– Плохи наши дела, детка, – усмехнулся Роман. – Не только мафиози Колодин, но и власти против нас. Стоило Наде намекнуть на проект Гамаюнова, как нас тут же продали вместе с потрохами.

– Не понимаю – почему?

– Что тут не понятного? Они нас боятся. То есть – их. Гамаюнова и иже с ним. Мы с тобой, детка, не причем, так ведь? – Роман вновь усмехнулся, обнажая сверкающие зубы. – Мы только случайные люди, оказавшиеся рядом.

– Но Стен и другие… Они же не сделали ничего страшного? – голос Лены звучал растерянно.

– Ошибаешься. Они совершили самую непростительную вещь. Они обманули власть.

– О чем ты, Роман? Их двенадцать человек, они сидят в лесу и прячутся ото всех.

– Во-первых, сидят не все. Стен гуляет себе на свободе и, как я понимаю, другие тоже. Постоянно или время от времени. Но главное не в этом. Главное, что они движутся в каком-то непонятном направлении. Не туда, куда все. Все загадочное пугает властливых. Да, обитателей Беловодья мало. Но чем их меньше, тем они страшнее. От одной мысли о ком-то, на них не похожих и неуправляемых, у власть имущих начинается медвежья болезнь. Они готовы натравить на «иных» любого. Разумеется, самое удобное, – натравить господина Колодина, или кого-то в этом роде.

– По-моему, ты все это выдумал! – недоверчиво покачала головой Лена. – Никакие они не святые. Вспомни Острякова – он один из них. И при этом совершеннейший прохвост.

– Святость и инакомыслие – отнюдь не одно и то же. Зачастую они несовместимы.

– Что же нам теперь делать?

– Мне-то что? Я в этом деле принимаю лишь косвенное участие. Мне нужно встретиться с Гамаюновым, только и всего.

– А Беловодье? – спросила Лена.

– Стен намекает, что это наша местная Шамбала. Но, знаешь, я не хочу туда.

– Почему?

– Боюсь, мне там не понравится. Так что расскажу обо всем Алексею с Надей, и пусть наши лидеры решают сами, как им быть.

– Она тебе нравится, – сказала Лена.

– Кто? – Роман попытался изобразить недоумением, но не получилось.

Кажется, в первый раз его застали врасплох.

– Надя. Это же видно: ты от нее без ума.

– Ревнуешь?

– Нет, – она покачала головой. – Ну, может быть, самую малость.

Кажется, Лена говорила искренне.

– Значит, я был прав, и тебе до сих пор нравится Стен.

– Что толку! Он меня и раньше не любил, а теперь…

– Теперь он тебя ревнует.

Лена внимательно посмотрела на колдуна.

– И… любит?

– Нет. Но ревнует.

Она вздохнула. Тут он внезапно понял, что же она от него хотела. Не любви, нет, а самого невозможного на свете. Помощи. Как Глаша. Почему-то все они считали, что он может спасти и защитить. Юл, Глаша, Лена, – они тянулись к нему, как слабый инстинктивно тянется под крыло к сильному.

И, в самом деле, он готов был помочь. Он хотел этого.

– Возвращайся к Стену. Ты ему нужна, – бросил колдун небрежно.

– Да я никогда не была с ним! Он все время меня отталкивал! Как ты не понимаешь!

– А теперь будешь, – пообещал Роман.

– Но ты же сам говоришь, что он меня не любит!

– Он никого не любит. Но ему кто-то нужен. Ты – самый подходящий вариант.

– Я так не согласна! – в отчаянии закричала Лена, и несколько прохожих обернулись на скандалящую пару. – Не хочу!

– Можно его заколдовать. Так приворожу – будет с ума сходить от любви. В ногах валяться, несмотря на свою непомерную гордость. Умрет, если ты его отвергнешь. Хочешь? Это просто.

Он взял ее за руку, но она тут же с силой вырвала ладонь – прикосновение колдуна по-прежнему волновало ее. Роман торжествующе улыбнулся – разумеется, это не любовь, а всего лишь власть, но он и не желал большего.

– Ну, так кого ты выбираешь: меня или его?

– Хорошо, приворожи, – выдохнула Лена, будто бросаясь в омут. – Только Стен ничего не должен знать.

