– После волнения море успокоилось, – сказал Эйлерин, – но спокойствие было противоестественным. Может быть, из-за рождения кейшана, мы не знаем. Казалось, даже шторм затаил дыхание, увидев появление на свет такого существа.

– Ты думаешь, они живут на островах, Джорон? – спросил Динил.

Но Джорон не знал, хотя у него имелись определенные подозрения. Он не хотел отвечать и даже не был уверен, способен ли это сделать. Его разум заполняли тучи, как в самый ненастный, дождливый день.

– Как вам удалось выбраться из штиля? – спросил Джорон.

– Коксвард, да благословит его Мать. Еще не родился человек, который лучше бы управлялся с такелажем. Учитывая, что штиль – по предчувствиям Эйлерина – должен был продлиться значительное время, он не стал чинить верхушки мачт, а построил флюк-лодки, чтобы заменить те, что забрали вы с супругой корабля. Наверное, еще никто не видел более уродливых суденышек, которые выходили в море. Однако они оставались на плаву. У нас ушла неделя, чтобы их сделать и убедиться, что они не тонут. А потом, поскольку у нас не было ветрогона, нам пришлось тащить «Дитя приливов» на буксире обратно к острову. Конечно, когда мы к нему приблизились, остров уже исчез. Тогда я не мог в это поверить и должен еще раз принести извинения, курсер, за жесткие слова. – Динил наклонился вперед. – Я едва не приказал высечь Эйлерина, сказавшего, что мы вернулись к острову, – хотя на его месте ничего не было.

– Ну это понятно, Динил, – сказали курсер, – ведь острова исчезают не каждый день.

– Так или иначе, Джорон, но все, кто спасся со Скалы Маклина, обязаны жизнью Эйлерину.

– И Черному Оррису, – добавил курсер.

– Верно. Но, прежде всего, Эйлерину. Я был уверен, что вас больше нет на свете. Но Эйлерин сказал, что это не так. Он утверждал, что почувствует смерть наших людей, как слышит песнь штормов, и он бы знал, если бы Миас погибла, и что ты с ними каким-то образом связан. Как только я поверил в слова Эйлерина, а я едва не сошел с ума от горя из-за утраты тебя и супруги корабля, курсер сделал поразительные вещи – мне никогда их не понять. Он определил положение, в котором мы находились раньше, как далеко мы находились от острова, когда появился кейшан, и учел размеры обрушившихся на нас волн. Затем Эйлерин выделил район, который нам следовало обыскать. Так мы и сделали, вся команда по очереди в уродливых флюк-лодках тащила за собой «Дитя приливов», стараясь вас найти. Мы находили подходящее место и бросали стоп-камень. А потом посылали лодки, чтобы они осмотрели все вокруг.

Работа казалась вечной. Но потом Карринг сказал, что видел на горизонте нечто похожее на мачту, но не запомнил, где именно. И тогда я послал Черного Орриса, он летал кругами, а потом направился на восток. Вернувшись, Черный Оррис назвал меня задницей и снова улетел на восток. И мы принялись буксировать корабль вслед за ним – так мы вас и нашли.

– И я ужасно рад, что вы это сделали. Я горжусь тобой, Динил, и тобой, Эйлерин. – Голос Джорона переполняли эмоции. – Я думал – нам конец и мы все погибнем. И сдался.

– Это говорит болезнь детей палубы, Джорон. Ты находился в очень плохом состоянии. Я слышал, что случилось на острове. – Он улыбнулся и положил руку на плечо Джорона. – Ты никогда не сдаешься.

– Многие умерли, Динил, – тихо сказал Джорон. – И ради чего? Я даже не уверен, что мы нашли что-то полезное.

– Будем надеяться, что это не так. Коксвард привел в порядок «Дитя приливов», корабль снова может летать, кроме того, он заделал дыры в корпусе «Зуба кейшана», так что теперь нам удастся без особых усилий тащить его за собой. К тому же поднялся легкий ветер. – Динил улыбнулся, встал и снял шляпу без хвостов, висевшую на углу стула, на котором он сидел. – А теперь я должен сделать доклад супруге корабля. – Его улыбка слегка дрогнула. – Кажется, она снова на ногах. – Он вернул прежнюю форму смятой шляпе. – Выздоравливай, Джорон. Я уверен, скоро ты снова понадобишься.

Джорон улыбнулся.

