…Каждую весну в Эосе устраивали прием. В этот день несколько десятилетий назад планета распрощалась с последним из солдат бывшего хозяина Амои. Независимость была провозглашена полугодом раньше, но вот бои продолжались всю зиму, аккурат до весны, пока, в конце концов, бывшие хозяева не плюнули на взбунтовавшуюся колонию и не вывели войска.

Дата сия некоторыми игнорировалась по ряду причин, как политических, так и личных, но традиция есть традиция, и прием проводился обязательно. Там присутствовали, как обычно по датам государственного значения, все высокопоставленные лица государства, а также танагурский бомонд и заезжие гости.

Если честно, Агнесса Борги предпочла бы на прием не ходить, а заниматься лучше делом, но, увы, ей, как помощнице Бертрана Уэйна, главы департамента здравоохранения, быть здесь вменялось в должностные обязанности. Впрочем, видя мрачное выражение лица своего шефа, Агнесса понимала, что и ему это мероприятие не нравится, но отвертеться он не может. Оставалось смириться и терпеть. Чуть позже, когда официальная часть закончится, можно будет отойти в сторону и поговорить о кое-каких делах, которые нужно закончить в самое ближайшее время, а пока… Пока придется развлекаться.

Агнесса окинула взглядом пеструю толпу, выискивая знакомые лица. Бертран — вон он, разговаривает с Вернером Дирком, видимо, просит обеспечить охрану пары объектов. Вот Первый Консул в окружении толпы инопланетных гостей: на лице застыла вымученная улыбка, в аквамариновых глазах стоит смертная тоска — Кристиан Норт тоже не любил пышные праздники. Элли Трейси что-то не видно, а жаль, с ним можно было бы поболтать о пустяках. Правда, в последнее время паренек вроде бы взялся за ум, посерьезнел и словно бы повзрослел, что не могло не радовать.

Повернувшись, Агнесса увидела чету своих родителей, Германа и Эмилию Борги. Мать коротко кивнула ей, отец сделал вид, что не узнал блудную дочь, и демонстративно отвернулся. Агнесса только фыркнула.

В зал вошел Людвиг Вольт, прямой и величественный, как памятник самому себе. Почти сразу же его вниманием завладел Алистер Мэрт, подведший к «главному рубильнику» Амои молодого Сильвера с нервными чертами лица и несколько испуганным взглядом темно-зеленых глаз. Этого субъекта Агнесса не знала, но, рассудив, что в Эосе столько народу, что всех знать просто невозможно, попробовала найти кого-нибудь, с кем не было бы скучно.

Почти сразу ее усилия увенчались успехом. У окна стояла стройная шатенка с бокалом вина, к ней и направилась Агнесса, поправив украшение. В этом сезоне в моду вошла новая штучка — живые украшения. Одна из амойских лабораторий придумала использовать с этой целью искусственно выращенных бабочек. Красивые насекомые удерживались на креплении с помощью тончайших металлических нитей, и эта «брошь» прикалывалась к одежде. Жизни такому украшению было всего дня два, не больше, потом крылья бабочек обтрепывались и теряли всякий вид, к тому же и жили насекомые не дольше тех же двух дней. Стоила этакая игрушка запредельно дорого, однако цена амойских модниц не останавливала, и сегодня в зале почти все платья пестрели сверкающими, трепещущими крыльями разноцветными бабочками.

Если честно, Агнесса и знать не знала о такой новинке и вполне обошлась бы обычными драгоценностями, если бы не Бертран. Агнесса несколько удивилась, получив от него в подарок большую серебристо-белую бабочку с изящной черной каймой на крыльях, однако решила расценивать этот жест как знак уважения хорошему сотруднику. Собственно, так оно и было…

— Привет! — сказала Агнесса шатенке, любуясь ее украшением, приколотым у самого горла. — Ты сегодня кто?

— Угадай, — хмыкнула та, вскидывая подбородок и принимая картинную позу.

Агнесса окинула ее взглядом. На девушке было темно-вишневое платье, абсолютно глухое спереди, с длинными рукавами… и совершенно неприличным вырезом сзади. К плечу приколота брошь с большой бабочкой, крылышки которой были украшены стразами. До такого еще никто не додумался…

— Элеонора, — вздохнула Агнесса. В секрет Ким Джадд она была посвящена, впрочем, посвященных было не так уж мало. — Что так?…

— Да может, подвернется работенка, — усмехнулась Ким. — Надо быть во всеоружии, ты же знаешь Себастьяна, он и на необитаемом острове найдет, кого раскрутить!..

