– Джорон, Джорон Твайнер с «Дитя приливов», – ответил он.

– С черного корабля? – Ее взгляд стал отрешенным. – Вот уж точно, Дева смеется всякий раз, когда я открываю рот. Я заплатила за собеседника, недостойного моего положения.

«Интересно, как бы Миас ответила на такую грубость», – подумал Джорон, сам он понятия не имел, как следует реагировать. Гесте сделала еще одну затяжку из булькавшей трубки, потом закрыла глаза и снова повернулась к нему.

– Мои извинения, Джорон Твайнер, я вела себя грубо. – Она рассмеялась. – Если честно, я сама должна была оказаться на черном корабле, но вместо этого я здесь.

– Почему?

– Я забеременела от дитя палубы со своего корабля. Потеряла ребенка, но это произошло слишком поздно, чтобы притвориться, будто ничего не случилось, – ответила Гесте.

– Но тебя не приговорили? – спросил Джорон.

Гесте улыбнулась.

– Моя мать Тендарн достаточно сильна и богата, чтобы заставить всех сделать вид, что ничего не случилось, хотя состояние нашей семьи уменьшается. Поэтому я сижу здесь, чтобы восстановить силы, пока любители сплетен не найдут новый скандал.

– А дитя палубы отправился на черный корабль, – сказал Джорон.

Гесте покачала головой.

– О нет, моя мать утопила его – вдруг бы он заговорил. Обидно, он был крепким парнем. Но давай не будем поддаваться черному настроению Старухи – что привело тебя в это место, Джорон? Какая-то отчаянная отвага? Или ты упал с рангоута и сломал ногу?

– Получил удар мечом в спину, – ответил он. – Мы перехватили набег с Суровых островов, а я поначалу даже не заметил, что ранен.

– Значит, ты участвовал в сражениях? – поинтересовалась Гесте.

– Много раз, – кивнул Джорон.

– А я – нет, только в бесконечных безопасных патрулях. У моей матери имелись на меня планы, в частности, я должна была провести на флоте несколько лет. Потом она хотела, чтобы я нашла себе несколько избранников и сделала первые шаги на пути дарна. – Только теперь Джорон понял, как она молода, – возможно, ей не было и двадцати. – Я бы хотела участвовать в сражении, получить опыт и славу. Я боец, а не политик. Я хочу сделать себе имя.

– Будь осторожна в своих желаниях. Сражения – это ужасно, – сказал Джорон. – И очень страшно. Люди говорят о мастерстве, но то, что видел я, просто везение. У меня на глазах опытные дети палубы, яростные бойцы, женщины и мужчины погибали из-за выстрела из лука или сраженные удачным ударом. Если у тебя есть возможность оставаться в скучных патрулях, мой тебе совет – ничего не меняй.

Гесте взглянула на него так, словно перед ней оказалось странное морское существо.

– Действительно, – пробормотала она и стала смотреть на дым, поднимавшийся над ее трубкой, и между ними установилось неловкое молчание.

Джорону пришло в голову, что он может у нее спросить, что сделала Миас и по какой причине попала на черный корабль, стала супругой корабля «Дитя приливов», ведь дочь Тиртендарн могла выкупить себя, как поступила эта женщина. Он открыл рот, но тут же его закрыл, сообразив, что ему до конца дней будет казаться, что он предал свою супругу корабля, если он начнет искать ответы у других людей. И что подумает о нем Гесте? Что его супруга корабля ему не доверяет собственные грехи? Нет, он не может спрашивать, однако Джорон не хотел, чтобы неловкое молчание продолжалось.

– Почему в городе такое мрачное настроение? – спросил он.

– Так ты не знаешь? – Она удивленно нахмурилась, потом описала трубкой маленькую букву Z из дыма. – Конечно, черный корабль, ты мало что должен знать. Дело в аракесианах. Все так обрадовались, когда узнали, что они вернулись, теперь построят новые корабли, и у многих появится возможность добыть славу. Вернутся к жизни забытые производства. Обработка сердец аракесианов, добыча ворвани и масла, обработка кости – все они готовы вернуться. – Она слегка привстала. – У нас устроили грандиозные празднества. Ни одна женщина или мужчина больше не будут бедными. Я думаю, в течение месяца все жители Бернсхъюма были пьяны.

– Но?

