Естественно, тоув Стефан раззвонил всему свету о своем эпохальном открытии. Маги уже точно знают. Конкуренты, скорее всего, тоже.

Не отправить в глубь Территорий никого нельзя. Просто нельзя: если кто-то из конкурентов поверит Стефану, если месторождение действительно существует… Весь барыш достанется тому, кто успеет первым. Земли-то ничейные, дикарей-кочевников можно не считать, значит, начнется гонка – кто успеет застолбить участок вперед других! Так было во времена «золотой лихорадки» в южной части Московии, только там дело осложнялось еще и тем, что местные вполне успешно гоняли чужаков со своих исконных земель. Чихать они хотели на корпорации, и то, что в итоге удалось договориться с ними миром, можно отнести к величайшей удаче современного предпринимательского искусства! Другое дело, что ленивые московиты драли совершенно непристойные налоги с чужих разработок (лишь бы самим ничего не делать, как полагал Хоуэлл), а верховое золото скоро иссякло, и, сколько ни били шурфы, ничего больше не нашли… В барыше остались разве что скоробогатые старатели да хитрые (или просто более осведомленные) московиты, у которых корпорации, пожадничав, арендовали эти земли на сто лет вперед. С ежегодной индексацией арендной платы, разумеется…

Итак, придется отправлять людей. Не одну команду, так надежнее. Хороших специалистов, несколько бойцов – мало ли, что может случиться в пути. Это все-таки Территории, а не парк при резиденции главы корпорации! И даже если конкуренты пока не знают об открытии Стефана, их соглядатаи непременно заметят подозрительную активность конкурента. Не могут не заметить, им за это платят, и щедро.

Ну, заварится каша! Ни одна корпорация не упустит возможности зажать магов в эриниевый кулак. Тут тебе и выгода, и безопасность… Похоже, грядут серьезные стычки, союзы будут заключаться самые неожиданные, а давние партнеры перегрызутся насмерть… Даже если не найдется на тех задрипанных землях никакого эринита, назад уже будет не отыграть.

Куда ни кинь, всюду клин, хмыкнул Ивэйн. Поднял взгляд на брата – словно в зеркало посмотрел. В глазах Рональда плясали огоньки, будто он приберег какую-то новость про запас. Насколько Ивэйн знал брата, так оно и было.

– Что-то еще? – осведомился он.

– Да, – ответил тот, скрывая усмешку. – Я, видишь ли, в отличие от тебя всегда интересовался древней историей. Собрал неплохую библиотеку…

– Я в курсе. – Ивэйн только вздохнул: на старинные книги Рональд тратил бешеные деньги. – И что же ты вычитал в своих… хм… фолиантах?

– Видишь ли, – Рональд сделал паузу, словно подбирая подходящую формулировку, – в хрониках попадаются любопытные вещи. Например, упоминание о том, что в одном королевском роду из поколения в поколение передавался меч, которым предок сразил то ли дракона, то ли могучего колдуна, то ли обоих сразу. И еще доспех, защищавший от любого заклинания.

– Эриниевая сталь? – бросил Ивэйн.

– Достаточно накладок из нее, ты же знаешь, – усмехнулся его брат. – Вот в соседних государствах ничего подобного не водилось, если, опять же, верить хроникам.

– То есть ты полагаешь, что установил, в каком именно королевстве находилось то месторождение? – иронически изогнул густую бровь Ивэйн. – А если это была случайность? Если меч и доспехи привезли из других краев, получили в подарок, наконец!

– Я сам понимаю, что предположение зыбкое, – вздохнул Рональд. Ему нравилось спорить с братом: тот со своей непробиваемой практичностью и железной логикой часто не оставлял камня на камне от его гипотез. Мало кто другой был способен на такое. – Но другого у меня нет… Но вот послушай: пишут еще об амулетах от дурного глаза и колдовства, что имелись у многих местных жителей и, главное, действовали. Тоже, скажешь, подарки? Или они были покупные? Почему тогда в окрестных землях таких не встречалось?

– Ну, ну, что еще? – подбодрил Ивэйн. Глаза его смеялись.

