И главное, экзамены-то эти — пустая формальность, а деваться все равно некуда: Мартин числился экстерном, и для галочки экзамены полагалось сдавать. Впрочем, это было сущей ерундой, жаль только потраченного впустую времени… «Ладно, — сказал себе Мартин. — Будем надеяться, что за эти дни ничего интересного здесь не произойдет. А остальное переживем». Мартин в последний раз глянул в зеркало и отправился на выход, причем замысловатым путем — через летное поле, где на задворках пылился разбитый в хлам старый космический корабль, на котором Мартин когда-то начинал летать. Долго около него Мартин задерживаться не стал, просто хлопнул ладонью по опоре (как и большая часть окружения Себастьяна Крея, он был чуточку суеверным, правда, верил только в хорошие приметы, одной из которых и было прикосновение к старому кораблю). «Гордость Амои» ремонту уже не подлежала, но сдавать ее на переплавку было жаль: героический кораблик неплохо послужил на своем веку. Ноэль Уэн предлагал организовать музей космонавтики под открытым небом, но далее идеи дело пока не пошло, так что предполагаемый экспонат мирно рассыпался на части…
— Готов? — спросил Себастьян, когда Мартин с недовольным видом уселся в машину.
— Всегда готов, — хмыкнул тот. — Себастьян, оно мне надо?…
— Тебе — нет, — не задумываясь, ответил Себастьян. — Но, поверь, проще тебе потратить несколько дней на это мероприятие, чем Алистеру подделывать ведомости. Вспомни, что я тебе говорил по этому поводу?
— Если есть возможность, лучше обойтись без вранья и подделок, — вздохнул Мартин. — Ладно, я понял. Я так… для порядка спросил.
— Я так и подумал, — усмехнулся Себастьян.
Поездка много времени не заняла, и вскоре Мартин уже мерил взглядом унылое здание интерната, из которого ему посчастливилось вырваться раньше всех однокашников. У дверей уже маячил фурнитур, готовый сопровождать вновь прибывшего. Мартин его помнил: вредный был тип, подобострастный и подлый, как, впрочем, и большинство фурнитуров в интернате. Если другие и имелись, Мартин их не встречал, а все, с кем ему доводилось сталкиваться, с преогромным удовольствием закладывали воспитанников начальству. И ладно бы имели с этого что-то, так нет ведь…
— Ну, я пошел, — сказал Мартин и принял вид обреченного на казнь.
— Удачи, — махнул рукой Себастьян, и через пару мгновений его машина скрылась за поворотом.
— Добро пожаловать! — изогнулся в поклоне фурнитур, когда Мартин подошел к дверям. — Позвольте донести ваши вещи…
— Руки — фу, — ответил Мартин, решительно отстраняя протянувшуюся к его сумке цепкую лапку. — Не надорвусь. Веди, Вергилий…
— Простите, господин, мое имя Энджи, — удивленно посмотрел на него фурнитур. Мартин только глаза закатил; впрочем, откуда фурнитуру было знать поэму древнего автора!
В интернате ровным счетом ничего не изменилось с тех пор, как Мартин побывал тут в последний раз. Те же унылые стены, ряды одинаковых дверей, камеры слежения в коридорах… Мартин внутренне передернулся и с тоской вспомнил деловую суету космопорта и свой патрульный катер.
Несколько встретившихся по пути воспитанников, ровесников Мартина, одинаково одетых и на первый взгляд неразличимых, окинули яркого чужака заинтересованными взглядами, но и только. «Любопытство им, похоже, все-таки ампутируют, — мрачно пошутил про себя Мартин. — Я вроде бы таким кислым не был… Хотя, если бы был, так и торчал бы здесь до самого выпуска, надо полагать».
Потратив минут десять на обустройство в отведенной ему комнате, Мартин обнаружил, что заняться ему катастрофически нечем. Проблема безделья перед ним обычно не стояла, но… Увы, на компьютерах в комнатах воспитанников не было предусмотрено свободного выхода в галактическую сеть, да что там, даже доступ в городскую информационную сеть был отрезан подчистую. Поняв, что даже с утренними новостями легальным способом ознакомиться не удастся, Мартин выглянул было в коридор, но, не обнаружив там ни единой живой души, вернулся к себе. Разобрал свои вещи, кое-что припрятал получше, скорее по привычке, чем из боязни обыска: что ему могло сделать интернатское начальство? Тем не менее, лишний раз светиться не стоило, поэтому Мартин тщательно прибрал свое имущество от посторонних глаз, завалился на кровать и принялся терпеливо ожидать начала экзаменов.
