– И?

– Я выпустил почти сто метров, но до конца так и не добрался. Комплекс просто огромный и старый…

– С чего ты взял, что он старый?

– Вспомни выключатели в боксах, вспомни трубы, вспомни микроволновку в столовой. Всем этим вещам лет сорок, если не больше. Комплекс старый и уже нестабильный. Я думаю, он построен в естественном разломе горных пород, возможно, в одном из отрогов Урала, и построен давно. Вполне может быть, это и не комплекс, а подземный город – раньше любили такое строить – на случай атомной войны.

Дрюпин ухмыльнулся.

– А подземные города предусматривают возможность эвакуации, – сказал он.

Что ж, логично.

Логично, вместо того чтобы бродить по этому складу бесценного барахла, попробовать проникнуть в другую часть комплекса.

– Отпилить сможешь? – спросила я. – Решетку? Прямо сейчас?

Дрюпин присел перед решеткой и стал щупать металл, сами штыри, места сварки, еще что-то, пощелкивал по железу ногтем и своими верными плоскогубцами, думал.

– Не получится отпилить, – заключил Дрюпин через минуту. – Надо попробовать оторвать.

– Чем?

Дрюпин кивнул на машины. Неплохая идея, я как-то об этом не подумала. Рядом с нами стоял тяжелый армейский транспортер, адаптированный для гражданской езды, снабженный кожаным салоном, обивкой, серебрением и всеми прочими атрибутами сложившейся жизни, Дрюпин полез в багажник, долго там возился и в конце концов достал ящик с лебедкой.

– Попробуем оторвать, – повторил он и стал устанавливать лебедку.

Тоже долго провозился, я сердилась, пока он эту лебедку устанавливает, мне лезть перехочется. А потом еще аккумулятор искал не севший. Но, конечно же, справился. Зажужжала лебедка, натянулся и зазвенел трос, затем раздался звук открываемой бутылки с газировкой, и решетка оторвалась. Она ударила в лобовое стекло старинной лакированной машины, пробила ее насквозь и угрохотала в глубь зала, и по грохоту я в очередной раз убедилась, что зал велик.

– Теперь можно лучше глубину промерить, – Дрюпин опустился на колени и осторожно посветил в трубу фонариком.

– Широкая? – спросила я.

– Да, нормальная вроде, сантиметров пятьдесят. Зачем такая…

– Вот и хорошо.

Я сбросила рюкзак и отодвинула Дрюпина в сторону.

– Ты хочешь туда… пролезть? – потрясенно спросил Дрюпин.

– Нет, я особо не хочу, могу уступить тебе.

– Да ну, что ты, я не смогу, – отмахнулся Дрюпин. – Труба там узкая, я застряну сразу, у меня плечи…

Дрюпин повел плечами. Хотела я ему сказать, что плечами он, если уж совсем честно, обижен, но не стала.

– Может, это… – он покачал головой. – Не стоит все-таки?

– Надо посмотреть, что там, – сказала я. – Вдруг что полезное.

– Не знаю…

Дрюпин с сомнением поглядел вниз.

– Надо проверить. Оружие можем найти, взрывчатку.

Дрюпин кивнул.

– Хочешь, вместе полезли.

– Я тебя лучше тут подстрахую, – сказал Дрюпин. – Так надежнее, наверное…

– Как знаешь. Решетку-то снять сможешь?

Дрюпин засунул руку в прутья, долго щупал.

– Плоскогубцы нужны…

С плоскогубцами дело пошло, Дрюпин скривился, засунул руку почти до плеча, стал пыхтеть и через минуту достал гайку.

– Туго закручено, – сообщил Дрюпин. – Все пальцы обломал.

– Давай, крути, – велела я.

Через полчаса Дрюпин справился с гайками, выстроил из них пирамидку.

– Не нравятся мне эти гайки, – сказал Дрюпин. – Не нравятся.

– Гайки как гайки…

– Зачем прикручивать гайками слив? – спросил Дрюпин. – Обычно делают не так…

– Не капай на мозг, он у меня и так со вчера распухший.

Я села на край лаза. Конечно, не очень широко, но в принципе пролезть можно. Можно даже вернуться пятясь, главное, чтобы поворотов крутых не было.

Дрюпин принялся меня экипировать. Достал из рюкзака катушку со шнуром, сказал:

– Тут сто пятьдесят метров. Каждые пять минут я буду дергать. А ты мне отвечай: один раз – все хорошо, два раза – проблемы.

