В сторону Ляжки, Энлиля, Гобзикова и Лары.

– Надо забраться повыше! – крикнула Лара. – Смерчи обычно идут по низинам!

Гобзиков тоже так слышал. И они побежали в сторону холма.

Подъем был крутой, земля мягкая, карабкались тяжело. Да еще мешали кусты. Лара лезла первой – хваталась за ветки, подтягивалась, подтягивалась еще, продвигалась. Энлиль и Ляжка поспешали за ней, тоже весьма споро. Гобзиков последним, замыкал отступление.

Потом, когда они добрались уже до самого верха, Энлиль вдруг запнулся за корень и покатился вниз. Лара оглянулась. Энлиль отскакивал от склона, как мячик, весело, как казалось, вскрикивая. Гобзиков попытался его поймать, но не получилось. Энлиль скатился к самому основанию сопки, наткнулся на банку, порезался – по ладони прошла красная полоса.

Торнадо был уже совсем близко и ревел, как трансконтинентальный лайнер. Энлиль стоял с глупой растерянной рожей. Он смотрел вверх и не смотрел на торнадо.

Лара остановилась, подумала и начала быстро спускаться.

– Стоять! – Гобзиков схватил ее за шиворот. – Все! Его не достать!

Лара дернулась еще, но Гобзиков держал крепко, откуда силы взялись.

Энлиль все-таки обернулся. Торнадо сделал резкий скачок и слизнул его. В вертящейся черной мути не было видно ничего, ни топоров, ни Энлиля, только банку, которая бешено носилась по самой границе твистера.

Торнадо шагнул в сторону и стал обходить холм с правой стороны, как и сказала Лара. Обогнув холм, смерч неожиданно резко потерял силу, а затем быстро втянулся в небо.

– Все… – выдохнул Ляжка, – готов…

– Готов… – Гобзиков смотрел на черную тучу.

Она стремительно рассасывалась, сворачивалась в кляксу, затем в черное пятно, затем в точку. И снова зажглось солнышко.

– Раззудилась… – Ляжка протер глаза.

– Где Энлиль? – спросила Лара.

– Утащило его…

– Куда?

– Не знаю…

Между Ларой и Ляжкой хлопнулась та самая банка. Немного постояла, затем, побрякивая, покатилась под откос. Банка была какая-то ненормально блестящая и совершенно не помятая.

– Может, он сейчас тоже выпадет? – предположил Гобзиков.

Но выпал не Энлиль. Сверху что-то зашуршало, и на холм посыпались квадратные бумажные листки.

– Превратился в бумагу… – оторопело прошептал Ляжка.

– Ерунда… хотя…

Ляжка протянул руку, поймал листок и ойкнул.

– Что? – спросила Лара.

– Тут же они… – прошептал Ляжка.

– Кто они?

– Перец. И этот, второй… В одном лице… Хочешь посмотреть?

– Не хочу. Читай. Вслух читай.

– Как знаешь…

Бывший деспот принялся читать вслух, с выражением:

– «Ко всем в настоящее время пребывающим в альтернативном пространстве, известном как Планета Х…» Что за Планета Х?

– Не отвлекайся, – приказала Лара. – Планета Х – та же самая Страна Мечты. Что там дальше?

– Да? Смотри-ка ты, планета Ха… Не могли ничего лучше придумать…

– Не Ха, а Икс, – поправила Лара.

– Не, Икс это скучно, – не согласился Ляжка. – Планета Ха – гораздо интереснее звучит. Ха… Ха-ха! Утащило человека в эфир, а ты говоришь не ха-ха!

– Читай же, – попросила Лара.

Они сидели втроем на плешке. Солнышко приятно грело, небо синело и лучилось легкомыслием. Торнадо шикарно прошелся по окрестностям. Холмы выглядели ободранными, лысыми и зловещими, но между ними было еще хуже – каша из земли, поломанных деревьев, кустов и еще непонятно чего.

Торнадо и раньше случались, но тогда Лара думала, что происходят они сами по себе. А тут – сетка, торнадо, листовки… Теперь Лара полагала, что все это как-то связано с установкой. Той, что построил ее отец. Той, что открывала Дверь. Они снова взялись за свое. А может, они и не останавливались никогда. Отца гонит безумная идея отыскать мать, Ван Холла гонит безумная идея сожрать все, что только можно сожрать. Впрочем, отца, может быть, уже ничего и не гонит. Может быть, все без него уже двигается…

И еще этот дурачок привязался. Точно дурачок, жаль его… Хотя она его и предупреждала…

А Гобзиков вообще ничего не думал. Мысли в голову не шли совершенно. И он решил, что лучше всего пока молчать и мотать на ус. Стать незаметным, смотреть и слушать. Исчезновение Энлиля публику не очень поразило, и он тоже не стал поражаться.