Агнесса только улыбнулась.

— Послушай-ка, — заметила она внезапно. — Твоя бабочка… Она же неживая!

Брошь Ким в самом деле была настолько тонко выполнена из тончайшей скани, что издалека ее в самом деле можно было принять за живое насекомое. Ясное дело, ни о каких стразах тут речь не шла — настоящие рубины и бриллианты, разумеется. Крылья были закреплены так, что при малейшем движении владелицы начинали подрагивать, создавая полную иллюзию жизни.

— Ну да, — ответила Ким. — Мне не очень-то нравится эта мода. Как-то оно не слишком приятно — пришпилить на себя живую бабочку и ходить так, пока она не умрет. Хоть и насекомое, а все же…

— Да, пожалуй… — согласилась Агнесса.

— Но мода есть мода, так что пришлось искать компромисс, — весело сказал Ким. — Ладно, давай не будем об этом. Расскажи лучше, что у вас там с этим новым госпиталем происходит?…

Ким была благодарной слушательницей, и Агнесса совсем забыла о скуке. Позже ей в самом деле удалось переговорить о делах с Бертраном, и с приема они уходили вместе.

Было четыре часа утра, небо только-только начинало светлеть, а впереди ждал рабочий день. Впрочем, к этому было не привыкать…

— Агнесса, вас подвезти? — спросил Бертран, держа дверцу своей машины открытой.

— Нет, спасибо, я на своей, — отказалась Агнесса.

— Ну, тогда до вечера, — сказал Бертран, устало прикрыв на секунду желтые рысьи глаза. — Займитесь госпиталем, а я попробую разобраться со счетами. Потом созвонимся. До встречи.

— До встречи, — ответила Агнесса.

Бертран занял место за рулем, еще раз кивнув верной помощнице, включил зажигание и удивился еще, отчего мотор завелся с такой задержкой…

Агнесса повернулась было, чтобы вернуться в здание — она забыла сказать кое-что важное Ким, — но странный звук привлек ее внимание. Она обернулась — как раз вовремя, чтобы увидеть, как массивный белый автомобиль Бертрана Уэйна превращается в огненный шар…

…Мэдисон Ши возвращался к своим кредиторам, гордый донельзя. Все прошло как нельзя лучше, приятель не подвел, и Мэдисону удалось выполнить задуманное, о чем он и доложил кредиторам.

— Молодец, Мэдди, — похвалили его, и Мэдисон задумался, а не собираются ли ему предложить работу на постоянной основе. — Отлично сработано. Хорошо уделал гада…

Мэдисон хотел было скромно сказать, что, мол, это еще пустяки, как вдруг ему умело заломили руки за спину. Холодное лезвие защекотало кожу на горле, и в последнюю секунду жизни Мэдисону пришел в голову глупый вопрос: отчего это такие ножи называют еще «бабочками»…

…Церемония прощания была короткой — в сущности, кремировать после такой силы взрыва было и нечего. Вернер Дирк с закаменевшим от плохо сдерживаемой ярости лицом что-то шипел сквозь зубы, скорее всего, клялся из-под земли достать заказчиков убийства. Эмиль Кан, враз лишившись привычной ироничной усмешки, смотрел исподлобья мрачным тяжелым взглядом, видимо, собираясь последовать примеру Вернера. Прочие были злы и подавлены: такого еще не бывало, чтобы покушение произошло так близко от святая святых — Эоса, — и мало того, удалось! Это было уже настоящей пощечиной существующему порядку, и оставлять этого дела просто так не был намерен никто.

— Узнать, кому он помешал, — бормотал про себя Вернер, и Эмиль согласно кивал головой, — да я и так знаю, кому… Он как раз просил у меня пару десятков солдат, госпиталь охранять. Его бы самого охранять!..

— Выяснить, откуда взрывчатка, — вторил ему Эмиль. — Ничего подобного уже давно не ввозилось, значит, старые запасы. Значит, кто-то из своих, слышишь, Вернер?