхватил Эмиль. — Представляю себе выражение лица Рауля или, скажем, Людвига, когда ты предложишь им съездить ночью на свалку полюбоваться луной!
Смеясь вместе со всеми, Кристиан вдруг с небывалой ясностью осознал, что этой ночью, глядя в отражающие звездное небо глаза Элли, он был по-настоящему счастлив…
Охота пуще неволи
Когда Агнессе Борги исполнилось одиннадцать лет, она твердо решила стать врачом. Скорее всего, произошло это под впечатлением от посещения военного госпиталя, где они с матерью навещали отца, угодившего под случайную пулю во время каких-то уличных разборок. От таких вот шальных пуль не могут уберечь ни натасканные охранники (которых, кстати говоря, Герман Борги уволил, как только пришел в себя после операции), ни огромные деньги, ни обширные связи в высшем обществе.
Так вот, госпиталь произвел на маленькую Агнессу неизгладимое впечатление. Неимоверная, просто-таки стерильная чистота, тишина, стеклянные и хромированные поверхности и таинственные приборы со множеством экранов и загадочных огоньков, придающие обстановке какой-то совершенно космический облик, медицинский персонал в ослепительно белой спецодежде… И — апофеоз этого великолепия! — хирург, оперировавший ее отца. Сейчас Агнесса уже не помнила его лица, но тогда, десять с лишком лет назад, светило медицины показалось ей небожителем, зачем-то спустившимся на землю. Она запомнила, каким уважением пользовался этот врач, как подобострастно разговаривала с ним мать Агнессы, дама весьма высокомерная, холодная и язвительная со всеми, кто не принадлежал к ее классу. А уж персонал-то госпиталя ходил перед ведущим специалистом по струнке, заглядывая в глаза и стараясь предугадать малейшее желание! Надо отметить, что светило своим положением пользовалось вовсю — хирург цедил слова сквозь зубы, всем своим видом показывая, что прекрасно осознает свою значимость и — что уж греха таить! — наслаждается этим.
