— Да, я в курсе, — усмехнулся он. — Вы из тех девочек, которые предпочитают сами наказывать обидчиков?

— Именно, сэр, — ответила я. Папа учил меня еще и не говорить лишнего. Пусть собеседник догадывается, задает вопросы, по вопросам тоже многое можно понять… Интересная это была наука!

— Вас отец этому обучил?

— Да, сэр, — коротко сказала я.

— Вы не хотите, чтобы я встречался с вашими родителями? — спросил профессор, а я вдруг почувствовала что-то странное: у меня в голове словно начали копошиться муравьи. Муравьев я терпеть не могу, они нам все клумбы попортили, поэтому я живо представила, как поливаю их отравой или там кипятком, да и выкинула прочь эту гадость… и только потом сообразила, что декан так все время и смотрел мне в глаза.

— Не хочу, сэр, — ответила я. — Папа человек простой, мачеха еще проще… И я как-то не думаю, что они будут рады вас видеть. Да и зачем? Я ведь не вовсе скверно учусь?

— Вы делаете определенные успехи, мисс, — кивнул Снейп, потирая подбородок. — Скажите, а кто учил вас окклюменции?

— Чему?.. — искренне удивилась я. — Что это такое, сэр?

— Нет, ничего, видимо, я ошибся, — быстро проговорил он. — Однако, мисс, на вас поступила жалоба от мистера Малфоя.

— Я ему за ябеды в глаз дам… гм… простите, сэр.

— Я имел в виду Малфоя-старшего.

— А он с чего жалуется, сэр? Я его даже не видела никогда.

— А что вы сделали с Драко?

— Ничего. Я до него пальцем не дотро… Нет, сэр, неправда. Дотронулась. Я ему ноги перевязывала и ладони. Ну, — поспешила пояснить я, видя, что профессор не понимает, — он пошел с нами в поход, амуниции нет, одет кое-как, стер ноги… Полез помогать — ободрал руки. Но вообще он доволен остался, правда, сказал, мама была в ужасе. Но я так думаю: что это за пацан, который сроду в поход не ходил, с дерева не падал и все такое? Наверно,  дома, чуть он поцарапается, его тут же в постель укладывают и доктора зовут, нет бы плюнуть и растереть… Извините, сэр, — спохватилась я, — заболталась что-то.

Заболталась я нарочно, тоже папина наука, хотелось понаблюдать за деканом.

— Не страшно, мисс, — как-то задумчиво сказал он. — Мне интересно послушать ваши рассуждения. Тем более, Драко по-прежнему с вами общается, значит, вы не сотворили ничего ужасного, а родители его гневаются… Ну, сами понимаете.

— Конечно, сэр! Они там… аристократы, а тут зима, поход, да еще он наврал много, они же не знали, куда его понесло, он ведь сказал, что будет у Нотта, а тот обещал подтвердить… Ну а сова и в лес прилететь может, если что.

— Именно. Однако вернемся к вашей семье. Вы сказали, что похожи на мачеху, так? Я видел ее фотографию, когда та выпала из учебника.

Профессор как-то нервно отбросил назад волосы, которые ему, к слову, давно стоило бы помыть, но я привыкла не обращать внимания на такие мелочи. Мало ли, что там неприятного во внешности собеседника, может, глаза косые, прыщ на носу, зубы желтые, щетина… Немытые волосы — не самое ужасное! Тем более, поняла я, приглядевшись, дело не в неряшливости, на черной мантии перхоть, например, была бы отлично видна, а тут ничего подобного нет. Просто надо средство подбирать, Энн говорила, это от многого зависит: сухие волосы, обычные, еще какие… иначе мой, не мой, толку не будет. Но в магическом мире об этом, похоже, не знали. Или нашему декану было просто наплевать на такую ерунду.

— Да, сэр, — сказала я недоуменно.

— Ее зовут Ли-Энн и ей… сколько ей лет?

— Дайте подумать, сэр… Папе сорок с небольшим, значит, ей чуточку поменьше, — припомнила я. — Но вообще точно не знаю. День рожденья у нее в октябре, как раз на Хэллоуин, а в каком году Энн родилась, не могу сказать. Да и зачем вам? Сэр?..

На профессора страшно было смотреть. Он и так-то худой и бледный, а тут лицо у него сделалось вовсе уж восковым.