– Энлиль все-таки исчез… – сказал Ляжка. – Где он теперь?

Лара пожала плечами.

– В любом случае с ним все хорошо. Он кем был? На самом деле я имею в виду.

– Не знаю. Предки у него археологи вроде. Или строители. Он рассказывал, что его однажды чуть питон не утащил. И еще что в школе какой-то элитарной обучался.

– Значит, и дальше сейчас обучается. И вполне счастлив.

– А что тут вообще такое было? – Ляжка поежился. – Сетка, ураган, листовки… Похоже на правду. Что заинтересовались этим местечком деловые люди, машину построили для проникновения…

– Откуда знаешь? – сощурилась Лара.

– Да так, догадался. Путем дедуктивных умозаключений. Так ведь и без дедукции понятно, активность какая-то нездоровая чувствовалась. Мы с Застенкером давно замечали. Свиньи какие-то полосатые с неба валились…

– Полосатая свинья… – задумчиво повторила Лара и пощупала ногу.

Нога болела. Льда не было, и теперь вполне могло начаться воспаление. Но Лара старалась о плохом не думать. Если воспаление начнется, то начнется.

– Ну, ты читать-то будешь? – спросила Лара.

– Буду, буду. Тут, значит, дальше что написано. Предлагается в разумные сроки отыскать и обезвредить человека, изображенного на данном портрете…

– Что значит обезвредить? – Лара выхватила у Ляжки листок.

– Ну, обезвредить это значит обезвредить. Допустим, посадить под замок, отправить в изгнание на остров, сломать ногу…

– Убить, – перебила Лара.

– Зачем же убить? – отмахнулся Ляжка. – Можно обойтись и мирными средствами. Насколько я знаю, тут давно уже никого не убивают, тот период прошел, маргиналы почти повывелись…

– С чего ты решил?

– Не я решил, а социально-политические законы такие, – ответствовал Ляжка. – Любое общество стремится освободиться от негодяев, и Страна Мечты не исключение. Я, знаешь ли, увлекся тут помаленьку политологией, когда осмысливал совершенные ошибки…

– Потом расскажешь, продолжай читать.

– Как же я продолжу? Бумага же у тебя.

– Точно.

Лара вернула листок Ляжке, и тот продолжил чтение.

– «За изоляцию указанного субъекта предлагается вознаграждение, равное миллиону долларов в исчислении нормального мира». Да…

Ляжка протер глаза.

– Что? Что там еще дальше есть?

– Дальше там ничего нет. Ничего… – ответил Ляжка.

И начал собирать остальные листовки, складывал их в карман куртки с видом «а вдруг пригодятся».

Лара тоже взяла одну.

– Как ничего? А куда за миллионом баксов идти?

Усмехнулась, поглядела на Ляжку.

– Ты хочешь…

– Миллион баксов предлагают… – протянул Ляжка.

Гобзиков не удержался и тоже взял листовку. Помимо текста на бумаге имелись и фотографии. Два парня. Лица незнакомые, но похожие. В смысле, друг на друга. Хотя разница наблюдалась. И такие они оба были… породистые, что ли. Прямо-таки пара аристократов. Но миллиона он не дал бы ни за того, ни за другого. На всякий случай Гобзиков сложил листовку вчетверо и тоже убрал в карман.

– Не, – протянул Ляжка, – за миллион баксов я с Перцем не буду вязаться. Зачем? Миллион баксов – смешная сумма. Рисковать за миллион баксов только дурак может. Ну, ладно, здесь меня прибьет – так я там окажусь, буду телефонами торговать. Но ведь он и там вполне может меня прибить. А там если прибьет, потом уже не починишься. Все, с концами!

Ляжка скомкал лист, кинул его в сторону. Но тут же достал другой и принялся изучать.

– Да, – кивнула Лара, – миллион, конечно, немного. Что такое миллион? Пыль, перхоть, мелочовка. Не наш масштаб. Видишь ли, Пашка собирает группу, затевает серьезное дело. Тут намечается большая игра…

Она потрясла листовкой.