– Ну, ты даешь… – Ляжка поднялся. – Эти ваши эльфийские фокусы…

Обессиленный Энлиль валялся на земле.

Гобзиков, пошатываясь, встал. Лара тоже поднялась и стала разыскивать в траве материализованный инструментарий. И почти сразу разыскала – инструменты аккуратно лежали рядом с костром.

– Каменные! – восхищенно пролепетал Ляжка. – Он материализовал каменный топор и каменную пилу!

Гобзиков наклонился и поднял топор. Ляжка неправильно выразился: инструменты были не каменные в полном смысле слова, а с виду самые обычные пила и топор, только изготовленные не из железа, а из камня.

Лара взяла у Гобзикова топор, проверила лезвие. Для рубки топор не подходил. Пилу вообще от земли оторвать не получилось – каменная ножовка оказалась неподъемной. Вряд ли ее смогли бы осилить даже Ляжка с Энлилем вместе.

– Неплохо, – покивала Лара. – Хорошо поработал, товарищ. Особенно товарищу удался лобзик. Лобзик для Геркулеса. Себе сделал?

Энлиль тоже резво вскочил и проверил результаты своего труда. Оценил без воодушевления.

– Ну что? – Лара пнула каменную пилу. – Продемонстрируешь столярные приемы?

– Давно не практиковался, – пояснил Энлиль, поморщившись.

Гобзиков хихикнул. Страна Мечты оказалась довольно веселым местечком.

– А ничего, – усмехнулась Лара, – ты попытайся. Привыкли руки к топорам… Может, еще попробуешь? Я имею в виду материализацию. Ну, вторая попытка? Или нет силы в членах моих слабых?

Гобзиков хихикнул громче.

Энлиль горестно кивнул. Снова сел, снова опустил ноги в воду.

На сей раз он обошелся без бумканья, но чесался несколько по-другому, диссонансно, если выражаться языком музыки. Глаза его почернели, а уши зашлись малиновым, будто где-то поминали Энлиля. Крепко так, по поводу, далекому от общей приличности. Он напрягся, небогатые мускулы на его сутулой спине причудливо переливались, а лопатки выпячивались в небо, будто у Энлиля вот-вот должны были прорезаться крылья.

– Жабопад, жабопад, не мечи мне на косы… – прошептал Ляжка и несмело посмотрел в небо.

Гобзиков тоже посмотрел.

Небо, впрочем, выглядело довольно мирно – редкие ватные облачка навевали мысли об уединенности и покое. Опять же шиповник, он же дикая роза, распространял хмельной аромат.

– Боюсь… эльфы, к тому же бывшие… – осторожно произнесла Лара.

– Ы! – вдруг выдавил из себя Энлиль. Затем крикнул: – Ы-ырбан!

– Что он сказал?

– Он сказал Ыырбан, – перевел Ляжка.

– Что такое Ыырбан?

– Не знаю. Те эльфы, с которыми я дело имел, по-другому работали. Знаешь, мне кажется, лучше нам немного отойти…

– Ыырбан! – уже дико завопил Энлиль.

Он спрыгнул с берега, зашел в ручей до коленок, вода вокруг него принялась закручиваться и вытягиваться в воздух, будто ее засасывало мощным пылесосом. Образовывалась воронка, только не обычная, а перевернутая, конусом вверх.

– Лягушки… – Лара с опаской прикрыла голову.

Воронка вытягивалась и вытягивалась, и вокруг ее верхушки уже вертелись какие-то предметы смутных очертаний, но на плотницкие инструменты вполне похожие.

– Ах ты, блин! – закричал Ляжка. – Это не лягушки! Бежим!

И дернул в кустарник.

Гобзиков тоже понял, что погодные условия ухудшаются как-то чересчур резко, а потому схватил Лару за руку и рванул с места. Вокруг был один шиповник, пришлось продираться сквозь него. Гобзиков бежал, разумеется, первым, Лара против такой доблести ничего не имела, поскольку все колючки доставались Егору. Полезный парень, думала она. И станет еще полезней.

Они отбежали всего метров на пятьдесят, как за спиной мощно лязгнуло. Гобзиков остановился. Из зарослей выставился Ляжка.

– Пронесло… – охнул он.

Лара бы так не стала говорить – у нее болела нога. Левая. Ниже колена, там, кажется, мениски располагались. Болела хрустящей болью, какая бывает именно при повреждении соединительных тканей. Не хватало еще охрометь, подумала Лара и попыталась наступить на ногу чуть сильнее. Больно. Терпимо, но неприятно.

