* * * На яркой пестроте цветов Две бабочки всегда вдвоем; Средь зелени плакучих ив Две иволги всегда вдвоем. Живое все всегда вдвоем, Лишь я на свете одинок. * * * Ох, рубят, безжалостно рубят [1188]Высокие, гордые сосны! Коль дать подрасти им немного, Какие бы вышли стропила! Вдруг тронный покой покосится… Ну, чем подпирать его будем? * * * Журавль всегда парил под облаками, [1189]Но как-то с высоты спустился вниз. Наверно, посмотреть он захотел, Как на земле у нас живется людям. Они его исправно ощипали — И к небесам он больше не взлетел! * * * Зачем, старик, несешь ты эту ношу? Давай-ка лучше я ее возьму! Я молод и силен и груз тяжелый, Взвалив на плечи, донесу легко. А ты с собой повсюду старость тащишь, Она ведь и сама — тяжелый груз! * * * Над тихою водою тень скользнула — По мостику идет старик монах. Скажи мне, все дороги исходивший, Куда теперь ты направляешь путь? Не замедляя шаг, он поднял посох И молча мне на небо указал. [1190] * * * Всего одной струны на комунго́ Я палочкой бамбуковой коснулся: И звук поплыл, как вешняя вода, Что подо льдом журчит на перекате, И стало слышно: вторя комунго, По лотосовым листьям дождь закапал. * * * Любуюсь яшмовым старинным кубком, [1191]Как любовался десять лет назад. За эти годы не переменился Его прозрачно-белый нежный цвет. Так почему же сердце человека День ото дня становится другим? * * * К пятидесяти жизнь моя подходит, Но мне вино, как прежде, подают. Я улыбаюсь, былое время, Хоть для улыбки этой нет причин: Ведь все, что радовало нас когда-то, В конце концов нам суждено забыть. * * * Пить будем кислое вино с тобой, Покамест кислое душа приемлет. Есть будем травы горькие с тобой, Покамест в них еще находим сладость. Потом пойдем на улицу — гулять, Покамест гвозди держатся в подметках! * * * Приятель Ко [1192]свой камышовый домик Соорудил у Южного холма. У Южного холма [1193]— цветы и месяц, И сосны, и утесы, и ручьи… Наверно, и вино там есть — иначе Меня не зазывал бы он к себе! * * * Журавль уже куда-то улетел, [1194]Терраса над водою опустела. А если вслед за ним и я уйду, Смогу ль когда-нибудь сюда вернуться?.. Уйду ли я навек, вернусь ли я — Давай-ка мы, дружище, сдвинем чаши! (Фрагменты) 1На свет я родилась лишь потому, Что мне предназначалось быть с тобою. [1196]И разве в Небесах о том не знали, Что путь земной нам проходить вдвоем? Лишь для тебя была я молодой, Одну меня любил ты в целом мире. Такой любви, как эта, не бывало, И для нее сравненья не найти. С тобой в покои Лунного дворца [1197]Еще недавно мы входили вместе. Так почему же старость я встречаю Совсем одна, от милого вдали? За что меня услали в мир людей И всех небесных радостей лишили? С тех пор уже три года миновало, [1198]Как не причесывала я волос, Румян не доставала и белил; К чему мне украшенья и наряды, Когда, как снежные сугробы в поле, Лежит в душе глубокая печаль?.. Что бы ни делала — вздыхаю я, Куда бы ни пошла — роняю слезы И думаю: предел положен жизни, А горю моему предела нет! Минует время, как бежит вода, И в свой черед приходят зной и стужа. Зима идет за летом — и окрестность Свой облик изменяет на глазах. 4Осенний иней выпал на поля, С прощальным криком гуси улетели. [1199]Поднявшись на последний ярус башни, Через хрустальное окно смотрю. Над темною горой взошла луна. [1200]Полярная звезда стоит на небе, [1201]Всегда прекрасная, как мой любимый,— И слезы набегают на глаза! Собрав в охапку свет луны и звезд, Я к башне Феникса [1202]его отправлю. Пусть яркими лучами воссияет Над городом, где милый мой живет, Чтоб все четыре стороны земли Прозрачным этим светом озарились, Чтоб на горах и в глубине ущелий, Как в летний полдень, стало вдруг светло! 5Зима и на земле и в небесах, И снег уже окрасил белым светом Окрестные холмы, поля и рощи, И реку Сяосян [1203]сковало льдом; Не слышно голосов людских нигде, Не видно птиц, летавших здесь недавно. А если и у нас похолодало,— Как холодно в Нефритовом дворце! [1204]Он мрачен и высок, в нем солнца нет — Над ним оно, наверно, и не всходит… К тебе сама широким опахалом Я погнала бы вешнее тепло! 