Перец с удовольствием похлопал по голенищам.

– Хорошие были времена… Когда Магистр учился в школе, другие дети просто так, для прикола, заперли его на ночь в подвале. После этого он почти год не разговаривал… Вот так.

На секунду Перец стал серьезным, Зимин даже испугался, что сейчас Перец расскажет еще что-нибудь неприятное из той жизни, но Перец не рассказал. Он снова стал обычным. Злобным, насмешливым и кусачим. И сказал:

– Вот вы оба уже неоднократно доставали меня вопросами, как отсюда сгаситься. Так вот, я открою вам секрет. Я знаю способ.

– А я вовсе не хочу никуда бежать, мастер, – грохнул веригами Ляжка. – Я только сейчас почувствовал, как я счастлив…

– А ты? – Перец посмотрел на Зимина. – А ты счастлив?

Зимин не ответил.

– Истинный рыцарь не может жить спокойно, если рядом кто-то несчастлив, – проникновенно сказал Перец. – Поэтому я, так и быть, поведаю рецепт, хотя отрывать от себя таких добрых рабов мне жалко всем сердцем. Слушайте же.

Ляжка подвинулся ближе, прижимая к груди вериги, чтобы не брякали. Лицо у него приобрело воодушевленный вид.

– Надо взять в равной пропорции гуано птенца яблочной птицы, сопли полосатой трески, два золотника сушеных крыльев райских бабочек, все это залить муравьиным спиртом и дать настояться два полнолуния…

По мере того как Перец выдавал рецепт, воодушевление на лице Ляжки рассасывалось и трансформировалось в разочарование. Когда Ляжка понял окончательно, он надулся и отвернулся от Перца вообще.

– Не обижайся, мой верный Ляжка, – утешал его Перец. – Это шутка. Но сам посуди: зачем тебе возвращаться? Тебе что, тут плохо? Скоро мы вернемся в Светлозерье, я подарю тебе станок для изготовления сахарных леденцов и патент старшего ключника. Будешь счастлив, честное слово! А там ты кто? Обычный толстый парень, которого дразнят мальчишки и не любят девчонки. А тут старший ключник! Нет, не так. Хранитель ключа! Это же должность! Это же масштаб! Человеком сразу станешь. Личностью! Да еще и леденцовый станок!

Ляжка покорно улыбался.

– Вы все еще хотите вернуться, мои любезные? – продолжал Перец. – Но вы ведь не правы… Я повторю вам в очередной раз – тут лучше, чем там. А вы знаете, почему тут хорошо? Потому что тут нет этих, с умными лицами. Вы еще юны и несведущи в жизни, но когда вам стукнет лет по пятнадцати, вы поймете, как тут все хорошо. И тут их нет! Тут Свобода. Они сюда не бегут, не видят здесь прибавочной стоимости. Тут не откроешь торговый дом!

Перец рассуждал еще минут пятнадцать, потом охранники велели заканчивать с трепологией и идти ударно работать на благо великого и могучего Ордена.

Они пошли работать и работали до вечера. Перед самым отлетом Перец устроил потасовку. Подошел к одному из охранников, улыбнулся, а потом плюнул ему в рожу.

Охранник такого оскорбления стерпеть не мог. Он забыл про все молнии и просто, от всей души саданул Перца по морде. Перец ответил, остальные охранники к веселухе присоединились.

– Престидижитаторы дешевые! – орал Перец, отбиваясь. – Вам на рынках старушек обманывать! Сверчков вам дрессировать! Я вас презираю!

Перец был могуч, Перец был искушен, но численное превосходство было не на его стороне. Очень скоро он сдох, прижал колени, закрылся локтями и только ойкал, когда удары охранников попадали в цель.

Охранники с ленивым рвением пинали Перца минут, наверное, пять, потом выдохлись. И тут неожиданно Перец вскочил, повалил одного охранника, повалил другого, и теперь в ржавой сухой пыли копошился уже целый комок.

Вскоре охранникам наскучило бороться со здоровенным Перцем, и они принялись лупить его молниями, в результате Всадник П. забился в какую-то щель и пулялся оттуда мелкими камешками. Тем временем стало темнеть. Охранники плюнули на него по очереди и двинулись к своему помелу.

– Жратвы опять не будет, – грустно сказал увешанный веригами Ляжка.

– Не будь рабом своего желудка, – просипел Перец из щели. – Ложкой роешь себе могилу.

– У меня нет с собой ложки, – вздохнул Ляжка.