Гобзиков пострадал не шибко. Так, поцарапался только.

– Я же говорил, что материализовывать не стоит… – заныл Ляжка. – Это опасно, всегда что-то не то получается. Для материализации нужны настоящие специалисты…

– Тихо… – обронила Лара.

– Что?

– Тихо, говорю, слишком. Нехорошо…

И они вместе кинулись обратно к ручью. Бежали быстро, на шиповник внимания не обращая. Теперь первой бежала уже Лара. Она выскочила на берег и едва успела остановиться, едва успела не запнуться.

Весь берег был завален топорами и пилами. Просто в каком-то немыслимом количестве. Инструменты громоздились на траве, возвышались из воды, торчали из кустов на противоположном берегу. Топоры и пилы были везде. Тысячи, может, даже десятки тысяч. Все топоры с красными рукоятями, все пилы с рукоятями пластмассово-синими.

– Однако… – протянул удивленный Гобзиков.

– Надо было у него что-нибудь другое заказать… – пролепетал Ляжка. – Что-нибудь на самом деле полезное…

Из-под завала послышался стон.

– Живой, – усмехнулась Лара. – Вот эльфийское счастье…

Стон повторился, гора топоров сдвинулась, и на свет появился перемазанный травяным соком Энлиль. Он одурело огляделся и прошептал:

– Слишком… Как-то слишком получилось… Много силы вложил…

– Да, силы много, – Лара подняла топор, проверила. – Куда столько девать будете?

– Можно продать… – с сомнением предположил Ляжка. – Топоры денег стоят. И пилы тоже…

– Кому ты тут их продашь, баран? – злобно рыкнул Энлиль.

Он схватил ближайший топор, широко размахнулся и зашвырнул инструмент в ручей. К другим топорам.

– Можно в Деспотат, допустим, – ответил Ляжка. – Через подставных лиц, разумеется. Вот, через Егора.

Ляжка ткнул в Гобзикова пальцем.

– Я не знаю… – засомневался тот. Ему совсем не хотелось становиться торговцем топорами.

– Зачем Деспотату столько топоров? – возразил Энлиль. – Он же в тундре находится, там даже лесоповал толком не организуешь…

– Не скажи, – покачал головой Ляжка. – Они своих кобольдов черт-те чем вооружают, а топоры получились что надо, крепкие.

Лара поглядела на Ляжку строго.

– Или гномам их загнать…

– Гномам они не по размеру.

– Это ничего! – уверил Ляжка. – Рукоятки просто обрезать и можно продавать, гномам всегда инструментов не хватает. У меня есть старые связи…

Ляжка неожиданно замолчал и принялся смотреть куда-то за плечо Лары. Энлиль тут же посмотрел в ту сторону, и щека у него нервно дернулась.

– Ну что там еще? – Ларе не хотелось оглядываться.

Оглянулся Гобзиков. То, что он увидел, совсем ему не понравилось.

– Это не я! – заверил Энлиль и чуть не всхлипнул. – Не я!

Лара тоже обернулась.

Над холмами медленно клубилась черная туча. Через тучу проскакивали сполохи света. Ларе даже показалось, что не просто сполохи, а лучи прожекторов, пытающиеся прорваться в этот мир. Внезапно мельтешение остановилось, лучи замерли и приобрели красный оттенок.

– Ну, Копперфильд, ты что наделал?! – нервно спросил Ляжка. – Что за дрянь?

– Это не я… – растерянно повторил Энлиль. – Оно само…

Лучи сместились и сошлись в крупную сетку.

– Сеть… – пораженно пробормотал Энлиль. – Похоже на сеть…

И указал пальцем. Гобзиков проследил. Небесные лучи и правда сошлись в правильные геометрические решетки, которые начали медленно вращаться. Будто насаженные на одну ось две прозрачных шахматных доски. Выглядело их вращение почему-то зловеще. Как-то даже особенно зловеще. Готически как-то.

– Мне кажется, лучше нам… драпать… – пробормотал чувствительный к опасностям Ляжка. И вдруг заорал: – Это торнадо! Линяем!

Лара подхватила пилу, Ляжка подхватил топор, Гобзиков тоже топор, Энлиль подхватил котелок. Бредень же запутался за пилы.

Они отбежали по берегу почти метров на триста, как из черной тучи протянулся к земле тонкий угольный палец. Он мгновенно всосал всю воду из бочага и из ручья, собрал с берега все кусты шиповника с их лепестками, подхватил с берега топоры и пилы, после чего медленно двинулся между холмами.