– Да, всегда появляется но, верно? Дева обожает такие фокусы. Мы устроили вечеринку, послали три корабля, два трехреберных и один двухреберный. Взяли на борт все самое лучшее, а за ними отправили два корабля из коричневых костей, чтобы они могли доставить груз, когда аракесиана поймают. – Она сделала долгую затяжку и медленно выпустила дым через нос. – Только четверо выжили, чтобы рассказать историю, – трое детей палубы и один смотрящий палубы, которые вернулись на флюк-лодке.

– Что произошло?

– Они начали стрелять из дуголуков, и аракесиан их уничтожил. Все произошло за несколько минут. Единственное утешение в том, что за нашими кораблями последовал флот Суровых островов – они послали четыре костяных корабля, но их постигла такая же судьба.

– Я думал, что за кейшанами охотятся с башен? – сказал Джорон.

– О, они легко проплывают мимо башен, даже когда из них торчит несколько болтов. Они не замедляют аракесианов. Некоторые говорят, что нам нужны луки большего размера. – Гесте наклонилась поближе к Джорону и зашептала: – Но в доках болтают, будто существовало какое-то забытое волшебство, позволявшее охотиться на кейшанов, и нам необходимо его вернуть. – Джорон вспомнил крылоболты, которые нес на своем борту «Дитя приливов» – редкое и древнее оружие, которое когда-то использовали для охоты на аракесианов – как они сбросили его в море и как он этому радовался; впрочем, он жалел о жизнях, утраченных во время борьбы за спасение морского дракона, что омрачило радость, когда кейшан уплыл дальше.

– Хранитель палубы Твайнер. – Он повернулся и увидел Мать-Старуху, стоявшую у него за спиной с лекарством. – Пришло время лечения.

– Лучше сделать так, как она говорит, – сказала Гесте, поднимая трубку в качестве салюта. – Надеюсь, ты еще принесешь славу Ста островам. – Она усмехнулась. – Была рада знакомству с тобой, Твайнер.

Джорон взял стакан из рук Матери-Старухи, и она молча смотрела, как он пьет. Сладкая приятная жидкость легко проскользнула в горло. У него было еще несколько мгновений, чтобы обдумать слова Гесте, она словно прощалась с ним. Затем все вокруг приобрело пастельные тона, он потерялся, глядя на вращавшийся у него над головой потолок.

– Хранитель палубы, хранитель палубы?

Он проснулся в тумане от жгучих пощечин, но его разум окутывало толстое одеяло онемения.

– Меванс? – пробормотал Джорон.

– О, ты уже снова с нами, хранитель палубы. Глаз Скирит скоро закроется.

– Что? – Джорон огляделся по сторонам, он находился в своей комнате. Сколько же прошло времени? – Как?

– Ты спал, хранитель палубы, а я не мог тебя разбудить.

Джорон попытался сесть, спину обожгла боль. Меванс наклонился и осторожно уложил его обратно в постель.

– Твоя рана снова открылась, – прошептал он. – Я ее перевязал, но Жрица-Старухи была недовольна. – Он поднял чашку. – А теперь выпей настойку Гаррийи. – Меванс помог Джорону проглотить лекарство, и тот отметил, что вкус у него такой же отвратительный. Когда он осушил чашу, Меванс вытащил из куртки бутылку, наполненную молочной жидкостью. – Если ты считаешь, что ее зелье имеет неприятный вкус, хранитель палубы, она заверила меня, что это еще хуже. Но она считает, что оно должно защитить тебя от действия дряни, которую они тебе дают. Она думает, что они поят тебя юккой.

– Значит, они дают мне яд, – прошептал Джорон.

Меванс кивнул.

– Так и есть, – с усмешкой сказал он и поднес чашку ко рту Джорона. Жидкость была резкой и обожгла язык и горло, когда он с трудом ее проглотил. Все в нем протестовало против следующих глотков, но Меванс не собирался его слушать, а он был заметно сильнее ослабевшего хранителя палубы. Меванс заставил его выпить все содержимое чашки, уложил обратно в постель и зажал одной рукой рот, а другой – нос. – Извини, хранитель палубы. Пусть меня потом за это отхлещут веревкой, но мы не можем тебя потерять. Гаррийя сказала, что она осмеливается дать тебе только одну порцию, чтобы ты нашел способ выбраться отсюда ночью. Мы будем тебя ждать.