– Помню. И не одного. С этой стороны и не зацепишься, – вздохнул тот. – Нож мог взяться откуда угодно. Купил его наш зайчик, отобрал или украл у поддатого служащего… Знаешь, сколько таких штуковин числится пропавшими? Я вам перебросил данные, наслаждайтесь…

– И это только за последние полгода?! – изумилась стажерка. – Ничего себе! А ведь именно этот нож мог и не попасть в выборку… Или он вообще уже не первый год кочует из рук в руки!

– Вот именно, – мрачно ответил Текс, пролистывая отчеты. – Мы даже модель можем определить только приблизительно, глядите: эксперты дают пять вариантов на выбор. Это если не учитывать контрафактную продукцию, которую на островах клепают. Здесь ловить нечего, во всяком случае, пока оружие не попадет к нам в руки. Так, не сбивайте, дайте дочитать…

На чтение ушло не меньше часа, а потом Нортон тяжело вздохнул и сказал, свернув экран:

– Пойдем, покурим наверху, что ли?

Это было одной из причин, по которой он не хотел перебираться в новый корпус Северного управления, в просторный и шумный опен-спейс, несмотря даже на то, что летом в кабинете становилось жарковато, солнце било в окна, а до начальства приходилось добираться добрые четверть часа быстрым шагом по сложным переходам… Впрочем, последнее само по себе было достойной причиной – пока дойдешь, успеешь собраться с мыслями! Одним словом, в этом здании имелась пожарная лестница, по которой запросто можно было выбраться на крышу и курить там в свое удовольствие, никому не мозоля глаза. А еще оттуда открывался потрясающий вид на деловой центр города и на залив…

Вот и сейчас апельсиново-оранжевая башня «Созидание», похожая то ли на гигантский трамплин, то ли на ветвь гиперболы, вонзалась в сиреневатое небо, а рядом вился серебристо-зеленый небоскреб «Наследие», выполненный в виде спирали ДНК. За ними видны были ослепительно-белый шпиль штаб-квартиры корпорации «Возрождение» и сине-зеркальный – «Династии», пронзающие редкие облака, а еще угольно-черная, приземистая в сравнении с остальными зубчатая громадина правительственного комплекса. Прочие высотки, не настолько крупные и яркие, красиво оттеняли ансамбль.

– Здорово, – сказала Эл и облокотилась на перила, подперев подбородок руками. – С высоты это выглядит не так впечатляюще.

– В смысле, с борта самолета? – покосился на нее Текс. Он прихватил с собой стаканчик с кофе и теперь блаженствовал, то прихлебывая горький напиток, то затягиваясь сигаретой, благо удержать ее правой рукой вполне мог.

– Нет, вон оттуда, – девушка указала на «Династию». – Там наверху смотровая площадка, весь город и залив как на ладони! Но вот другие башни слишком близко, их толком не разглядишь.

– Вроде бы на ту площадку вход простым смертным заказан…

Нортон не сразу обратил внимание на знаки, которые изо всех сил подавал ему Дженкис, а когда заметил их, было уже поздно.

– Только не говорите, что не навели справки о моей семье, сьер Нортон, – невыразительно сказала стажерка.

– Не успел, – честно ответил он, – а надо было?

– Текс, ты идиот, – тяжело выдохнул Пол, – ты что, ее фамилии никогда не слышал?

Нортон задумался на мгновение, открыл было рот, да так и застыл.

Ард-Дин.

– «Династия»? – спросил он, и девушка кивнула. – Черт побери, а что вы делаете в полиции?!

– Пытаюсь служить, – мрачно ответила она. – Не возражаете? Или, по-вашему, сьер Нортон, я рождена исключительно для того, чтобы разъезжать на папином лимузине и посещать приемы в ВИП-зоне «Династии»?

– Я ничего подобного не имел в виду! – Текс вскинул свободную руку, забыв, что она у него еще не приспособлена для резких движений, и зашипел. – Просто удивился. Я считал, у вас… ну… э-э-э… Словом, традиции немного отличаются от наших.

– У меня очень прогрессивный отец, – без тени иронии сказала девушка, развернувшись к нему лицом. – У него всего две жены. Более того, старшая – не из наших, иностранка.

– А… так это она?..

Нортон попытался сформулировать вопрос, но окончательно растерялся. Одно дело – допрашивать подозреваемого, а другое – коллегу, пусть и временную, скорее всего!

