Ещё одной малоприятной особенностью Вернера было редкостное занудство. Не такое, правда, как у Людвига Вольта (такие экземпляры встречаются крайне редко!), но тоже вполне ощутимое. Иногда Вернера вдобавок зацикливало, и он принимался рассказывать свои истории по второму кругу. И ладно бы он оказался из породы тех рассказчиков, которым реакция слушателей не особенно нужна — ну, скажет там пару раз «угу» или «вот как!», и достаточно, — но Вернер требовал живой реакции на свои слова!
Таким образом, Вернеру Дирку было от чего страдать. Вдобавок он ещё и завидовал собственным коллегам. Кристиану Норту и Людвигу Вольту — потому, что они абсолютно самодостаточны и в общении даже с себе подобными практически не нуждаются. Раулю Аму — потому, что тот умеет расположить к себе любого, а потому находится в отличных отношениях со всеми окружающими. Алану Грассу — потому, что у него такой замечательный шеф, как Рауль (смотри выше). Себастьяну Крею — потому, что тот нашел простой и элегантный выход из ситуации, аналогичной сложившейся у Вернера (увы, для Вернера такой выход был совершенно неприемлем, поскольку людей он терпеть не мог). И ещё — Эмилю Кану…
О, Эмиль Кан — это был отдельный разговор! Сфера деятельности Эмиля была близка Вернеру — Эмиль возглавлял службу чрезвычайных ситуаций, кои на Амои были нередки, а потому по долгу службы часто пересекался с Вернером. Опять же и профессиональные их интересы лежали в одной области. Казалось бы, отчего Вернеру не попытаться сойтись поближе с Эмилем?
Однако всё было далеко не так просто. Эмиль при всех своих достоинствах был остер на язык, и его ядовитые замечания порой доводили Вернера до исступления. Сам Вернер асом в словесных пикировках не был, ответить Эмилю колкостью сразу не мог, а достойный ответ придумывал примерно через полчаса. Эмиль это прекрасно понимал, а поскольку вид тихо свирепеющего Вернера доставлял ему большое удовольствие, то держать язык за зубами он вовсе не собирался. Язвить для него было так же естественно, как дышать.
В результате отношения их обострились до предела, неоднократно вспыхивали безобразные ссоры, а пару раз дело даже дошло до рукоприкладства. В конце концов в этот междоусобный конфликт вмешался Первый Консул и железной рукой навел порядок, пригрозив, что если такое повторится, оба Блонди будут отправлены в лабораторию к Раулю, на перевоспитание. Вернер примерно представлял, чем может закончиться лично для него такое «перевоспитание», а потому старался теперь избегать встреч с Эмилем. И это тоже было поводом ко впадению в осеннюю депрессию…
Дело в том, что буквально через несколько дней Вернер обнаружил — ему невыносимо тоскливо существовать без ежедневных перепалок с Эмилем. Более того, ему откровенно не хватает общества нахального и самоуверенного «чрезвычайника»!
Одним словом, Вернер и Эмиль были теми, кого принято называть «заклятые друзья» — сведите их вместе, и получите скандал, а порознь им скучно.
Впрочем, казалось, Эмиль отсутствием привычного объекта для нападок вовсе не огорчен… Или это только казалось?
В отличие от Вернера, Эмиль обладал легким характером и не был склонен к самокопанию. Вдобавок Эмиль Кан был красив (по неофициальному рейтингу Эоса он шел сразу за общепризнанным фаворитом — Раулем, буквально наступая тому на пятки), прекрасно об этом знал, а потому был не чужд самолюбования и самовлюбленности. Вернера же, замыкавшего всё тот же неофициальный рейтинг, манера Эмиля вести себя бесила до белых глаз.
…Итак, Вернер Дирк уныло бродил по коридорам Эоса, отказавшись даже выехать на место преступления, и всерьёз подумывал о самоубийстве (надо отметить, подобным мыслям не чужд никто, даже Блонди!). Он и сам знал о своих недостатках, знал, какое впечатление производит на окружающих, но поделать с собой ничего не мог. И вот итог — друзей или хотя бы добрых приятелей у него нет, хобби, которое могло бы отвлечь его от безрадостных мыслей, тоже нет (если не считать расследования преступлений — но это ведь работа, разве не так?). У окружающих он вызывает неприязнь, а в лучшем случае к нему равнодушны… Так стоит ли мучиться? Не такой уж он незаменимый специалист. Кому передадут его департамент? Да хоть его первому заместителю, справится — вполне толковый парень, хотя и молод ещё. А коллеги, без сомнения, вздохнут с облегчением, избавившись от малоприятного в общении Вернера с его параноидальными идеями, тяжелым характером и нетерпимостью.