6Малиновую юбку подоткнув И аккуратно засучив до локтя У темно-синей блузки рукава, По рощице бамбуковой брожу. Понять стараюсь, в чем моя вина? День на исходе. Долго ночь продлится. В дом воротясь, сижу я неподвижно, О локоть подбородком опершись. Придвинувшись поближе к фонарю, Прикрытому светло-зеленым шелком, Беру я в руки арфу, на которой Из перламутра выложен узор… Ложусь под одеяло, а на нем Красуются две уточки, как прежде. И ночь все не кончается, все длится. И зябко мне, и не приходит сон… Всего двенадцать месяцев в году, Но в каждом тридцать дней таких, как этот, Где каждый час и каждое мгновенье Исполнены печалью о тебе. Она таится в сердце у меня, Подобная неведомой болезни: С ней совладать не мог бы и Бянь-цяо [1205], И от нее лекарства не найти! О, если б мне скорее умереть И вновь родиться бабочкою пестрой: [1206]Порхала бы я солнечной порой С цветка и на цветок в траве зеленой; И над плащом пурпуровым твоим Я вечно крылышками трепетала б, Тебя овеивая ароматом… А ты бы и не знал, что это я! вернуться «Ох, рубят, безжалостно рубят…»— Здесь поэт под «высокими соснами», пригодными на стропила, подразумевает опору государства («тронный покой») — способных чиновников, подвергшихся гонениям в 1545 году. вернуться «Журавль всегда парил под облаками…» — Журавль— священная птица, на которой возносятся на небо небожители; символ уединения и долголетия. В образе одинокого журавля поэт изображает себя, а под земным миром подразумевает мир, из которого был изгнан, то есть жизнь корейского двора, раздираемого междоусобной борьбой феодальных группировок. вернуться И молча мне на небо указал. — Речь идет о даосском отшельнике, цель жизни которого достигнуть на земле бессмертия и вознестись на небо. вернуться «Любуюсь яшмовым старинным кубком…»— Поэт, возвратившись в столицу в разгар борьбы различных придворных группировок, вспоминает, как десять лет назад, в 1567 году, государь преподнес ему кубок с вином во время избрания в члены придворной академии Октан («Яшмовый зал»). вернуться Приятель Ко. — Имеется в виду Ко Гёнмён (Чебон; 1533–1592), корейский ученый и поэт, друживший с Чон Чхолем. вернуться Южный холм(Намсан) — название горы недалеко от Кёнджу. вернуться Журавль уже куда-то улетел… — Эта строка навеяна стихотворением Ли Бо «Поднимаюсь на террасу Фениксов в Цзиньлине». Чон Чхоль с грустью покидает место ссылки — Чханпхён, будучи вызван ко двору. вернуться «Тоскую о милом»— Поэма-каса написана Чон Чхолем в 1585–1588 годах, во время ссылки на юг Кореи в Чханпхён. Чтение ее, по словам корейского живописца XVIII века Ким Сансука, «способно было вызвать слезы». В корейском тексте поэмы используется слово «ним», означающее «государь», «господин» (с которым разлучен опальный поэт). Но, памятуя о том, что традиционная конфуцианская сдержанность в те времена не позволяла в поэзии открыто выражать интимные чувства, поэт мог вкладывать в данное слово иной смысл — «любимый». Художественный перевод в этом случае подчеркивает обращение к милому от имени женщины. вернуться На свет я родилась лишь потому, // Что мне предназначалось быть с тобою. — По представлениям средневековых корейцев, выбор супругов предопределен волей Неба с момента их рождения. (По мнению ряда комментаторов, истинный смысл этих строк — вера поэта в свое высокое призвание быть рядом с государем, и теперешняя разлука — преходяща). вернуться Лунный дворец— в китайской мифологии Просторный студеный дворец на луне, обитель феи Чан-э; здесь: мир грез. вернуться …три года миновало— В старой Корее траур по родителям соблюдался в течение трех лет. С ним Чон Чхоль сравнивает свою тоску о разлуке с государем во время ссылки. вернуться С прощальным криком гуси улетели. — Здесь разумеются последние гонцы, переносчики вестей в китайской, корейской и японской поэзии. вернуться Поднявшись на последний ярус башни… взошла луна. — Ср. близкие строки в стихотворении Ли Бо «Тоска у Яшмовых ступеней». вернуться Полярная звезда стоит на небе… — Постоянное положение этой звезды на небосводе создало традицию обозначать ею государев трон. вернуться Башня Феникса— дворец, построенный вблизи Нанкина при династии Хань; свое название получил от установленных на его крыше резных изображений Фениксов; здесь упоминается как дворец государя, местопребывание любимого. Башня Феникса стала олицетворением тоски в разлуке. вернуться Река Сяосян— то есть река Сян и ее приток Сяо, сливающиеся в провинции Хунань (Китай) и через озеро Дунтинху впадающие в реку Янцзы (см. сноску 881). Традиционный символ разлуки влюбленных. С красотой этой местности поэт сравнивает Чхан-пхён, где жил в опале. вернуться Нефритовый дворец— в китайской и корейской мифологии небесные чертоги Верховного владыки с двенадцатью башнями и пятью оградами; здесь: королевские покои. вернуться Бянь Цяо(V в. до н. э.) — знаменитый китайский лекарь из царства Юэ. вернуться …умереть // И вновь родиться бабочкою пестрой…— По буддийским понятиям, все живые существа подвергаются перерождениям. Поэт желает претворить свою мечту хотя бы в одном из предстоящих перерождений. |