– Она запретила отцу давить на меня и моих братьев, сказала, что мы свободные люди в свободной стране и можем сами выбирать свой путь, – ответила Эл и неожиданно улыбнулась. – Хельга очень умная женщина, я многому у нее научилась!

– Неужто? – выдавил Текс.

– Да-да. Это ее сыновья унаследуют «Династию», потому что сыновья моей матери пошли другим путем: один стал хирургом, другой преподает в школе, – еще шире улыбнулась девушка. – Они не учились делать деньги, как сыновья Хельги, зато стали уважаемыми людьми.

– А сколько у тебя братьев? – живо поинтересовался Пол прежде, чем Текс успел его пнуть. Ну да напарник никогда не отличался деликатностью!

– Трое – сыновья Хельги, и двое – сыновья моей матери, – спокойно ответила она. – Ну и сестры. Девочек у нас отдельно считать не принято. Отец так и говорит деловым партнерам: у меня пять сыновей и еще четверо детей.

– Э… – выдавил Дженкис. – А как он ухитрился получить квоты на… на такую семью?

– Твое какое дело? – мрачно спросил Нортон, а девушка улыбнулась и сделала известный жест – провела невидимой кредиткой по терминалу. Ну что ж, логично…

– Лимит не превышен, – добавила она. – Жен-то две, а дети считаются по женщине, а не по ее мужу.

– Но максимум – все равно трое! – не отставал Пол.

– А у нас демографический перекос, так всегда было: девочек рождается намного больше, чем мальчиков, отсюда и многоженство, – весело ответила стажерка. – А вообще отец мог бы еще и льготы получать, если бы нуждался в этом. Государственная программа «Сохранение малых этносов», не слыхали? – добавила она не без толики яда в голосе. – Неофициально – «Чистая линия».

Нортон ткнул напарника в бок, чтобы прекратил расспрашивать. Об этой программе он и слыхом не слыхивал, но допускал, что такое возможно. Это до войны поощрялась всякая там ассимиляция и еще что-то… К сожалению, научные слова в голове у Нортона не задерживались, он помнил только, что метисы часто оказываются умнее и красивее чистокровных предков (хотя о какой чистоте крови можно говорить в XXI веке?), что-то еще упоминали о генетическом разнообразии, и, опять же, говорили о том, что межрасовые браки снижают социальное напряжение… Политики и ученые много болтали, это уж точно! Только в жизни все получалось частенько с точностью до наоборот.

После войны вот разнообразие настало такое, что за людьми из мест, которые не затронули или почти не затронули последствия этой катастрофы, чуть ли не охотились. Задач, если Нортон помнил правильно, было минимум две: поддерживать и по возможности увеличивать популяцию таких народов (а то и племен из диких тропических лесов), а еще использовать их генетический материал для того, чтобы население в других частях земного шарика не вымерло. Война, как это обычно случается, стимулировала прорыв в науке, и теперь хоть можно было надеяться на то, что у тебя родится не какое-нибудь чудо-юдо, а нормальный ребенок. Пусть даже в его создании, сам того не ведая, поучаствовал неизвестный дикарь из далеких джунглей!

Ну, положим, соплеменники ард-Дин жили не в джунглях, а в пустыне, но их народ война тоже не сильно затронула: к ее началу нефть, за которую на заре века рвали друг другу глотки страны-гиганты, давно иссякла, а кому нужна пара чахлых оазисов да полурассыпавшиеся (и порядочно разрушенные бомбардировками) памятники древности?

Как уж предок ард-Дин, основатель «Династии», заработал стартовый капитал, было неведомо, но, если Текс верно помнил, сделал он это еще до войны, скорее всего, на той самой нефти. Ну а катаклизм пересидел на другой половине земного шара, в похожей пустыне, со всеми своими чадами и домочадцами, большей частью соплеменников и немалыми накоплениями. Потом, когда всё немного остыло, начал вкладывать средства в восстановление утраченного, развитие науки и немало преуспел в этом: к началу нынешнего века «Династия» входила в тройку мировых лидеров-мультипромышленников. До «Наследия» ей было далековато, ну так и Конфедерация – не Федерация, ресурсы не те… Спасибо, федераты в свое время здорово помогли с расселением людей, оставшихся не просто без крыши над головой, но и без буквально с ушедшей из-под ног земли. В Федерации, конечно, не курорт, зато места много, прожить можно.