– А три раза?

Дрюпин не ответил, достал фонарь, тоже светодиодный, тоже самодельный.

– Здесь часа на два, – пояснил он. – Водонепроницаемый.

– Понятно, – я взяла фонарь и почти уже сунулась в трубу, но Дрюпин удержал.

– Погоди, – схватил меня за рукав.

– Что еще?

Дрюпин вздохнул и достал из рюкзака мячик. Я сразу догадалась, что это не просто мячик, а, судя по той осторожности, с которой Дрюпин с ним обращался, бомба.

– Это туннельная бомба, – сообщил Дрюпин. – Очень полезная штука… наверное…

– Дрюпин, ты что? Какие взрывы в трубе?

– Там не взрыв, – помотал головой Дрюпин. – Там особая конструкция, я еще раньше разрабатывал. Дергаешь там сбоку – и через три секунды она вспенивается и перегораживает коридор.

– Зачем? – не поняла я.

– Это на всякий случай, для ведения боя в закрытом пространстве. Конечно, это не боевой вариант, но что мог… Это если тебя кто-то преследует, то ты подрываешь бомбу – и стена. Не бетон, само собой, но без болгарки не прорезаться.

– Кто меня будет преследовать?

Дрюпин пожал плечами.

Вообще, правильно. Я взяла бомбу, закинула в рюкзак.

– Ладно, – сказала. – А ты тут тоже времени зря не теряй, разбери чего-нибудь, геликоптер какой построй.

– Построю…

Дрюпин снова схватил меня за руку, сделал проникновенное лицо. Что-то он сентиментален делается, подумала я, и полезла в трубу головой вперед.

Труба была сухая, и я этому порадовалась, ползти в какой-нибудь плесени или другой дряни не хотелось. Кроме того, труба оказалась достаточно просторной, наверное, при желании можно было подняться на колени.

Я не очень хорошо ползаю по трубам, тут нужна, прежде всего, практика, хотя дело это совсем нехитрое. Пробиралась я неспешно, разматывала шнур, глядела перед собой, толкала фонарик. На всякий опасный случай держала шокер наготове – почему-то мне представлялось, что вот вдруг из тьмы, ползущей передо мной, сейчас выскочит… Что-нибудь. Такое.

От этого было довольно неприятно.

Труба продолжалась довольно однообразная, гладкая, ни стыков, ни ржавчины, катушка разматывалась и разматывалась, я проползла метров примерно пятьдесят, и конца трубы не предвиделось. Ничего, терпения у меня запасено.

– Эй! – позвал издалека Дрюпин. – Сирень, ты как?

– Бывало лучше, – ответила я и ускорилась.

Шнура на катушке становилось все меньше и меньше, метров, наверное, пятьдесят осталось, я решила немного отдохнуть. Перевернулась на спину.

Тишина.

Вязкая, как воздух, который застыл здесь давным-давно.

Почему нельзя жить нормально? Как все люди? Я даже стряпать не умею. И танцевать. Много чего.

Зато стрелять умею.

Только не из чего.

Перевернулась на живот и отправилась дальше. Через двадцать метров шнур кончился. Он натянулся. Дрюпин тут же принялся дергать, я дернула один раз, все в порядке.

Надо двигаться дальше. Без шнура было не очень приятно ползти, я оставила катушку и полезла без нее.

Через десять метров наткнулась на кость. Нечеловеческую, скорее всего, собачью. Кость была не обглодана, аккуратная такая кость, белая, давно тут валяется. Судя по всему, я приближалась к цели. И по мере приближения к этой цели меня начинали охватывать…

Не то чтобы сомнения, просто…

Я решила, что лишние мысли мне совсем ни к чему, отодвинула кость, выдохнула и увидела свет. Его было довольно сложно рассмотреть за светом дрюпинского фонаря, но я увидела.

Потому что это был красный цвет.

Я выключила фонарь.

Красный свет пробирался в трубу сверху, бледными бордовыми лучами, в которых поблескивала мелкая серебристая пыль.

Люк. То есть такое же отверстие, сквозь которое пробралась в трубу я, решетка, посаженная на четыре болта. И гайки. Я достала плоскогубцы, стала откручивать. Гайки шли туго, но шли. Я тоже стала прикидывать – зачем такое мощное крепление решеток, хотя, в сущности, понятно – чтобы никто по трубам не шастал.