Кино снова зажал руки между колен и ссутулился.

– И что вы сделали? – спросил Дженкис.

– Я… я позвал. Ну там, «эй, миз, что с вами?»

– А почему вы решили, что это женщина?

– Ну так ноги-то были женские, – серьезно ответил уборщик. – Видно же. В чулках, а еще край юбки видно.

– Ясно… – Нортон прикинул в уме картину: в целом все сходилось. – А потом?

– Потом я наклонился поближе и увидел… увидел, в общем… это вот все, – сглотнул мужчина. – Я ее не трогал даже, но как-то сразу понял, что мертвая. Голова как-то вот так запрокинута… – Он попытался изобразить, как лежала Беата Польна, – одежда разорвана. А потом я на лицо посмотел, и… и дальше уж толком ничего не помню.

– А чего именно вы так испугались? – спросила Эл. – Того, что в подсобке оказалась мертвая женщина, или того, что она оказалась директором центра?

– Я и не знаю, – растерянно ответил Кино. – Наверно, первого. Это мне потом сказали, что миз Польну убили. А так я просто увидел ее… и в голове что-то заклинило. Помню, на помощь звал. Вроде еще хватило соображения тревожную кнопку нажать. Кажется, охранники прибежали, но все как в тумане…

– Интересная реакция… – пробормотал Нортон. – С этим все ясно, сьер. А что вы можете сказать о миз Польне?

– Э-э-э… да ничего, сьер, – удивленно сказал уборщик. – Она же директор, а я кто? Медсестрам и мне заведующий хозяйством сказал, что, может, скоро инвентаризация будет, так чтоб у нас все было в порядке. Но у меня и так всегда все по инструкции, хоть когда проверяй!

– То есть вы с ней никогда не общались, – уточнил Дженкис.

– Нет, сьер… А хотя… – Кино нахмурился. – Да, когда ее назначили, то персонал собрали, и она с каждым лично здоровалась. Я запомнил, это долго было, а мне надо было сына на занятия в секцию везти, и я все думал – ну поскорее бы уже закончили! Охота ей с медсестрами и охранниками знакомиться! А так… ну, раза два я ее еще в коридоре видел. Поздоровался, она кивнула, и все.

– Ясно-понятно, – вздохнул Дженкис и прикусил кончик стилуса. – Сьер Кино, вы говорите, сына нужно было отвезти… Но у вас, согласно документам, «красный» СГЗ, у вашей супруги тоже. Я верно понимаю, что это не родной ваш ребенок?

– Не родной, – ответил тот, глядя в сторону. – В смысле, не мой родной.

– А поконкретнее? – попросил Нортон. – Откуда он взялся? Вы его усыновили?

– Ну… вроде того… – Кино заерзал. – В личном деле ведь все написано!

– Всё да не всё… – протянул Дженкис, подхватывая заданную напарником игру. – Иные люди годами ждут очереди, а вы, уж простите, вряд ли могли дать взятку, чтобы получить ребенка вперед других. Вон, списки в открытом доступе, можно посмотреть, какие граждане сейчас ждут усыновления… И, думаю, четырнадцать лет назад дело обстояло точно так же. Что вы на это скажете?

– Да что тут скажешь… – складывалось впечатление, будто уборщик сидит на муравейнике. – Ну… юбилей у нас был с Мэри, десять лет, как поженились. Вот и это… подарок, значит, такой нам сделали. Деньги-то были, мы с Мэри всю жизнь пахали, как проклятые, думали, накопим – сможем усыновить ребеночка, очень она хотела. Жилье хорошее купили, работали оба… Ну, посчитали, выходило, как раз к старости очередь подойдет, будет внучок или внучка… Но сьер Венхайм кому-то чего-то сказал, меня и обрадовали…

– Венхайм? – насторожился Нортон. – А он здесь причем? Он ведь хирург!

– Не знаю, сьер, но его всегда все слушались, даже сьер Делени, который прежний директор. Ну мне и сказали, мол, так и так, Элай, есть тут отказник, кандидат в «красные». Берешь, нет? А я чего-то так растерялся, что сразу и кивнул, – продолжал Кино уже бодрее. – Мэри в панику ударилась, не готово ничего было… Ну да справились… У Эдди зрение не очень, но то уже поправили. И хромает он, но не особо заметно. Зато плавает отлично, я его как раз в бассейн и должен был отвезти… – Он перевел дыхание и добавил: – В пять лет ему «оранжевый» ГСЗ дали. Сказали, если так дело пойдет, то к совершеннолетию он может и на «желтый» выйти, потому как проблемы у него эти… не наследственные. Просто чего-то там не то с развитием плода было. Ну и роды не гладко прошли. Ну, нам так сказали. А Мэри, значит, с ним занималась, таскала по врачам, вот он и вышел не хуже прочих…

– Это прекрасно, сьер, – кивнула Эл. – Так, значит, сколько лет было вашей супруге, когда родился Эдвард?

