Джорон кивнул и сразу почувствовал, как его тело пронзает боль от открывшейся раны на спине и рассеченной ноги. Он зашипел, но Динил не обратил на это внимания.

– Так вот, мы высадили вас на пляже, и я повел «Дитя приливов» по широкой дуге вокруг острова. Именно в тот момент мы увидели на горизонте костяной корабль. И я не знал, продолжать ли движение или последовать за кораблем, но Миас дала мне четкий приказ, заключавшийся в том, что я не должен был никого подпускать к острову. – Он пожал плечами. – Конечно, Джорон, мы не знали, что уже слишком поздно.

– Конечно, – сказал Джорон и улыбнулся, он знал, что Динил рассказывает ему эту историю для того, чтобы понять, не совершил ли он ошибку и не навлечет ли на себя гнев супруги корабля, а частично – чтобы как-то отвлечь Джорона, которому Гаррийя не разрешала покидать каюту, пока лечила его раны. Как долго он уже в постели? Ну прошло некоторое время. Джорону совсем не хотелось думать о причинах или встревоженном лице Гаррийи, когда она осматривала его ногу. Он не мог, во всяком случае, пока. – И ты стал преследовать корабль. Во всяком случае, я бы поступил именно так.

– Да, и со мной согласились мать палубы, и Эйлерин, и Меванс. Мы подняли крылья и пустились в погоню. Мой план состоял в том, чтобы привлечь внимание их супруги корабля, а затем сделать вид, что мы убегаем, чтобы враг начал преследование. В определенный момент, когда нас разделяло бы значительное расстояние, я бы остановил «Дитя приливов», изображая, что ничего не знаю, и позволил им подняться на борт. Я сказал бы, что догонял цель, которая скрылась за горизонтом. Поскольку я не настолько важная персона, чтобы меня знали все супруги корабля – ну тут можно лишь строить предположения, – мы планировали закрасить наше название, отличный обман, чтобы они не поняли, что это корабль Миас. Я надеялся, что успею вовремя вернуться на остров, чтобы забрать Миас и остальных, вот только возникла одна странность с Эйлерином… ну… – Он пожал плечами. – А дальше пусть все расскажет курсер.

– Мы знали, что приближается новый шторм, – спокойно начал курсер, – одновременно мы ощущали спокойствие ветра. Никогда прежде мы не слышали, чтобы ветры пели такие песни. – Джорон кивнул, он уже понимал, как человек может чувствовать сразу две вещи одновременно.

Сейчас ему было жарко и холодно.

– Эйлерин был со мной весьма откровенен, когда говорил о своих предчувствиях, – сказал Динил. – И все же я принял решение приблизиться к кораблю. Ветра были свежими, и я решил, что стоит рискнуть, чтобы дать Миас время, которое она могла бы спокойно провести на острове.

– Я уже сказал, Динил, что ты все правильно сделал. – Казалось, слова не хотели рождаться на губах Джорона.

Динил снова улыбнулся.

– Как только на корабле нас заметили, он поджал хвост и обратился в бегство, и мы увидели, что это всего лишь двухреберный корабль. О, подумал я, очень подозрительно, что они стали убегать. И вспомнил слова супруги корабля, что она никого не видела на острове, и подумал: быть может, они отвозят туда людей? И еще, как бы я хотел, чтобы супруга корабля вернулась на борт «Дитя приливов» и ничего не нашла на острове, а я бы рассказал ей, куда именно отправляют пленников.

– Я бы не стал говорить ей, что ты хотел, чтобы она потерпела неудачу, – заметил Джорон. – Может быть, будет лучше сказать, что корабль вызвал у тебя любопытство.

– Ну, – ответил Динил, – да. Может быть, мне лучше сказать именно так. – Он сделал пометку в бумагах, и Джорон заметил тень улыбки, промелькнувшей под капюшоном курсера. – Но это еще не вся история – в общем, мы полетели за кораблем, а он бежал. И я поговорил с Эйлерином, Серьезным Муффазом и Мевансом, и мы решили некоторое время преследовать беглеца, и если обнаружим, что находимся более чем в половине дня пути от Скалы Маклина, то повернем обратно. – Он тяжело вздохнул. – Если бы я только знал, Джорон, я бы никогда…

– Как ты или кто-то другой мог знать, – едва слышно проговорил Джорон, и его голос был подобен шепоту старика, – что они спрячут корабль под островом? Такое не пришло в голову даже Миас.