– Я надеялся выбраться из постели раньше, чем супруга корабля, – сказал он и попытался сесть, но силы его покинули, и он снова лег. – Она может подумать, что у меня появилась привычка болеть. – Ему вдруг стало трудно говорить и внезапно показалось, что в каюте не хватает воздуха. – Ты же знаешь, как она ненавидит ленивых детей палубы.

– Да, – тихо сказал Динил, повернулся, скрывая лицо, и распахнул дверь.

– Динил, – сказал Джорон, закрывая глаза, когда мир начал вращаться. – Я действительно так думаю. Я горжусь тобой, ну а супруга корабля – конечно, я не могу говорить за нее, но я не вижу, какие ошибки она может найти в твоих действиях.

– Она наверняка найдет, – тихо ответил Динил. – Я уверен.

– Ну, – сказал Джорон, – такова ее натура, но любая вина будет незначительной, ведь мы обязаны тебе жизнью. – Он сделал глубокий вдох, открыл глаза и собрал остатки сил. Ему даже удалось немного приподняться. Когда Динил уже собрался закрыть за собой дверь каюты, Джорон увидел свой меч, замечательное оружие, которое ему подарила Миас, висевший на ручке двери. – Динил! – снова позвал он.

– Да?

– Мы потеряли кого-то еще?..

– Да, двоих, – ответил Динил, а потом улыбнулся. – Но не тревожься, с Фарис все в порядке. – Джорон почувствовал огромное облегчение, потому что следующий вопрос он собирался задать именно о ней.

Он боялся называть ее имя вслух, настолько дорогой стала для него эта женщина.

– А что с Квелл, Динил? – спросил Джорон, глядя на меч.

– Ну, хранитель палубы, – ответил Динил, – здесь новости не такие хорошие, но, боюсь, она также выживет. – И с этими словами Динил вышел, удивленный улыбкой, появившейся на лице друга.

– Мне также надо идти, – сказал курсер. – Гаррийя предупредила, чтобы мы тебя не утомляли, ты еще слишком слаб.

– Я в порядке, – возразил Джорон, снова опускаясь на подушку, хотя он прекрасно понимал, что это не так.

Курсер коснулся его плеча, а затем лба – после прикосновения его ледяных пальцев Джорон вдруг понял, что весь горит, точно слюна старухи, а тело покрыто потом.

– Мы много раз говорили, что с нами все в порядке, хранитель палубы, – сказал курсер. – Отдыхай. Мы пришлем к тебе Гаррийю. – Джорон снова попытался сесть, сказать Эйлерин, что не нуждается в целительнице, но шов у него на спине натянулся, и его пронзила боль, а темная кожа стала серой, как если бы он только что вышел из ледяной морской воды. – Пришло время перевязать твою ногу. Гаррийя сказала, что ты подхватил какую-то заразу на «Зубе кейшана».

– И она болит, – тихо признался Джорон – слова вырвались у него словно сами собой.

– Я скажу Руке Старухи, – обещал курсер и вышел.

Прошло время – оно всегда так поступает, однако Джорон обнаружил, что не может определить сколько, – оно вдруг перестало течь для него равномерно. Ему стало казаться, что он дрейфует по его поверхности. В какой-то момент он понимал, где находится – в своей каюте, на «Дитя приливов», а Гаррийя его осматривает. В другие мгновения не сомневался, что вернулся в Жилище Старухи в Бернсхъюме и повторяет свой разговор с Гесте, уже зная о ее будущем предательстве, но не в силах ничего изменить. Он механически проделывал все движения, как человек, который ходит во сне, пока вновь не оказывался в ящике, где пробуждался от собственного крика, возвращаясь к настоящему. И понимал, что он снова в своей каюте, накрытый одеялами, в собственном гамаке – а корабль покачивается на волнах.

После визита Динила и Эйлерин Джорон воспринимал происходящее урывками. Однажды утром он проснулся и обнаружил, что над ним стоит Гаррийя, а мир движется. Столько шума. Его тело переполняла боль. Внезапно в голове у него прояснилось. Старая женщина переминалась с ноги на ноги, пытаясь заставить его выпить какое-то горькое лекарство.

– Что со мной не так? – спросил он.

– Это всего лишь болезнь детей палубы, – ответила Гаррийя.

– А шум?

– Шторм, мальчик, – сказала она. – Вот и все, и корабли хорошо его переносят, как ты должен переносить свой.