— А вы можете рассказать о ее привычках, мисс Оук? — спросил он тихо и добавил совсем уж шепотом: — Пожалуйста…

— Ну… — я задумалась, прикинула и решила, что никакого вреда мне от такого рассказа не будет. — Если Энн возьмется готовить сама, по рецепту, то это ужас что такое. Хорошо, что она это редко делает, я обычно успеваю предупредить папу, так что он приезжает со службы, выкидывает ее стряпню собакам, — у нас две дворняги живут, — и заказывает пиццу или с собой привозит еду из китайского ресторанчика, там у нас рядом… Так-то она быстренько из полуфабрикатов что-то делает, намного лучше выходит.

Вообще-то чаще всего готовлю я. Сперва получалось ужасно, а теперь ничего. Лучше всего мне удается собачья каша: у нас не так много денег, чтобы кормить псов дорогими кормами, поэтому берем большую кастрюлю, овсянку или еще какую недорогую крупу, мясо или там курицу… Получается очень вкусно, я в походе готовила, всем понравилось. Ну и дома мы ее постоянно употребляем. А что до прочего… папа считает, что если я в своем возрасте способна сварить эту вот кашу, нарезать салат, сделать сэндвичи, омлет и яичницу, то этого пока вполне достаточно. Ну, разумеется, профессору я об этом говорить не стала.

— Иногда, — тут я запнулась, потому что говорить, как Энн выпивает, не желала, — настроение у нее портится, она тогда сидит, смотрит телик, и я к ней не лезу. Там хоть комедия, хоть вестерн, она плакать будет, это точно. По ночам мы болтаем, если папа на дежурстве… — Я перевела дыхание. — Одевается она, как все женщины в квартале, обычно с распродажи, но иногда ка-ак расфуфырится! Тогда тетки от зависти звереют, хоть платья и немодные… Да и все, сэр. Она особо-то со мной не откровенничает, так, учит тому-сему, что девчонке надо знать, а где Энн раньше жила и с кем была — то дело не мое. Ну а больше я и не знаю, что сказать…

— Спасибо, мисс Оук, — кивнул он, как-то ссутулился и сделался совсем не похожим на того страшного и ужасного профессора Снейпа, которым мы все его знали. Мне вдруг показалось, что он, как мой отец, пришел с долгого дежурства, смертельно устал, а времени в обрез — только кофе глотнуть и перехватить бутерброд, потому что снова надо ехать по делу. — Вы можете идти.

— Да, сэр, — сказала я, но в дверях приостановилась и спросила: — Сэр, а почему вы спрашивали только о моей мачехе, а об отце ни единого вопроса не задали?

— Идите, мисс Оук, — произнес профессор с нажимом. — Идите. Все, что мне нужно, я узнал.

— Как угодно, сэр, — пожала я плечами и ушла. И чего это он к Энн привязался?..

…-О чем тебя Снейп допрашивал? — любопытно спросил Малфой на истории магии.

— О мачехе, — ответила я.

— На кой она ему сдалась?

— Понятия не имею, но… расскажи да расскажи, а мне жалко, что ли?

— Что-то тут не то, — глубокомысленно сказал он. — Что-то Снейп подозревает, а может, знает…

— Вот мне тоже так кажется, — задумчиво ответила я. — Но что он такого может заподозрить, а?

— Ума не приложу! — мрачно сказал Драко, но вдруг насторожился. — А покажи-ка колдографию!

— Фотографию, — поправила я, и полезла в сумку, — она не шевелится, не как ваши.

— Да неважно, лицо-то можно различить…

Он уставился на фото, посмотрел на меня, снова на карточку и нахмурился.

— Вы с мачехой сильно похожи.

— Есть такое дело, — кивнула я, и в голове у меня будто что-то щелкнуло.

Снейп расспрашивал меня о мачехе и ее привычках. Малфой сказал, что мы с ней похожи (хотя я знала это и раньше, но значения не придавала). Я угодила на Слизерин, хотя магглорожденной это было доступно только в теории… Интересное кино, как сказал бы папа!

— А ты знаешь, что наши приятели с Гриффиндора затеяли забраться в запретный коридор на третьем этаже? — спросил Малфой, перебив мои мысли.

— И что?

— Ну… надо бы посмотреть, что они там отыскали…

— Драко, — сказала я серьезно, — я дочь полицейского. Если мне сказали, что в какой-то коридор нельзя ходить, если я не хочу умереть мучительной смертью, я туда не пойду даже за большие деньги.

— Насколько большие? — тут же прицепился он.