– У тебя должна быть внутренняя ложка, – неожиданно для себя сказал Зимин. – И ты должен есть ею даже в случае, если ты ешь руками.

– Молодец, – Перец высунулся наполовину из щели. – Вижу в тебе будущего рыцаря…

Охранники устроились на своем длинном помеле, по земле закружилась пыль, и помело стало тяжело подниматься в небо.

– Передайте привет вашему Магистру! – крикнул Перец. – Пусть в следующий раз наденет подштанники поприличнее, убогие подштанники меня шокируют, я потом питаться не могу.

– А ты и так не сможешь, – крикнул сверху один из всадников.

Так оно и получилось – никакого провианта охранники не оставили. Ляжка вздохнул и выкатил из лачуги три самурайских ужина. Но поужинать даже таким образом не пришлось – Перец созвал их к костру и совершенно неожиданно изложил своим добрым вассалам план побега с копей.

План был авантюристский, но другого все равно не было. Перец предлагал захватить помело.

Сложность заключалась в том, что у всадников, их охранявших, своих средств передвижения не было. Вечером за ними прилетало грузовое помело, забиравшее и охрану, и синюю пыль. Помело не опускалось на землю, а зависало метрах в двух. Вниз сбрасывали веревочную лесенку, охранники поднимались по этой лесенке, грузили кувшины с пылью и улетали. Надо было захватить помело очень быстро, так, чтобы всадник не успел поднять его выше.

– И еще нам нужно топливо, – добавил Перец. – Синей пыли у нас навалом, осталось запастись раствором соли. Поэтому возьмите бутылки, садитесь вокруг огня, я скажу вам слово, которое должно быть услышано каждым уголком ваших заплесневелых сердец. Ибо без нужных слов ваше сердце не сможет исторгнуть слезы должной чистоты. Я же покажу вам, как эти слезы исторгнуть. Все по системе Станиславского, все по науке.

Перец выдержал паузу.

– Надо представить самый трогательный момент в вашей жизни, тогда ваша душа наполнится чистыми, как горный родник, слезами, и все будет в порядке. Понятно, двуустки?

– Понятно, – кивнули Зимин и Ляжка.

– Тогда начнем. Начинает Ляжка. Ляжка, расскажи нам самый трогательный момент в твоей жизни. Только расскажи по-хорошему. Без всяких выкрутасов.

– Ладно. Ладно.

Ляжка принялся тереть виски, затем стал рассказывать:

– Моя мать работает на… на вокзале. Однажды там поставили аппарат, который производил мороженое. Мать мыла там полы, а через месяц ей в качестве премии разрешили съесть столько мороженого, сколько она может. Она привела меня. И я стал есть мороженое. Я съел два килограмма. А потом у меня началась ангина. Два месяца в школу не ходил.

– Это, конечно, трогательно, – сказал Перец. – Но немножко не в тему. Я лично не разрыдался. А ты, Доход?

– Я тоже не разрыдался, – ответил Зимин.

– Вот видишь. А надо, чтобы мы разрыдались. Расскажи чего-нибудь теперь ты, Доход. Что-нибудь про котят или воробушков, это всегда слезы вызывает. Или про морских котиков, стремящихся найти своих пропавших без вести родителей. Ущипни меня за душу, Доход, и так и быть, я подарю тебе того прекрасного сушеного карася.

– Ляжке подари, – сказал Зимин и принялся врать. – История такая. Однажды мне купили щенка…

– Стоп! – Перец сделал останавливающий жест рукой. – Стоп! Дальше не надо! Дальше я все представил с помощью мощного воображения. Это восхитительно! Это самая трогательная история, что я слышал!

И Перец разразился слезами. Он рыдал бурно, навзрыд, Зимин подумал, что с такой страстью, наверное, могла рыдать маленькая девочка, любимого хомяка которой папа случайно раздавил дверью.

Зимин продолжал удивляться.

– Хорошо, – всхлипнул Перец, нарыдавшись. – Очень хорошо. Мне понравилось. Ты продрал меня до слез…

Перец выжал в бутылочку слезы, удовлетворенно крякнул и посмотрел на Зимина и на Ляжку. Бутылочка наполнилась на одну пятую.

Зимин и Ляжка не плакали.

– Не получается, – хмыкнул Перец, оценив результаты своих трудов. – Видимо, ваши души настолько проросли скверной, что искренние чистые слезы через них совсем не пробиваются. Грубые, бесчувственные люди… Впрочем, чего вас винить, вы выросли в жестоком, гадком мире. Придется действовать как обычно, ручным усечением…