Плачи Какиномото Хитомаро, сложенные в печали и слезах после кончины жены 207Гуси по небу летят То возлюбленной село, Край родной ее. Как мечтал я, Как желал На нее взглянуть! Только знал: Идти нельзя, Много глаз людских. Часто приходить нельзя: Люди будут знать! Лучше встретиться потом, В майский день. В майский день Зеленый плющ Думал я, В надежде был, Как большому кораблю, Доверял я ей! Ото всех таил любовь, Будто в бездне Среди скал Жемчуг дорогой… Но как меркнет в небесах Солнце на закате дня, Как скрывается луна Между облаков,— Будто водоросль морей, Надломилась вдруг она, Будто клена Алый лист, Отцвела навек! Мне принес об этом весть… Словно ясеневый лук, Прогудев, спустил стрелу… [1598]Что я мог ему сказать? Что я сделать мог? Голосам людей внимать Был не в силах я, А любовь моя росла… Чем утешиться я мог? Я пошел тогда в Кару На базар, в ее село, Где любимая моя Мне встречалась В ранний час… Там стоял и слушал я, Но и го́лоса ее, Что звучал, как пенье птиц, Той горы, что звал народ Девой чудной красоты В перевязях жемчугов, Возле склонов Унэби, Даже голоса ее Не услышал я! Был мой путь копьем из яшмы, Это значит — путь прямой, Что копье. Таков был путь Предо мной, где шел народ, Но не мог я там найти, Ни одной не мог я встретить Хоть похожей на нее!.. И, в отчаянье, Любя, Только имя призывал Дорогой моей жены, Лишь махал ей рукавом, Звал напрасно я!.. Каэси-ута́ 208Средь гор осенних — клен такой прекрасный, Густа листва ветвей — дороги не найти!.. Где ты блуждаешь там? Ищу тебя напрасно: Мне неизвестны горные пути… 209Опали листья алые у клена, И с веткой яшмовой передо мной гонец, Взглянул я на него — И снова вспомнил Те дни, когда я был еще с тобой! Каэси-ута «К плачу из неизвестной книги» 216Когда, придя домой, На спальню я взглянул,— На ложе яшмовом Жены моей подушка В другую сторону повернута была… Плач Какиномото Хитомаро о гибели придворной красавицы [1600] 217Словно средь осенних гор Алый клен, Сверкала так Красотой она! Как бамбуковый побег, Так стройна она была. Кто бы и подумать мог, Что случится это с ней? Долгой будет жизнь ее, Прочной будет, что канат,— Всем казалось нам. Говорят, Что лишь роса Утром рано упадет, А под вечер — нет ее. Говорят, Что лишь туман Встанет вечером в полях, А под утро — нет его… И когда услышал я Роковую весть, Словно ясеневый лук, Прогудев, спустил стрелу, Даже я, что мало знал, Я, что мельком лишь видал Красоту ее,— Как скорбеть я стал о ней! Ну, а как же он теперь — Муж влюбленный, Молодой, Как весенняя трава, Что в ее объятьях спал, Что всегда был рядом с ней, Как при воине всегда Бранный меч? Как печали полон он, Как ночами он скорбит Одиноко в тишине, Думая о ней! Неутешен, верно, он, Вечно в думах об одной, Что безвременно ушла, Что растаяла росой Поутру, Что исчезла, как туман, В сумеречный час… Каэси-ута 218Когда увидел я теченье той реки, Что унесла навек от нас тебя, Прекрасное дитя, Такой еще тоски Не знала никогда моя душа! 219В те дни, когда еще была ты с нами, Дитя из Оцу, [1601]и встречались мы, Я мимо проходил, Почти не замечая, И как теперь об этом я скорблю! Плач Какиномото Хитомаро, сложенный им при виде погибшего странника на каменистом побережье острова Саминэ́ в провинции Сануки́ [1602]вернуться В майский день // Зеленый плющ // Ложем будет нам! — В мае земледельческие обряды, связанные с посадкой риса, заканчивались на полях. вернуться С веткой яшмовой гонец— В старину к ветке дерева «адзуса» привязывали яшму и посылали гонцом в знак привета либо с особым известием. Иногда посылали подарок, к которому прилагалась песня или письмо. Поэтому яшмовая ветка стала постоянным эпитетом к слову «гонец». вернуться Словно ясеневый лук, // Прогудев, спустил стрелу…— Постоянный образ неожиданного горя, страшной вести и т. п. вернуться Унэби— Согласно легенде, изложенной в «Описании земли Харима» («Харима-фудоки»), гора Унэби была так красива, что ее полюбили две горы: Кагуяма и Миминаси — и поспорили из-за нее. вернуться 217. Песня посвящена гибели придворной красавицы (унэмэ) из местности Цу уезда Киби провинции Биттю, бросившейся в реку. вернуться Дитя из Оцу— Предполагают, что унэмэ жила со своим мужем в Оцу, провинция Оми. В старину унэмэ обычно звали по названию местности, из которой они происходили (см. п. 217). вернуться Песня была сложена, по-видимому, по дороге в Цукуси, так как о путешествии Хитомаро по провинции Сануки неизвестно. Песни, сложенные при виде погибших в дороге людей, неоднократно встречаются в М. Историк Хани Горо считает, что это были крестьяне, возвращавшиеся после отбывания трудовой повинности и умершие в пути от голода. |