Подобные мысли посещали Вернера и раньше, но никогда он не был так серьёзен. Когда он в пятый раз обошел Эос, план действий предстал перед ним со всей четкостью. Тянуть далее не имело смысла…
Вернер быстрым шагом направился в свой кабинет. Встречные при виде него делали вид, будто ужасно спешат или же страшно заняты беседой друг с другом, сворачивали в другие коридоры и даже пытались спрятаться, только бы избежать общения с начальником службы безопасности. Вернер привычно подмечал это, и ему становилось ещё горше, а решимость его всё крепла.
Войдя в свой чудовищно захламленный кабинет, Вернер не стал запирать дверь, чтобы не доставлять никому лишних хлопот. Кое-как расчистив на столе свободное местечко, Вернер отключил звонок у телефона, сел в кресло, нашел относительно чистый лист бумаги и написал на нем несколько слов (писать от руки ему приходилось нечасто, а потому вышло довольно коряво). Затем Вернер достал из кобуры свой любимый пистолет, с которым не расставался уже много лет, ни в какую не соглашаясь заменить его более современной и технически совершенной моделью, повертел его в руках, ещё раз вспоминая, всё ли он сделал, что хотел, глубоко вздохнул и…
— Ах вот ты где! — Раздавшийся от дверей возглас заставил Вернера вздрогнуть и поспешно спрятать пистолет под стол.
«Надо было всё же запереться», — подумал он уныло, и только потом догадался посмотреть на вошедшего.
— Эмиль?!
— А орать-то зачем? — язвительно спросил Эмиль, подходя ближе. — Я что, так плохо выгляжу, что ты испугался?
Вернер вынужден был признать, что выглядит Эмиль, как обычно, превосходно.
— Что тебе нужно? — спросил он довольно невежливо.
— Сознайся честно — это твои шуточки?! — Эмиль навис над Вернером, пребывая определенно не в самом мирном настроении.
— Ты о чем? — недоуменно спросил Вернер, подозревая, что это как раз и есть «очередные шуточки» Эмиля.
— Я вот об этом! — Эмиль сунул Вернеру под нос раскрытую ладонь, на которой лежало что-то небольшое, серого цвета. Вернее, не лежало, а сидело. А ещё вернее — копошилось.
— Крысенок?! — изумился Вернер. — Где ты его взял?
— Это я хочу поинтересоваться, откуда он взялся у меня в кабинете! — рявкнул Эмиль, грохнув кулаком по столу. — Твоя работа?!
— Тихо ты… — шикнул Вернер, отбирая у Эмиля крыску и сажая себе на плечо. — Животное перепугал…
Эмиль настолько опешил, что лишился дара речи. Пару минут он ошарашенно пялился на Вернера, осторожно гладящего крысенка. Крыска, судя по всему, оказалась не из пугливых и не возражала посидеть на плече у Блонди. Вероятно, это нравилось ей больше, чем сомнительной приятности путешествие в кулаке Эмиля.
— А чем ты вообще тут занимался? — вдруг подозрительно спросил Эмиль, оглядывая кабинет. — Юпитер!.. Да ты на столе разобрался?! А это что?
— Не трогай! — подскочил было Вернер, но Эмиль уже держал в руках лист бумаги.
— «В моей смерти прошу никого не винить», — с пафосом прочитал он и уставился на Вернера. — Это ещё что за фокусы?!
— Не твоё дело, — буркнул Вернер, чувствуя, что краснеет, и сделал вид, будто всецело поглощен крыской.
— Ах, не моё дело?! — вспылил Эмиль. — А ну, покажи руку! Нет, не эту, а ту, которую ты под столом прячешь!
Эмиль рывком отодвинул кресло Вернера от стола и цепко ухватил Вернера за локоть. Пистолет с глухим стуком упал на пол и остался лежать, как неопровержимое доказательство серьёзности намерений Вернера.
— Ты что удумал, идиот несчастный?! — взвыл Эмиль. — Ты совсем рехнулся, параноик? С какой стати?…
