Зимин подумал и решил, что это правильно. Все-таки возраст, пора оставить былые привычки. Хотя с космическими кораблями смотрелись бы отлично, он хотел такие в детстве. А еще он хотел «Айбо», роботическую собаку, хотел мопед, ладно мопед – обычный велосипед хотел…

– Давайте лучше однотонные, – сказал Зимин. – Или в полоску, вот в эту, в серенькую. Или вот эти лучше.

– С камеями? Или с греческим узором? С греческим узором сейчас очень популярны. Можно оформить всю квартиру по-средиземноморски…

У Зимина заболела голова. Сильно, так что в зубы отдало. И в уши. В глаза еще. В голове зашевелилось тяжелое чугунное ядро.

– В полоску… – пробормотал он.

– В полоску есть очень хорошие итальянские, – девушка улыбнулась. – Недавно привезли, последняя коллекция. Знаете, если вы клеите обои в полоску, это расширяет визуально объем помещения…

– Давайте итальянские. А мексиканских нет? С желтыми кетцкоатлями?

Девушка покачала головой.

– Хотя нет, я еще, пожалуй, подумаю, – сказал Зимин. – Знаете, хочется чего-нибудь… А клея две пачки точно?

– Точно.

Девушка утратила к нему интерес и отошла в сторону.

А Зимин отправился бродить между рядами. Среда, три часа, а темно, как в шесть, из-за дождя, наверное. Народу никого, тихо, обойный магазин похож на лабиринт, наверное, можно заблудиться. Зимин отыскал скамеечку возле мрачных коричневых обоев, сел, вытянул ноги.

Обои. Он выбирает обои и хочет спать, потому что бессонница. И эта история… Никак из головы не выходит, так и вертится, вертится, и непонятно – что там в конце концов произошло…

Зимин потер виски. Теперь еще и голова болит. Это, наверное, из-за погоды. И из-за ароматических ламп. Он уже двадцать раз просил не жечь эту эвкалиптовую дрянь, а она все равно жжет, и этот запах пропитывает все…

Зимин понюхал куртку. Так и есть, воняет эвкалиптом. Затошнило. Интересно, а если его на самом деле стошнит, это подействует?

В кармане закашляло, Зимин сунул руку, достал телефон. Евсеев. Евсеев приступил сразу к делу. Выразил сожаление по поводу Солт-Ривер и сказал, что можно все исправить, он уже все продумал, вот послушай…

Евсеев прокашлялся, затем стал излагать стратегию пиратского набега на соседей, у них как раз сейчас началась эпидемия, грех этим не воспользоваться. Если проапгрейдить оружие, установить на корабли железные тараны и прокачаться хотя бы до девяностого уровня, то у соседей будет мало шансов, и можно неплохо приподняться, главное – отжать у них побольше земель и рабов. Кроме того, он лично прокачал пять голов до семидесятого уровня и теперь хочет их продать, и есть покупатели на трех, и если он, Зимин, найдет еще двух покупателей, то Зимин может взять себе половину, ну, если он хочет…

– Слушай, Евсеев, отвали, – сказал Зимин. – У меня сегодня много дел. Солт-Ривер потом отыграем.

– Но если совершить набег прямо сейчас, то мы сможем все возместить и даже набрать больше…

Думать про «Пиратский берег» сегодня не хотелось. К тому же Евсеев был чрезвычайно утомителен. Просто до зубной боли. Зимин подозревал, что в миру Евсеев служил учителем русского в каком-нибудь лицее, умел нудить и воспитывать, и доводить до белого каления, и вызывать родителей. В «Пиратском береге» Евсеев являлся предводителем клана «Локсли», кровожадным буканером Алеханро Блейком, шкипером шхуны «Алебарда» и лучшим фехтовальщиком к северу от Ямайки. Впрочем, Зимин подозревал, что Евсеев хочет продать своего Блейка и купить какую-нибудь подержанную «Шкоду».

– Отвали, – повторил Зимин. – О, Евсеев, отвали-отвали.

Но Евсеев не думал отваливать, он продолжал бубнить в телефон, сообщать, что он уже все подготовил и завтра в шесть утра они выходят в рейд…

Зимин подумал, что неплохо бы сейчас вызвать молнию. Чтобы она ударила в Евсеева и расплавила бы ему телефон. А заодно и мозги. Хотя они у него, похоже, и так расплавлены в хлам, нет, он не в лицее работает, он наверняка бухгалтер. Или системный администратор.