– Это на твое усмотрение. Даже если расскажешь, сила заклятия не уменьшится. Иногда приятно показать человеку свою власть над ним. Ох, как приятно! – Роман насмешливо ей подмигнул.

Потом, вновь завладев ее рукой, попросил наисладчайшим, елейным голоском:

– Ты уж Наде не говори о том, как я этого типа заставлял землю глотать.

Лена окинула колдуна торжествующим взглядом. Ага, значит, он эту львицу из Беловодья боится! Надо же, кто бы мог подумать. Она помнила, что Роман слышит ее мысли, но было так приятно побыть немного стервой. «Хорошо, не скажу», – пообещала она мысленно, и Роман ее понял. Улыбнулся в ответ и отпустил ее ладонь. Поторопился: Лена собиралась добавить еще парочку замечаний.

Издали домик выглядел очень уютно. Нижний этаж – из красного кирпича. Верх – деревянный. Посаженные этим летом деревья еще плохо принялись. Зато кирпичный забор и массивные столбы с металлическими шляпами смотрелись внушительно. И главное – ни единой живой души поблизости. Справа в пожухлой траве виднелся заброшенный уже года три или четыре фундамент, слева высилась недостроенная коробка, опять же, запущенная, и уже год стоящая без присмотра с незастекленными окнами и вспухшей от дождя деревянной верандой. За недостроем поднимался густой еловый лесок, такой веселенький посреди осенней мокряди, что, кажется, хватай корзинку, да беги срочно грузди собирать. Впрочем, за достоверность рекогносцировки ручаться было нельзя: обзор местности проходил при свете фар.

– Неплохая дачка, – присвистнул Юл. – Твоя?

Лена, рассмеявшись, чуть не уронила связку ключей.

– Я на такую дачу сто лет буду работать и не заработаю. Дача господина Кирши. Он, удаляясь, оставил мне адресок. На всякий случай. «Для старинного школьного друга», – шепнул таинственно.

– Хороший домик, – заметил Юл. – Надо только его довести до ума. Стен, можешь такой дом построить?

– Нет.

– Почему?

Алексей не стал отвечать.

Роман надеялся, что уж здесь их не выследят: выдавать некому, а в их метаниях по дорогам из Питера в Пустосвятово, потом в Москву и теперь в Ленобласть не было никакой логики, кроме логики спятившего от страха зайца. Но в эту минуту беглецов, казалось, мало волновало, выследят их или нет. Все устали и торопились укрыться за стенами.

Внутри дача выглядела не особенно уютно. Отделаны были лишь две комнаты. Повсюду валялся мусор, клочья обоев. Пахло сыростью. Промозглый холод пронизывал до костей. В одной из кирпичных клетушек, еще не тронутых отделкой, нашлась поленница дров. С третьей попытки Стен растопил камин. Радостный огонек запрыгал по деревяшкам. Сразу стало немного веселее. А когда забулькал, наконец, электрический чайник, сделалось почти уютно. Хотя поблизости никого не было видно, все равно свет в комнатах включать не стали, не желая привлекать внимание случайных прохожих. Ужинали при свете камина.

Лена с Надей нарезали хлеб и колбасу, Стен открыл банки с консервами. У Эда нашлась бутылка виски, и ее разлили по пластиковым стаканчикам. Роман отказался, все остальные выпили, даже Юл. Ели молча. Говорят, стресс способствует поднятию аппетита, видимо, поэтому стол мгновенно опустел.

Роман исподтишка оглядывал сидящих, будто оценивал, на что каждый сгодится в предстоящей схватке. При красноватом свете горящего камина лица его спутников казались настороженными и печальными. У Лены уголки губ опустились вниз, а глаза покраснели, будто она много плакала. Зато Надя выглядела так, будто вновь собиралась на вечеринку в клуб, хотя уже успела переодеться в свой серебристый комбинезон. Роман едва заметно кивнул Лене, давая понять, что помнит об их уговоре. Надя заметила его жест, и ее ореховые глаза гневно блеснули. Неужели львица ревнует? Занятно!

– Мы не можем убегать вечно! – сказала Надя.

– Разумеется, – согласился Стен. – Особенно, если учесть, что с каждой попыткой где-то укрыться число преследователей всякий раз увеличивается по закону геометрической прогрессии.

– Очень верное замечание. Как видно, с математикой у тебя в школе был полный порядок, – поддакнул Роман.