– Мне бы следовало заподозрить ловушку, Джорон. – Динил смотрел в пол, и, хотя Джорон считал, что Миас не станет его наказывать, он почувствовал, что Динил сам накажет себя куда сильнее. – Но я ничего не понял.

– Как и мы, – тихо добавил курсер. – Как и Серьезный Муффаз или Меванс. Никто из нас не подумал о такой возможности.

– Спасибо, Эйлерин, но не вы принимали окончательное решение. – В каюте воцарилась тишина, и, хотя Джорон считал, что Динил осуждает себя напрасно, он прекрасно понимал его чувства.

Ведь Джорон находился в отряде из сорока человек, что сошли на берег. Из них вернулась лишь горстка, но и они получили серьезные ранения, а их здоровье было подорвано. Динил болезненно ощущал, что подвел Миас и тех, кто сейчас сидел у костяного огня Старухи. И еще он знал, что Миас увидит его вину, увеличенную в сотни раз. В отличие от Джорона, который разделял неудачу со своими друзьями, у нее такой возможности не было.

Если она чувствовала себя достаточно хорошо, чтобы стоять – а Джорон не знал, как она себя чувствует, Гаррийя разрешила ему принимать посетителей только сегодня, – она стоит у больших окон «Дитя приливов», глядя на пенный след за кормой, а ее корабль летит по волнам в ночи. Она могла разделить свои несчастья только со своим единственным истинным другом – темным и бесконечным морем.

– И ты повернул назад? – сказал Джорон.

– Да, сначала мы преследовали корабль, но потом повернули обратно, – ответил Динил. – Двухреберник попытался заманить нас дальше, спустив часть крыльев и сбавив скорость. А у меня отчаянно сжалось сердце, ведь именно тогда я понял, что подвел свою супругу корабля, попавшись в ловушку, которую хотел сам устроить врагу.

– Мы все в нее угодили, – сказал Эйлерин.

– И вновь повторю, решения принимал я, – продолжал Динил и вздохнул. – Мы развернули корабль и полетели обратно, но работа была тяжелой, нам постоянно приходилось менять галсы, а на корабле не хватало половины команды. И, что еще хуже, проклятый Старухой корабль стал нас преследовать, впрочем, ночью потерял – здесь Мать наконец нам улыбнулась. Мы летели обратно, меняя галсы, когда наш наблюдатель заметил, что вы покинули остров. Я едва не приказал его высечь, я решил, что он спятил. Корабль-призрак вырвался из-под острова? Какое безумие, подумал я. Но, конечно, настоящее безумие началось позднее. Мы снова поменяли курс, думая, что делаем это в последний раз, отчаянно стараясь поскорее вернуться, не понимая до конца, что именно видел наблюдатель и что это значило для Миас и всех остальных.

– Смотрящий палубы был сам не свой, – вмешался курсер. – А мы все еще чувствовали приближение шторма, хотя на небе не было ни единой тучи, а ветер оставался совсем слабым. Мы начали сомневаться в собственном разуме.

– А потом он появился, – сказал Динил. – Червь острова.

– Так вы его назвали? – спросил Джорон.

– Так его назвали дети палубы, – ответил Динил. – И нам еще повезло с волнами, которые он вызвал. Наш курс позволил нам развернуть «Дитя приливов», чтобы двигаться поперек волны, а расстояние до нее оказалось достаточно большим, и нас не затопило. Тем не менее, мы потеряли почти все верхушки мачт, когда волны наконец прошли.

– Кейшан и был штормом, – сказал Эйлерин. – Червь острова. Мы это поняли, как только его почувствовали. Но мы никогда прежде не видели ничего подобного, столь…

– Великолепного, – закончил Динил и посмотрел на обрубок руки. – Я иногда ненавидел тебя за то, что ты со мной сделал, Джорон, чтобы спасти аракесиана. Но когда мы увидели этого кейшана, моя ненависть исчезла. – Он положил оставшуюся руку на здоровую ногу Джорона и сжал ее. – Кто мы такие, чтобы отнимать подобные жизни? И как я мог не видеть этого тогда?

– Решения, которые мы принимаем, никогда не бывают легкими, Динил. Ты сделал, как считал правильным, – сказал Джорон.