– Тридцать два, а… а… почему вы спрашиваете? – нервно спросил тот.

– А ее девичья фамилия – Родригес? Мария Родригес, я права?

– Да, но… причем тут это?

– Погоди, я уже слышал эту фамилию, – насторожился Текс.

– Конечно, слышал, когда мы мозговой штурм устроили, – напомнил Пол. – Родригес, Бонсон, Савински, еще кто-то там…

– Так сколько всего было детей у вашей супруги, сьер Кино? – негромко спросила Эл. – Я полагаю, и на работу в этот центр вы устроились по ее протекции, не так ли? И вознаградили ее, а не вас, верно я говорю? Позволили оставить себе… гм… не очень удачного ребенка. Видимо, возраст уже сказывался, да и частые роды здоровья не прибавляют. Вдобавок Эдвард был из тройни, а они и так маленькие…

Элай Кино съежился и посмотрел на детективов снизу вверх.

– Но я же ничего не делал, – прошептал он. – Это Мэри… Когда мы стали встречаться, я удивился, как она умудряется столько зарабатывать. А она сказала… Она тогда работала в другом центре санитаркой. Ну, на грязной работе… И ей предложили поучаствовать в эксперименте, она же здоровая, моя Мэри, только в этих генах что-то не то. А когда получилось…

– Она стала подыскивать женщин среди «красных»? – спросил Текс.

Элай закивал.

– А вы не возражали? Все же это ваша супруга!

– Ну так Эдди был последним, – пробормотал Кино. – Ей так и сказали, все, хватит. Молодых ищи, с них процент получишь.

– А кто сказал? – вкрадчиво поинтересовался Тек.

– Кто-то тут, в центре, – сглотнул уборщик. – Но я в эти дела не лез, я просто работал! И Мэри разве что переписывается с… с начальством. Ну, как увидит подходящую девицу… она ж больше с женщинами общается, ну вот, познакомится с ней, поговорит, потом сбрасывает контакт, куда надо. Если дельце выгорает, ей денежки капают, а нам это не лишнее, у нас Эдди…

– Разберемся, – сказал Нортон. Ему было как-то… не противно, нет. Просто не по себе. – Вы знаете, кто из персонала центра был замешан в этом деле? Кто подбирал женщин, готовил фальшивые документы на детей?

– Нет, нет, я просто уборщик…

– Вам придется остаться здесь до выяснения обстоятельств, – произнес Дженкис.

– У нас отнимут Эдди, да? – спросил Кино. Губы у него дрожали.

– Ему уже пятнадцать, – пожал плечами Нортон. – Он вполне может распоряжаться собою сам даже в отсутствие приемных родителей. Хотя, конечно, до юридического совершеннолетия ему придется жить под надзором. Но на вашем месте, сьер, я не волновался бы за мальчика: вы сделали для него все, что могли. Думаю, у него и счет имеется? Для оплаты обучения?

– Конечно!

– Тогда ему ничто не угрожает. Он ведь не был в курсе вашей аферы, не так ли? Вдобавок он несовершеннолетний. Но, – добавил Текс, – вероятно, ему придется переехать подальше, если эта история получит огласку.

– Не получит, – сказала вдруг Эл. – Точно вам говорю, не получит. И дело у нас отберут.

– Не каркай, – мрачно ответил Пол. – Идем…

Уже в коридоре он спросил у девушки:

– А как ты догадалась? О его жене?

– Да я не догадалась, я так… – пожала она плечами. – Мы же все увидели эту странность: обычному «красному» уборщику вдруг достается ребенок с неплохим ГСЗ! И ребенку этому уже пятнадцать… А потом мы стали смотреть документы, и эти вот женщины… Я просто фамилии запомнила, а когда увидела личное дело Кино, решила спросить наобум. Ну, Родригес же не редкая фамилия! Вдруг совпадение? А оно вон как оказалось…

– И кто, думаешь, был главным в этом дельце? – поинтересовался Дженкис.

– Я думаю, Венхайм, – без промедления ответила девушка.