– В сущности, все, – огорошил его брат. – Но если верно то, что королевство, о котором толкую я, располагалось именно здесь, – он снова ткнул в карту, – а если верить древним картам и совместить их с нынешними, то так и выходит… Вырисовывается крайне занимательная штука…

Ивэйн упорно молчал. Ясно было, что Рональд припас напоследок что-то сногсшибательное, и он не собирался портить ему удовольствие неуместными вопросами.

– Это королевство не раз поминается в хрониках не только благодаря волшебному мечу и доспехам правителя, – сказал, помолчав, Рональд.

– Чем же еще?

Улыбнувшись, младший Хоуэлл наклонился к старшему и негромко изложил суть последнего своего изыскания.

На минуту воцарилась тишина. Наконец, Ивэйн помотал головой и встал.

– Это меняет дело, – сказал он, подойдя к окну. Отодвинул тяжелую штору, выглянул наружу: вечер выдался темный, дождливый.

– Подводных камней тоже немало. – Рональд присоединился к брату.

Крупная птица в клетке у окна, точно такая, какая красовалась на гербе корпорации, завозилась, проснувшись. Хрипло курлыкнула, уставилась на хозяина желтыми немигающими глазами.

– Согласен, – кивнул тот. – Но если получится…

– Это всего лишь предание.

– Ты сам знаешь, что любое предание может обернуться явью. – Ивэйн просунул руку между прутьями клетки, погладил свою любимицу по блестящей спинке. Птица ласково ущипнула хозяина за запястье. – Вот мерзавка, снова выпрашивает подачку…

– Она у тебя скоро не взлетит, если будешь совать ей куски, – предостерег Рональд.

– Пока я жив, – Ивэйн остро взглянул на брата, – эта птица будет летать так высоко, как только сможет.

– Я в этом не сомневаюсь, – усмехнулся тот. – Так что ты предлагаешь?

– Поступим следующим образом…

Оба Хоуэлла углубились в обсуждение плана предстоящей операции. Позабытая птица, в честь предка которой когда-то и была названа корпорация, попыталась привлечь внимание Ивэйна, не преуспела в этом и вновь задремала. Оперение ее в мягком свете ламп отливало яркой синевой.

Это был сон, от которого не хотелось пробуждаться. Всякий раз иной, но всегда нежный, теплый и ласковый, будто пух одуванчика под июльским солнцем, будто шерстка котенка, будто дыхание матери…

Неизвестно, сколько он длился, она знала – долго, но так и должно быть, поэтому нечего бояться. Совсем нечего, потому что рано или поздно истечет отпущенный срок, и сон станет легким, невесомым, и послышится конский топот во дворе замка, и раздадутся шаги… Кто-то бережно коснется ее лица, и она откроет сонные глаза, вздохнет и скажет негромко: «Как же долго я спала!» Вглядится в лицо того, кто разбудил ее, и оно будет, конечно же, прекрасно, потому что иначе и быть не может! И зашумит пробуждающийся замок, и зальется лаем собачка, уснувшая в ногах ее ложа, и вбежит в комнату мама, быстрым шагом войдет отец, старающийся не уронить достоинства, но взволнованный донельзя…

Так и будет, она знала это наверняка, поэтому совсем не удивилась, когда сквозь сон начала различать посторонние звуки: шорох, будто ветки скреблись в окно, птичье щебетание, шелест дождя… Это означало лишь, что уже скоро, скоро прибудет тот, кого она ждала так долго!

И, наконец, она услышала шаги. Тихие, осторожные, будто бы крадущиеся шаги. Наверно, ей просто показалось: они должны были быть уверенными и четкими, шагами победителя, шагами героя! Как же иначе?

Скрипнула тяжелая дверь. Шаги звучали все ближе, ближе… Человек замер возле ее ложа, ей казалось, будто она слышит его дыхание.

Если бы она могла, то проснулась бы сразу же, но ей оставалось только ждать, пока свершится то, о чем говорилось в предсказании.

Свершилось. Она успела только почувствовать странный запах, ощутить касание чужих губ – вовсе не легкое, невесомое, как предполагала, а вполне… ощутимое, – и… Ничего не изменилось. Все так же слышались звуки – будто издалека, будто сквозь плотную завесу, и мысли текли медленно-медленно, сонно…

«Не он… – подумала она с огорчением. – Или же время не вышло. Как жаль… Хорошо, если остался год или два, а если десять? Ведь он не станет дожидаться…»