Ждать пришлось не так уж долго, вскоре все тот же угодливый фурнитур (при виде его физиономии Мартина так и подмывало прищемить фурнитура дверью или сделать еще какую-нибудь мелкую пакость) проводил Мартина в аудиторию, которая постепенно заполнялась серьезными и сосредоточенными молодыми Блонди.
Мартин, недолго думая, занял первое попавшееся свободное место и огляделся по сторонам. Знакомых лиц он не увидел, видимо, его не рискнули столкнуть нос к носу с той группой, где он когда-то учился; это, стало быть, другой поток. Наблюдение это само по себе никакой полезной информации не несло, но не сидеть же было, тупо глядя перед собой, как все остальные!
От нечего делать Мартин принялся разглядывать своего соседа справа, единственного, кто не отводил глаз с деланным равнодушием, встречаясь взглядом с Мартином. Они были одногодками, но поставь их рядом — и Мартин определенно оказался бы изрядно выше. Сложения его сосед был довольно-таки изящного, если не сказать хрупкого (хотя данное определение применительно к Блонди звучит, мягко говоря, странно) — тонкий, легкий в кости, а внешности — самой заурядной. Волосы потемнее, чем у Мартина, гладкая прическа, идеальный пробор… словом, этот парень мог бы показаться классическим пай-мальчиком, если бы не глаза — изжелта-серые, с глубоко запрятанной хитринкой на дне зрачка.
Мартину сразу показалось, что незнакомый Блонди двигается как-то скованно, а когда тот повернулся, он смог увидеть и причину этого: правая рука юноши от локтя до кончиков пальцев оказалась закована в пластиковую шину.
— Как это тебя угораздило? — не удержавшись, негромко спросил Мартин.
Сосед взглянул на него удивленно, но ответил в том же тоне:
— С лестницы упал.
— Высоко, похоже, падать пришлось, — хмыкнул Мартин.
— Невысоко, но неудачно, — охотно сообщил его собеседник. — Приземлился на ступеньки, и как раз на руку. И вот, пожалуйста, двойной перелом. Открытый, — добавил он зачем-то.
Мартин оставил свое мнение при себе, а заключалось оно в следующем: нормальные Блонди просто так с лестниц не падают, а если уж падают, то с куда меньшими для себя последствиями. Возможно, конечно, этот парень законченный неудачник, но даже и при таком раскладе… Мартин еще раз повнимательнее посмотрел на своего соседа. Н-да… с виду — тихоня тихоней, но в тихом омуте известно, кто водится! Вполне может статься, что однокашники этого достойного юношу недолюбливают, а отсюда и до падения с лестницы недалеко, если оно вообще было, конечно, это падение…
— Меня зовут Холтон Брэк, — сказал вдруг сосед.
— Мартин Янсон, — отозвался Мартин.
— Наслышан, — чуть прищурился Холтон, но не успел Мартин спросить, о чем именно тот наслышан, как вошел преподаватель, и пришлось почтить его вставанием.
Начался экзамен — объемный нудный тест, Мартин такие терпеть не мог. Однако деваться было некуда, и он вплотную занялся делом, краем глаза наблюдая за окружающими. Видно было, что к сдаче теста все относятся с большой ответственностью, стоило только посмотреть на нахмуренные лбы, сурово сжатые губы, и даже — у некоторых — натуральное отчаяние во взгляде. Ясное дело, по результатам экзаменационных тестов этого года будет определяться, кто получит после выпуска хорошую должность, может, даже в Эосе, а кто отправится служить в захолустье. Мартина эта проблема нисколько не волновала, поэтому он особенно не напрягался, будучи уверен, что при любом раскладе не сможет набрать баллов меньше нормы.
Впрочем, задания казались ему до неприличия простыми, поэтому Мартин закончил тест одним из первых. Рядом сосредоточенно подбирался к середине теста Холтон — ему было явно неудобно управляться с клавиатурой одной рукой, но сами задания затруднений, похоже, не вызывали. Почувствовав на себе взгляд Мартина, Холтон поднял голову и неожиданно подмигнул — похоже, настроение у него было превосходное. Мартин улыбнулся в ответ, поднялся и вышел: что толку сидеть, если уже закончил?