– Тут у нас гроза, – неожиданно нашелся Зимин. – Боюсь, что в трубку ударит.

Зимин отключился. И тут же на улице сверкнуло, и гром грохотнул, и обои колыхнулись, как живые. И как живые же зашуршали. Неприятно так, булькнул про грозу – и вот гроза.

– Можно вас?

К нему подбежала другая продавщица, драпировка-гёрл, взволнованная и румяная. Зимин испугался, что она его узнала. На прошлой неделе он взял и сгоряча дал интервью на местном канале, после чего его два раза узнавали, один раз в магазине, другой на автомойке.

– Там у нас проблемы, – сообщила девушка.

Зимин сощурился на подбежавшей работнице и обнаружил, что это «Королёва Елена, ст. менеджер».

– Ну, и чего там? – осторожно и недовольно спросил он.

Вообще Зимин побаивался менеджеров. Особенно ст. При виде бейджа «ст. менеджер» он почему-то всегда вспоминал инквизицию. У них, наверное, тоже все было весьма разумно устроено. Инквизитор, ст. инквизитор, младший пом. расчленителя, засл. истязатель, обер-потрошитель, четкая иерархия, каждый мерчендайзер знает свой маневр, регулярно перечитывает «Молот Ведьм», и вообще, всегда готов немного потерзать перед сном. Чтобы не утрачивать мастерства.

Королёва Елена была явно из инквизиторской породы, и автограф она взять явно не планировала.

– Что вам угодно? – спросил Зимин уже с некоторым пренебрежением, чтобы нагляднее обозначить статусы.

– Там девушка в куртке… – Королёва кивнула в сторону кассы. – Она недовольна…

Она всегда недовольна, хотел сказать Зимин, но удержался. Не стоит умножать напряжение.

– И чем же она недовольна?

Королёва немного подумала и ответила:

– Всем.

– Я так почему-то и думал. Знаете, Королёва, эта девушка не склонна к компромиссам. Непоколебимость, помноженная на перфекционизм, – и вот результат. Я мечтал о такой с детства. Куда?

– Сюда, пожалуйста.

Зимин вздохнул и поплелся за ст. менеджером Королёвой. Снова шкандаль. Очередной. Он уже привык к скандалам и не очень расстроился, ну, еще один скандал, ну и что? Правда, что-то пошли косяком…

Но и погода ведь тоже скверная.

Вопли. Услышал издалека. Крики. Стук. Стук ему не очень понравился. Сразу представилось почему-то, что стучат по голове. Чем-то твердо-мягким. Например, рулоном обоев. Рулоном по менеджеру. Кстати, если усердствовать, то можно, наверное, оставить синяков.

Душно. Зимин почувствовал, как здесь душно, в обоях. В обойной могиле нет мочи дышать…

Так, кстати, оно и оказалось, она стучала обоями. Продавцы терпеливо ждали вокруг, а возле прилавка действительно разворачивался скандал. Настоящий, хороший такой скандал, со вкусом, с чувством, это как-то даже порадовало. Вчера, например, скандал получился вялый, без огонька, без вдохновенья. А сегодня наоборот, даже вон колотят чем-то.

Работники магазина, впрочем, охрану звать не спешили, стояли, по-японски улыбались.

Терпеливые тоже.

Это из-за куртки, подумал Зимин. Она начала скандалить, позвали ст. инквизитора Королёву, и та увидела куртку. Кожа питона, серебряные пуговицы, ручная работа, стоит примерно столько, сколько Королёва зарабатывает в год. А еще серьги, серьги тоже хороши, с настоящими бриллиантами.

И Королёва все поняла, кого попало в ст. инквизиторы не берут.

– Ваша спутница… – указала ст. инквизитор, – ваша спутница… Она…

– Буянит-с, – закончил Зимин.

– И буяню!

Все понятно, она в плохом настроении. Как всегда в последнее время.

– Оборзели! Не, Зима, ты видел, как оборзели! Я беру торшер, восемнадцать тысяч за торшер – и он у меня не светит! Я его еще чинить должна, да? А это? Я покупаю обои, мне нужно восемь рулонов, я плачу деньги, а потом оказывается, что таких обоев всего шесть! И они предлагают мне вместо них китайские!

– Брось, – попытался успокоить Зимин. – Давай возьмем китайские.

Так, на всякий случай сказал, знал, что все равно не успокоится. И на китайские не согласится ни за что.